странные люди… Впрочем, другие сюда бы и не поехали — во всяком случае, никто из местных под этой рябиной жить бы не стал.
Интересно, не шепнул ли кто что-нибудь этим эколюдям? Наверное, нет, иначе не ликовали бы они так перед полуразвалившейся хибарой и этим треклятым деревом. В развевающихся батиковых одеждах, с детьми, висевшими в слингах, они чуть ли не хороводы водили во дворе копрвазского дома. Мол, устроят там экологическую ферму. Да ради Бога, пусть как хотят называют работу в поле, пожала тогда плечами Дора.
Прошло несколько месяцев. С тех пор на склоне холма напротив появились овцы, коза, а поле было засеяно. Все шло как по маслу. Только местные всякий раз стучали себя по лбу, когда эта странная парочка время от времени спускалась вниз, в Грозенков. Дору это не удивляло. Хотя эти двое явились в Копа-ницы с искренней любовью к горам, земле и деревенской жизни, в здешнее общество они явно не вписались. Они пришли как будто из другого мира — по-детски наивные, с неизменной доброй улыбкой на лице и верой во все природное, чистое. Вот только очутились они в Копаницах, где пили самогон, в поле уже трудились далеко не все, а наверх, в Житковую, поднимались на машинах, да и то в основном в выходные, так как на неделю большинство жителей, кроме горстки самых пожилых, уезжало куда-то на заработки.
Дора смотрела в окно, пока свет в доме напротив не погас. Взглянув на часы у себя на запястье, она увидела, что засиделась за полночь. Пора было выключать компьютер и тоже ложиться спать.
На дисплее отображалась одна из почти двухсот страниц чернового варианта работы, которую она должна вскоре закончить. Дора аккуратно сохранила файл, после чего осталось сделать лишь несколько движений мышью — и экран лэптопа почернел.
Едва погасив свет, Дора услышала скрип калитки в заборе и тихие шаги по дорожке перед домом. По ее телу прокатилась волна возбуждения от влившегося ей в кровь адреналина. Это могла быть только Янигена — все-таки она пришла, подумала Дора с надеждой, что, может быть, сегодняшняя встреча закончится не так, как обычно. Что, может быть, она уже не уйдет.
Дора поспешно встала и спрятала компьютер в сундук с двойным дном. Когда-то там держала кое-какие свои ценности Сурмена, а теперь и сама Дора хранила вещи, которых не хотела лишиться. Это на случай, если бы в дом вдруг проник кто-то чужой — не Янигена, повторила она про себя и на этот раз, прежде чем от двери раздалось знакомое стаккато.
Из управы житковского мунициального округа, где мне разрешили позвонить по стационарному телефону Альжбете Багларовой и показали на карте дорогу к ее дому, я двинулась вниз по склону холма. Дальше мне предстояло спуститься по лесной тропе в соседнюю долину, опять подняться наверх и идти по дороге к Рокитовской пустоши. Объяснения звучали просто и доходчиво, но, проблуждав по тропам больше часа, я занервничала. В управе мне обещали, что я мигом буду на месте.
Вытащив из бокового кармана сумки мобильный телефон, я собралась позвонить им и уточнить, правильно ли я иду. Но не тут-то было! Показатель уровня сигнала был на нуле. Я стояла, затерявшаяся среди гор, на окруженной лесами дороге, что должна была привести меня к женщине, которая между тем уже вполне могла позабыть, что я к ней направляюсь. Мне сказали, что ей восемьдесят семь, однако память у нее отличная.
Я засунула мобильный обратно в сумку и продолжала подъем. Из леса веяло приятной прохладой, и, не будь он таким подозрительно тихим, это была бы чудесная прогулка! Но бесконечный монотонный шум листвы этой необозримой коричневато-зеленой массы деревьев внушал мне гнетущие мысли. Нападение! Изнасилование! Убийство! К счастью, вскоре лес стал реже и в конце концов сменился яблоневым садом, — и стало ясно, что я уже вот-вот должна быть у цели. Там, где елки начнут перемежаться яблонями, говорили мне в управе, там и начинается Рокитовская пустошь. Там меня будет ждать Альжбета Ба-гларова, старейшая жительница Копаниц, которая знала всех последних ведуний.
— Ну, здравствуйте! — произнесла она, когда я подошла к дому. Я не сразу поняла, откуда донесся голос, но потом увидела ее лицо за занавеской в узком окошке. — Заходите, заходите… Но сперва наберите воды из источника, вон там, чтобы было чем освежиться. Только наливайте ее прямо из родника, — продолжала женщина, подавая мне в окно стеклянный кувшин.
Я повернулась к раскидистому дубу, в направлении которого она махнула. Рядом с ним был небольшой навес, под которым, видимо, бил из-под земли ключ.
Когда я вернулась с полным кувшином, она впустила меня в дом. Единственным помещением в нем, если не считать сеней, была скромно обставленная комната. Багларова указала мне на стул и, вытащив из буфета у печки два стакана, шаркающими шагами подошла к столу. Тем временем я сквозь стекло кувшина наблюдала, как в родниковой воде мельтешит мелкая водяная живность.
Мой взгляд не ускользнул от хозяйки, и она тоже рассмотрела воду на свет.
— Что, терпения не хватило? Небось сразу зачерпнули, не подождали, пока кувшин наполнится из ключа? Придется сходить заново, — вздохнула она, выплеснув воду в окно. А ведь и правда, тонкая струйка из ключа текла слишком медленно, а вода под ним показалась мне чистой…
Когда я во второй раз вернулась с кувшином, на столе, кроме стаканов, стояло еще и блюдечко с нарезанными яблоками.
— Из сада. Сладкие. Угощайтесь.
— Спасибо.
— Так вы насчет ведуний?
Я кивнула. Между тем хозяйка налила мне чудодейственной, как она сказала, родниковой воды. От глаз помогает, и вообще — целебная.
— Иногда ко мне посылают таких, как вы. Журналистов, студентов… Если бы напечатали все то, что я уже понарассказывала, больше ко мне и ходить было бы незачем. Прочли бы — да и все. Только пока мне прислали всего пару газетных заметок, притом никуда не годных. Как следует никто еще ничего не написал. А вам это зачем?
— Для книги, — ответила я.
— А вы из какого института?
— Да я не специальное исследование пишу, — замялась я, опасаясь, что не буду соответствовать ее представлению о достойном результате нашей беседы. — Это будет роман.
— Вот как? — Багларова задумалась. — Но это, может, и к лучшему, оно и людям будет понятнее!
Я улыбнулась.
— А что вы уже знаете? — поинтересовалась она.
Я запнулась. С чего начать? Исследования по чешской и европейской культурной и социальной антропологии и этнографии, касающиеся магических практик — от эскимосов
