— Не порадовал ты нас своею новостью, — совсем озадачились купцы. — Куды же нам податься?
Ничего не мог присоветовать им Звездан, не довез он до Всеволода Мартириеву грамотку — в шапке была она у него зашита. И все-таки еще раз предостерег купцов:
— Не ходите к Торжку. Прибытка вам там все равно не видать.
Тогда и купцы предостерегли Звездана:
— Видим, доброй ты человек. Вот и тебе наш совет: как переедешь Влену, ухо держи востро — пошумливают лихие людишки вокруг Переяславля. Бог знает, отколь злой ветер их нанес, а только с утра сунулись они было на наш обоз, хотели поозоровать, да мы их пугнули. Как бы какой беды с тобой не приключилось.
Звездан задумался, у Митяя забегали глаза.
— А где встречали вы тех людишек? — спросил дружинник.
— Да у самого брода. Никак, там они всех и стерегут…
Не время было Звездану рисковать, поблагодарил он купцов и направился вокруг Переяславля, чтобы, минуя его, выйти на владимирскую дорогу. Очень хотелось ему еще раз повидать Веселицу, да что тут поделать?
Где березнячком, где ельничком, где пробитой лосями тропой, а где и вовсе без тропы, оставляя справа спускающееся к закату солнышко, стал править он своего коня, следя за Митяем, чтобы не очень отставал на своей кобылке.
Измотало их комарье, к вечеру вовсе не стало мочи, но задерживаться в опасном месте Звездан не хотел, костер разводить побаивался. Огонек-то издалека видать, на огонек и выйдут лихие люди.
— Тпру-у! — послышалось за спиной.
Обернулся Звездан и похолодел с головы до пят: вышли трое мужиков на тропу, взяли Митяеву кобылу под уздцы, друг с другом негромко переговариваются, на Звездана поглядывают усмешливо.
Закричал Звездан, меч потянул из ножен. Тут и к нему кинулись из чащи — лица озверелые, в руках рогатины и ножи.
Хорошего, боевого коня дал ему Словиша. Взвился конь на дыбки, передними ногами замолотил по воздуху — отпрянули мужики. Тем временем у Звездана меч уже был наголо. С шипом полыхнула по левую сторону сталь, полыхнула по правую. Краем глаза увидел Звездан, как покатился один из нападавших под куст — алой лентой протянулась за ним густая кровь…
«Шапку бы не потерять», — подумал Звездан, разворачивая коня. Бросить Митяя в лесу он не мог, а то бы ушел, а то бы ни за что им его не догнать.
Крепко натянул он удила, привстал на стременах.
— Э-эх! — еще раз задиристо полоснул мечом по чьей то спине — хрястнуло под сталью. — Держись, Митяй!..
А у Митяевой кобылки кишки расползлись по траве — поддел ее кто-то рогатиной под самое брюхо. Вывалился Митяй из седла, никак вытащить ногу из-под кобылы не может. В глазах — ужас, руки беспомощно шарят по стремени.
Тут заминка вышла — Звезданов меч здорово переполошил мужиков, кинулись они в разные стороны. А Звездану только того и нужно. Спрыгнул он наземь, помог Митяю встать на ноги, помог вскарабкаться в седло своего коня. Шапку свою нахлобучил ему на растрепанную голову:
— Скачи!
— Да ты-то как?
— Скачи! — и свистнул так, что сам себя оглушил. — Шапку, шапку береги!..
Лихой нрав у Словишиного коня — как взял он с места, так и исчез в лесу вместе с Митяем, только сучья затрещали, да зашелестели еловые лапы, будто налетел порывом стремительный ветер…
Один остался Звездан на тропе, обступила его неожиданная тишина. Мужики выходили из кустов, стоя поодаль, смотрели на дружинника с опаской.
— Ишь какой норовистой, — говорили, как о покойнике.
— Теперя он наш…
— А ты, Пров, поддень-ко его рогатиной.
— Боязно, — отвечал тот, которого называли Провом, рослый дядька с медной серьгою в ухе. — Пущай Вобей сам с ним разбирается…
«Уж не отцов ли конюший? — почему-то без страха, а даже задиристо и весело подумалось Звездану. — Он самый и есть!..»
Выходя на тропу, Вобей сказал мужикам:
— Аль обробли?
— Оробеешь, — отвечал Пров, — коли двоих положил. Молод, а — злой. Вон мужики говорят — поддень рогатиной… Да разве к нему подступишься?
Вобей вдруг ударил себя ладонями по ляжкам:
— Ей-ей Звездан?
И, оборачиваясь к мужикам, пояснил:
— Знакомец мой давний…
— А не врешь? — смягчаясь, переспросил Пров. Мужики расслабились, смотрели на дружинника с любопытством. Иные даже не побоялись приблизиться.
Вобей предостерег их:
— С медведем дружись, а за топор держись. Как бы голову ненароком кому не смахнул…
Мужики опять в страхе попятились от тропы. Спрашивали растерянно:
— Так чо с ним делать?
— Эй, Звездан! — крикнул Вобей. — Добром дашься али будем биться?
— Сдавайся добром, — загалдели мужики, — мы тебе худа не сделаем…
— Слышь, чего сказывают? — посмеялся Вобей. — Народ мы доброй, отходчивой…
— Ишь, чего захотели, — сказал Звездан, опираясь на меч. Приметив крадущегося за кустами мужика, строго предупредил:
— Воротись, не то порублю…
Мужик попятился. Упирая кулаки в бока, Вобей опечаленно покачал головой.
— Гляжу я на тебя — вроде всем обличьем ты и есть. А вроде бы и подменили тебя, Звездан. Отколь прыти набрался?
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Звездан. — Метка твоя у меня до сих пор жива. Еще посчитаться надо… Выходи, коли смел, неча наперед себя мужиков подсовывать.
— А верно говорит, — подхватил кто-то. — Ты, Вобей, за чужими-то спинами не таись.
— Бери рогатину, да ежели старые знакомцы, то и сразись.
— Коли он тебя, пущай идет, куды шел… А коли ты его, то и…
Вобей презрительно присвистнул и строго поглядел на мужиков:
— Вона чего со страху-то выдумали!.. Ловки. А ежели у него меч, а у меня рогатина?.. То-то же… Нет, не таков у нас уговор.
— А что, — сказал Звездан, — может, и впрямь сразимся?
Ответ его подзадорил мужиков:
— Не юли, Вобей. Не нам одним головы класть.
Пров добавил:
— Давно я примечать стал, что хоронишься ты позади всех. А как добычу возьмем — ты все себе.
Обидные говорил он слова — мужики задвигались, загалдели нестройно:
— Мы тебя ватаманом не выбирали.
— Ты себя ишшо покажи…
Вобей заметно струсил, отступил с тропы на шаг. Драться ему не хотелось. Привык он брать добычу наверняка, а тут еще неизвестно, как обернется. Ране-то он Звездана бы не испугался, но на сей раз увидел перед собою мужа, а не мальчика.
Пров сунул ему в руку рогатину. Вобей судорожно сжал ее и отступил еще на шаг. Мужики раздвинулись пошире.
Звездан вытоптал лунку, чтобы покрепче утвердить правую ногу. Руку с мечом держал свободно.
— Не, — сказал Вобей, отдавая рогатину. — Чо зря-то биться с ним? Верно я вам, мужики, говорю: ни денег, ни золота при нем нет и отродясь не было. Одноок, отец его, зело жадный боярин…
— Нынче у нас не об этом спор, — отстранил рогатину Пров.
— Верно, — сказали мужики. — Ты дерись, Вобей, а там поглядим. Может, и нет при нем золота, а может, и есть…
Вобей глядел затравленно, со страхом разглядывал зажатую в руке рогатину. Пров подтолкнул его в спину:
— Всякому дню забота своя. Аль струсил?
— Как погляжу, так вы храбрые…
— Нынче твой час.
Некуда деться Вобею. И рад бы он в чащу шмыгнуть, да не шмыгнешь, не простят ему мужики трусости и былого коварства. Со всех сторон подстерегает его неотвратимая смерть.
Уперся Вобей боком в черенок рогатины, натужился, изловчился, прыгнул на Звездана. Полоснул его дружинник мечом по плечу, отхватил добрый кусок зипуна — взвыл Вобей, стал тыкать перед собою рогатиной, не глядя. Вторым ударом легко выбил у него Звездан оружие из рук.
— Ай да парень, — похвалил его Пров. — Чо стоишь?
— Чо стоишь! — закричали мужики. Затаенная до поры ненависть к Вобею выплескивалась из их разинутых глоток.
Вобей пошатнулся, вобрав голову в плечи, закрыл лицо руками.
— Зря галдите, мужики, — сказал Звездан, опуская меч. — Много зла сотворил мне Вобей, но безоружного бить я не стану.
— Эге, — удивился Пров и приказал мужикам, которые уже слушались его беспрекословно. — Дайте-ко другую рогатину Вобею…
Сунули Вобею в руки другую рогатину — и ее выбил Звездан.
— Вот теперь оно и видно, — сказал Пров, — не мужик ты, а хуже бабы… Чо с дружинником будем делать? — спросил он своих людей.
— Пущай идет куды глаза глядят, — решили все разом.
— А как с Вобеем быть?
— Пущай и он идет, — великодушно ответили они.
— Повезло тебе, Вобей, — усмехнулся Пров. — Живи покудова, а нам пора…
Как появилась ватага, так же неожиданно и скрылась. Двое остались на лесной тропе.
Звездан облегченно вздохнул и, не веря, что жив, провел рукавом по вспотевшему лбу.
Тут неподалеку снова затрещали сучья, заржали кони, и на тропу выехали оружные верховые.
