листков.
«Что такое? Почему так тихо? Как звенит в ушах». Домет помотал головой, чтобы избавиться от этого противного звона. «Сколько я тут просидел? Домой! Скорей домой!»
Он оперся о землю, встал и заметил какую-то бумажку, на которой что-то написано большими буквами. Хотел прочесть, но было темно, и он сунул ее в карман.
Где-то промчалась машина, закричала женщина. Пошатываясь, Домет поплелся ловить такси. Через квартал он увидел разрушенный дом. Вокруг молча стоят люди. Кто — в пижаме, кто — в халате. Запах гари. Санитары с носилками быстро идут к карете «Скорой помощи». За ними бежит перепуганный мужчина и все время повторяет: «Я только что вернулся из пивной. Я ей сказал, что буду поздно. Я только что вернулся из пивной».
— Она его уже не отругает, — сказал Домету парень в майке, протягивая ему сигареты. — Хотите?
— Спасибо, не курю.
— Прямое попадание, — сказал парень. — Проклятые англичане.
Домет простоял у разрушенного дома не меньше часа, пока ему удалось остановить такси. Он сел на заднее сиденье и назвал адрес.
— Вот сволочи! — сказал таксист. — Ну ничего, мы им покажем! От их Лондона камня на камне не останется.
— Да, — согласился Домет, — рейхсмаршал Геринг так и сказал. А куда подевались все такси? Я тут час проторчал.
Таксист удивленно посмотрел на него в зеркальце.
— Кто же сейчас будет на улицу высовываться? Того и гляди, снова начнут бомбить. Моя старуха никак не хотела меня отпускать, но деньги-то нужны.
По пустынным улицам Домет доехал до дому минут за десять. Поднимаясь по лестнице, он полез за ключами, нащупал подобранную на улице бумажку, вынул ее, вошел в прихожую и зажег свет.
Листовка!
«Граждане Германии! Начатая Гитлером война не кончится, пока жив Гитлер».
«Да это пострашнее бомбы!»
Домет разорвал бумажку на мелкие кусочки, сжег их, постелил кровать, лег и уснул — как в яму провалился.
x x x
На работе только и разговоров, что о бомбежке. Первый налет англичан на Германию — и прямо на столицу! Никто не скрывал своего потрясения. «Ясно, что бомбежка может повториться в любую минуту…»… «А в Министерстве пропаганды нет бомбоубежища!»… «Так никому же в голову не приходило, что оно может понадобиться. Геринг заверял, что „ни одна бомба не упадет на Берлин“»… «Человеческие потери невелики? Ах, материальный ущерб — тоже? Но моральный! Англичане бомбят столицу рейха! В это нельзя поверить!»
Когда Домет вошел в студию, его колотило от возмущения. Подлость англичан нельзя выразить словами.
«Братья и сестры! Англичане совершили чудовищное преступление. Вчера они сбросили бомбы на беззащитных немецких женщин и детей. Дай им волю — они и палестинских арабов сотрут с лица земли…».
После передачи Домет поднялся в кинозал на просмотр нового документального фильма «Вечный жид», сел рядом с Вельбахом, и тот ему сказал, что фильм снимали в Варшавском гетто, под которое в городе отвели целый квартал.
Типично еврейские лица… загаженные мухами каморки… географическая карта Европы… Голос диктора за кадром: «Евреи расползлись по всей Европе, как тараканы…»
«Опять тараканы».
Снова еврейские лица, на сей раз — бандиты, сутенеры, проститутки… «Язык международных преступников — это смесь древнееврейского языка с идишем…». «Между европейскими евреями и палестинскими нет никакой разницы…». Евреи с черными коробочками на лбу молятся у Стены плача… «Эти узурпаторы и спекулянты проложили себе путь в Землю обетованную и ограбили местных жителей…». Опять географическая карта, покрытая паутиной, которой оплели весь мир еврейские пауки… «Из каждых ста финансистов шестьдесят — евреи…». «Средняя сумма сбережений немцев — восемьсот десять марок, евреев — десять тысяч марок…». «Еврей Эйнштейн занимался своей псевдонаукой, чтобы скрыть ненависть к Германии…».
— Сейчас будет хорошая сценка, — шепнул Вельбах.
Корова с выпученными от страха глазами жутко мычит. Рядом — перемазанный кровью бородатый еврей поигрывает длинным ножом и проверяет, острый ли он, на своем ногте… резкий удар по горлу коровы — и она захлебнулась в крови, а еврей улыбается и снова заносит нож… Евреи собрались над тушей зарезанной коровы. Пошел следующий сюжет. Заседание рейхстага… На трибуне — фюрер: «Уничтожим всю еврейскую расу в Европе!»
Овации в зале. Домет аплодировал вместе со всеми и увидел свои руки. Волшебное средство профессора Фляйшера! Но в своих «Разговорах по душам» Домет не упоминал евреев, подобных профессору Фляйшеру. Его не покидал вопрос: «Кто меня слушает?»
Служба радиоперехвата ХАГАНЫ регулярно слушала Домета, и на этих материалах построил свою статью в газете «Махар» Авигдор Амеири:
«Двадцать лет назад среди нас был поэт-араб, уроженец Хайфы, писавший по-немецки. Был он большим другом еврейского народа. Его вклад в пропаганду сионистского движения в Эрец-Исраэль трудно переоценить. И вдруг как снег на голову по нацистскому радио передают цикл лекций на превосходном арабском языке, автор которых ратует за то, чтобы изгнать евреев из Палестины. Наши слушатели ушам своим не поверили, когда узнали, что автор этих передач не кто иной, как Азиз Домет».
Иерусалимскому муфтию было уже под пятьдесят. Спасаясь от англичан, он бежал в Ливан, оттуда — в Ирак, где приложил руку к пронацистскому государственному перевороту и к еврейскому погрому в Багдаде, затем в Иран, где укрылся в японском посольстве, выдав себя за «религиозного вождя, преследуемого за веру», из Ирана бежал в Турцию, потом в Болгарию, оттуда в Италию и наконец обосновался в Берлине по приглашению правительства Третьего рейха.
В Берлине муфтия приняли с королевскими почестями, поселили в роскошной вилле и создали под его руководством «Арабское бюро», которое при щедром финансировании немцев должно было завоевать Германии поддержку со стороны миллионов мусульман Советского Союза, Балкан и Ближнего Востока. Муфтий возлагал большие надежды на радиопропаганду, на шпионаж, на создание мусульманских военных подразделений в оккупированных странах и арабских легионов под немецким контролем.
Спустя три недели после прибытия муфтия в Берлин ему устроили аудиенцию у фюрера. С самого начала чуть было не разразился скандал: немец-переводчик муфтия осторожно заметил фюреру, что на Востоке правила вежливости требуют предложить гостю кофе. Гитлер рассвирепел, заорал, что он не пьет кофе, вскочил с места, выбежал из кабинета и хлопнул дверью, но через несколько минут вернулся с офицером СС, который нес два стакана лимонада.
Муфтий заверил Гитлера, что любит лимонад, и перешел к тому, что весь арабский мир боготворит фюрера великого германского рейха. Арабы, торжественно заявил муфтий, не могут не быть искренними друзьями и верными союзниками Германии, потому что у них с Германией общий враг — евреи и англичане. Собеседники проявили полное
