от истины.
С годами Владимир образумился, стал спокойным, флегматичным
Племянники.
Витька Мардышов, один из четверых детей моей сестры — горбатенькой Нины. У другой моей сестры Зины было два сына от разных мужей — Владимир Пашуков и Сергей Манагов. Племянники заменили мне несуществующих родных братьев.
Витька родился кругленьким, очень симпатичным, смуглым малышом; ко всему еще и кудрявым. Нина смеялась, что ей подменили сына в роддоме, подсунули какого то армяшку. Удивительно, но ни с Мардышовской ни с Санниковской стороны не было ни кого даже отдаленно на него похожего. Можно было заподозрить сестру мою в супружеской неверности если бы не то обстоятельство, что у Виктора в последствии родились три сына и все по внешним данным Мардышата, то есть не высоки ростом, худощавы, с волосами темно- русыми, с рыжинкой.
С раннего детства был Витька прижимистым и практичным. Посудите сами, пришел как то к моему отцу, было ему в ту пору лет 9 -10, и говорит- Тятька, вот если бы ты мне подарил ягушку, я бы тебя век не забыл. — Заметьте, не велосипед, не мяч футбольный, а ягненка; для чего он ему запонадобился? И так во всем. По — настоящему его всегда интересовало только хозяйство — разная живность, сад и огород.
Сережка Манагов напротив считал себя парнем городским, и подобные вещи его не интересовали вовсе, в его мире не существовали. Городским Сережка был от природы — аккуратист, чуждый наших деревенских интересов. Характер в детстве имел упрямый и вредный. Потому часто возникали у нас конфликты, доходившие иной раз до драки. Я считал себя старшим по возрасту(как ни как разница почти в полгода) и практичным в житейских вопросах, он же не уступал мне из принципа. Физически же был меня сильнее, и ростом выше.
Однажды собираясь с патцанами по черёмуху, не смогли мы с ним поделить эмалированный бидончик, а алюминиевый не устраивал ни меня ни его, уж и не знаю по какой причине. Его попытка отнять желанную емкость силой не увенчалась успехом. Словесная перепалка так же не дала результата. Надо сказать, что весь конфликт развивался по мере продвижения нашего к колку Черемухово, и достиг апогея на полпути. Патцаны, некоторые приняли мою сторону, а некоторые его, только подливали масла в огонь. Юк урезонивал меня — Да отдай ты ему этот котелок. Чего ты в него вцепился? — Сашка Лунин наоборот возмущался поведением Сергея — Во какой вредный, не все равно ему в какой бидончик ягоды брать. — Не добившись от меня ни какого толку, Сережа поставил свой бидончик на бережок Кулунды и преспокойно отправился домой. Я, заявив — Черт с ним пусть стоит. Если украдут сам перед мамкой будешь оправдываться! — продолжил путь в прежнем направлении. Но на обратном пути все же вынужден был подобрать этот несчастный сосуд, дабы не получить дома нагоняй.
Сережка не имел склонности ни к рыбалке, ни к охоте. ни к грибам — ягодам; ходил с нами только за компанию. С возрастом все реже бывая в Баево, отвык вовсе от нашей вольной жизни, превратился действительно в городского мальчишку, то есть человека, по нашим понятиям никчемного, пропащего.
Мама его, а моя сестра Зина в деревню без подарков не приезжала. Конфетки, яблочки, колбасу везла в расчете на нас и Мардышовых. Нам с Сережкой везла одинаковые игрушки, что бы без обид. До сих пор помню пластиковые пистолеты. стрелявшие шариками диаметром сантиметра четыре; зеленые, пластмассовые же сабли в ножнах, на ремешках. Ну и конечно из города везла дефицитную одежку, обувку. Вещи эти обрели ценность в то золотое времечко когда стали мы шляться с девчонками в центр, и на танцы, и в кино. Надо было соответствовать, выглядеть не хуже других. Мы научились драить туфли (коры или корочки на нашем языке) до зеркального блеска, наглаживать на брюках стрелочки так, что можно порезаться. Это Зина привезла мне и первую, едва вошедшую в моду, белую нейлоновую рубашку.
Сережка в своей Юрге занимался лыжным спортом, получил разряд, третий юношеский что ли. Однажды во время зимних каникул отправились мы на Бревенное, покататься на лыжах, попрыгать с трамплина. Сережка как раз гостил в Баево и пошел с нами. Я не утерпел, похвалился успехами племянника, как оказалось преждевременно. — Сэр щас покажет класс, у него разряд по лыжам. — Заявление это у Сергея не вызвало ни какого энтузиазма, патцаны же подобрались; ни один не собирался уступить городскому, будь он хоть олимпийским чемпионом. До Бревенного километра три; идти пришлось по глубокому снегу и Сергей безнадежно отстал. Что то не ладилось у него с креплениями, палки оказались не по росту. — Говорил разряд, а сам отстал. — Да там и лыжи другие и лыжня накатана. — объяснял племянник.
«Трамплин» наш представлял собой небольшой бугорок, меньше метра высотой. Однако на крутом спуске, метров 50 длинной, мы развивали приличную скорость, и с «трамплина» метра два-три летели по воздуху — не забываемые ощущения.
С Мардышовыми жили мы на одной стороне улицы, через дом. Не было дня что бы не виделись — помогали друг другу при посадке и копке картошки, коллективно таскали наколотые дрова, иной раз и поливались сообща, вначале у нас, потом у них. Родители сообща метали сено и пр. Коллективно работать много веселее.
В свободное зимнее время, после баньки, родители любили постряпать пельмени, выпить и поиграть в шубу. Отец, выигрывая, шутил и хохотал от души. Если же проигрывал, начинал психовать и сердиться. Мама пыталась его урезонить — Че ты корову што ли проиграл? Че ты злишься?! — Иван Семенович азартный во всем и в игре то же, умел однако сдерживаться. Пили водочку и любимое отцом «красенькое», к большим праздникам гнали самогонку, делали настойки на черемухе, на рябине. Пили не много и не мало, а, как выражался Левша, средственно.
Однако, я забежал вперед. Пойдем по порядку.
Мы растем.
Мир, освоенный нами, расширился на столько, что вышел за границы села. А знаем мы уже так много, что и не перескажешь.
На краю нашей улицы, считай уже за пределами села, располагается камышитовый завод-«Камышитово.» Это несколько прессов для производства камышитовых плит, столярка и пилорама. Да еще кузница на берегу речки. Территория огорожена дощатым забором. Забор тот местами накренился, а местами вовсе упал. Однако существует сторожка, где дежурит строгий сторож. В то время все были строгими и ответственными.
В одном месте у забора составлены в ряд старые списанные грузовики без колес, лежат в
