— Не нашлась еще пуля или снаряд, чтобы поразить меня.
— Жаль.
У него только нервно дернулась бровь, но Максур взял себя в руки.
— Мне поручено предложить тебе перемирие.
— Ты же хотел мой череп видеть у себя дома, как же пересилишь себя и не начнешь первым стрелять?
— Я не только хотел твой череп, я хотел скормить собакам твое сердце, смешать с навозом твои кости, впрочем… мне и сейчас хочется тебя проткнуть вертелом и жарить на костре…
— Максур, если тебе нужен я, мира не будет, если тебе нужен мир, выкинь из головы мысль о мести.
— Это не моя воля, высший шариат республики и новый президент постановили прекратить военные действия. Убегающего шакала нельзя доводить до бешенства.
— Впервые ты сказал разумные вещи. Прощай, Максур, мы приняли мир с автоматами на изготовку.
— Прощай. Хоть бы ты сдох.
Я повернулся и пошел к своим. Солдатик переводчик шел рядом.
Часа через четыре опять появился капитан.
— Старлей, твой батальон ждут у туннеля. Только что по рации начальник штаба дивизии дал шифровку.
— А вы? Когда снимут вас?
— А нам приказано продержаться сутки и идти за вами.
— Счастливо отделаться от духов. Чтобы никто у вас не был убит или ранен.
Колонна опять движется по шоссе. Солдаты повеселели, уже нет того напряжения и почти никто не следит за ближайшими холмами. Джафаров мурлыкает какую то песню, Коцюбинский ковыряет засохшую кровь со щеки, машину трясет и у него опять стало кровоточить, врачиха мечтает о чем то своем, солдаты переговариваются или курят.
— Наши, — вопит молодой солдат.
На пересечении дорог мы замечаем замершую цепочку грузовиков. Сначала там встревожились, увидев нас, но, услышав вопли радости наших солдат, паника прекратилась. Едем вдоль колонн и вдруг, на большом разрыве их, заметили регулировщика, отмахивающего флажком. К БТРу подходит капитан, с повязкой на руке.
— Кто старший?
— Я. Старший лейтенант Бекетов.
— Вам приказано, грузовые машины, оставить здесь. Всех раненых и мертвых переместить туда. БТРы и танки отправить к туннелю в распоряжение полковника Макрецова.
— Что произошло?
— Пробка. В туннеле пробка. Вам все по месту объяснят.
Опять унылый вид. Справа проплывает бесконечная колонна застывших машин, бензовозов, пушек…
— Там что то произошло? — спросила меня врачиха, как всегда мертвой хваткой вцепившись в кронштейн башни..
— Похоже произошло несчастье, но мне ничего не разъяснили.
Мы подъезжаем к скоплению техники. Большая группа военных сосредоточилась у двух газиков. Я спрыгиваю с БТРа и иду туда. Толстый полковник выделялся среди всех. Он оторвал голову от карты, расстеленной на капоте, и уставился на меня.
— Откуда, старший лейтенант.
— С 37 поста. Прорвались сюда по южному шоссе.
— С 37? Странно… По южному шоссе…, но мы там не воевали. Я не слышал о вас. Сколько у вас БТР?
— Девять машин и один танк.
— Прекрасно. Всех лишних людей с машин снять, оставить только шофера и еще кого-нибудь, кто умеет водить БТР. В туннели пробка, от отработанного газа машин, травятся люди, уже скончалось несколько человек. Задача — выволочь сюда все застрявшие машины. Я здесь собрал еще несколько БТР возьмите над ними командование. Дайте шоферам противогазы или заставьте одеть марлевые повязки, пропитанные водой. У вас фельдшер или врач есть?
— Врачиха.
— Хорошо. Разверните здесь походный медицинский пункт, используйте для этого своих солдат. Всех отравленных и погибших вот на эту площадку.
Он показывает вправо от туннеля, где раньше была, площадка для ожидания.
— Но если там застряло много техники, то на этой площадки она не разместится. Сколько там машин?
— Не знаю. Знаю одно, тоннель односторонний, поэтому если один БТР туда зайдет, другим надо ждать здесь у входа. Как только он вернется и притащит сюда машину, заезжает следующий. Здесь вы снимаете всех, кого найдете и транспортируете машину дальше, чтобы не загружать эту площадку. Вот в этот район, это ближайшая пустая площадка.
Полковник тыкает пальцем на карту. Я вижу на ней кружок, километров за двадцать от туннеля.
— Я понял. Разрешите съездить с первой машиной в туннель?
— Нет. Занимайтесь здесь приемом пострадавших.
— Есть.
Солдаты вопросительно смотрят на меня.
— Всем. Долой с машины. Поступаете в распоряжение лейтенанта Ковалевой.
— Меня? — она в недоумении открыла рот.
— Да. Разворачивайте здесь медицинский пункт. Сейчас сюда будут прибывать отравленные и мертвые.
— Господи. Когда это кончится? Уже войне конец, а жертвам нет конца. Мальчики, тащите вон на ту площадку одеяла, плащ-палатки, НЗ и воду. А вы, — она обращается к Коцюбинскому и Джафарову, — пройдитесь по колонне и соберите медикаменты, особенно поищите кислородные баллоны.
— Баллоны?
— Да, да.
— Но где они здесь?
— Ищите, может чего и найдете. В этой нелепой войне всякие чудеса возможны.
БТРов набралось много, со всех частей понемногу. Первый ушел носом, а приполз кормой, ведя на прицепе «Урал», накрытый тентом. Мои ребята тут же на смотровой площадке распотрошили его. Восемь человек без памяти лежат на одеялах. БТР поволок машину дальше, а уже в туннель заехал следующий.
БТРы притащили из туннеля около сорока машин. На площадке лежат в беспамятстве солдаты и офицеры, в стороне у самой подошвы скального склона завернуты в одеяло покойники. Несколько очухавшихся военнослужащих отползли в сторону или ушли к машинам, возле которых полно солдат. Уже стемнело, к нам подкинули еще нескольких врачей и санитарок, увеличили число бронетранспортеров для вывоза машин. Я подсел к грязному, как шахтеру под землей, капитану. Он сидит, облокотившись на камень и вяло поливает свою голову водой из бутылки.
— Как себя чувствуете?
— Хреново. Голова болит. До родины было два шага, а так и не дошел.
— Скоро вас отправят.
— Дудки, раз здесь этот толстый придурок, Макрецов, значит командующий что то задумал.
— Что там произошло в туннеле?
— Как всегда, неразбериха и трусость при бегстве. Шоферы замучались за баранками машин уже вторые сутки непрерывно удирают из этой сволочной страны. Эти, говнюки — офицеры- тыловики, вывозят все, от рваных кальсон до вагонов радиоэлектроники, после грабежей центральных складок Кабула. Вот и произошло несчастье, один из шоферов заснул за баранкой, врезался боком в стенку тоннеля и его машину боком отшвырнуло, под колеса, ехавшего попятам «Урала». Сзади этой пробки прибывали и прибывали машины и никто не догадался дать команду выключить двигатели. Так и стояли, пока люди не стали падать в обморок… Даже после этого, половина машин двигатели не отключила…
— Там нет вентиляции?
— А при строительстве этого туннеля вентиляцию не предусматривали. Считали, есть вход в гору, через тридцать километров выход, должна быть естественная циркуляция воздуха… О…, смотри, сам боров идет сюда, не тебя ли он ищет.
К нам подошел полковник Макрецов.
— Можно вас, старший лейтенант? — Мы отходим в сторону. — Доложите, как обстановка?
— Двадцать два человека мертвы, около двухсот отравлены газом.
— Понятно. Теперь слушайте внимательно. Через восемь часов сюда прибудет арьергард, прикрывающий нас по дороге на Кабул. Ему надо освободить дорогу. Там за туннелем наша земля и будет осуществлена торжественная встреча последних войск из Афганистана. За ней пойдут колонны застрявшие здесь. Командующий решил, чтобы не омрачать настроение граждан нашей страны, всех мертвых и тяжело раненых, также задохнувшихся вывезти в следующую ночь…
— Но их же всех вырежут маджохеды. Основные же боевые части уйдут завтра…
— Вот чтобы этого не было, соберите своих солдат и офицеров, всю свою технику и оседлайте вот этот перекресток, — полковник достанет карту и показывает злополучную дорогу, на которой я встретился с нашими. — Создайте здесь заслон.
Нас всех перебьют, — мелькнула мысль, — опять не повезло.
— Для вашего усиления, к себе присоедините отступающий пост с южного направления.
— У меня нет снарядов к пушкам и патронов.
— Вам все выдадут. Вон у крайней машины майор Селезнев, — Он кивает на толстенькую фигуру военного, лопающего большую банку консервированной каши с мясом, — обратитесь к нему, он все достанет. Машин со снаряжением и боеприпасами у него полно, так что будете обеспечены под завязку.
— Разрешите сейчас моих людей вывести от сюда, — я киваю на площадку заваленную мертвыми и отравленными людьми, — надо им дать отдохнуть.
— Выводите.
— А как же эти…, - киваю на лежащих.
— Сейчас организуем пустые машины и положим их туда. Когда вы утром следующего дня приедете сюда, пропустите всех перед собой в туннель.
