— Если жив, то по радио ведет переговоры с полевыми командирами, что впереди нас.
— Думаешь нас все же поджидают?
— Я здесь воюю давно и думаю, что сейчас надо ждать не прямого нападения, а мелких пакостей. Разгром колонны Максуда уже известен по всей округе, поэтому в лоб не полезут…
— Значит, жди мин и камнепадов…
— Еще забыл про снайперов…
Ковалева поежилась, теперь мы до рези в глазах смотрим на дорогу и горы.
Через два часа попадается село, на его окраине, трое вооруженных бородачей, стоят рядом с нашим разведчиком на дороге и машут руками. Бронетранспортер с чиханием останавливается рядом с ними.
— Бекет, среди вас есть Бекет? — коряво спрашивает один из афганцев.
— Я старший лейтенант Бекетов.
— Бекет, мы предлагаем мир. Я командир отряда контролирующего семьдесят километров дороги. Ты не трогаешь нас, мы тебя спокойно пропускаем.
— Я согласен.
— Тогда прощай, Бекет, пусть тебя убьют другие…
— Прощайте, чтобы вы без меня сдохли…
Мы любезно раскланиваемся. В их глазах ненависть и ярость. БТР медленно разгоняется.
— Интересно, выдержат они договор или нет, — спрашивает врачиха.
— Посмотри налево и направо, здесь громадное село, почти город. Мы могли бы его смести его с лица земли…
— Чем, — отзывается Петров, — у танка ни одного снаряда, гранат мало…
— Но они то не знают…
— В этом наше спасение.
Колонна тянется по центральной улице. Похоже для афганцев война закончилась. Спокойно ходят люди, чуть ли не под колесами бегают дети, кое-кто даже машет нам рукой.
Проскочили этот городок и на сухих однообразных плато стали попадаться сельскохозяйственные поля с маисом и кукурузой… и мелкие деревеньки.
— Скоро ночь, где мы приткнемся? — спрашивает Петров.
— Надо использовать благоприятную обстановку. Проскочить эту нейтральную территорию и ночью прихватить еще километров двести, если конечно удастся…
Утром всегда ослаблено внимание. До наших, по моим подсчетам, километров двадцать. Только что рассвет вступил в свои права и мы поеживаясь от холода, въезжаем на последнюю каракулю горных дорог.
— Тормози, — орет Павлов, — тормози.
— Стоп, — кричу я в лорингафон, дублируя его команду.
Грохот взрыва обрушивается на машину. Меня скидывает на крупный гравий и сверху чье то тело плюхается на спину. Опять оглох, в голове звон, с трудом пытаюсь подняться и отталкиваю мягкое тело человека. Да это же врачиха.
— Галя, ты как?
Она поднимает голову и открывает рот. Губы шевелятся, но я ее не слышу.
— Чего ты говоришь? Я ничего не слышу.
Меня хватают за плечи чьи то руки. Я оглядываюсь. Это лейтенант Петров, он оттаскивает меня в сторону. Постепенно звон исчезает и до меня доносятся звуки.
— Лейтенант, ты как?
— Чего то с моей головой. Лучше посмотри Королеву.
Петров уже трясет врачиху.
— Вы способны встать?
— Я ничего…, я могу…? - стонет она.
— Там надо посмотреть людей.
Пытаюсь встать и закололо так, словно в голову впились тысячи гвоздей. Подъехал еще один бронетранспортер, с него попрыгали солдаты. Меня поддерживает Костров.
— Старлей, ты в порядке?
— Что с машиной?
— Наехали на мину.
Я стараюсь сосредоточится на дорогу впереди машины. Постепенно резкость восстанавливается и видна небольшая воронка у истерзанного колеса БТР.
— Как же разведчик прошел?
— Черт его знает, точно между минами колеса прошли.
— У нас много пострадало?
— Почти все. Погиб шофер, в тяжелом состоянии радист и раненые на мешках внутри машины.
— А как врачиха?
— Блюет. Вон там за камнем.
Теперь виден, торчащий из-за камня, вздрагивающий зад Ковалевой. Я пытаюсь распрямится и опять боль, но она уже током прошла по телу.
— Пошли людей расчистить дорогу.
— Хорошо. Стоять можешь?
— Могу.
Костров побежал к приближающимся машинам. Теперь я могу медленно оглядеться. На краю дороги лежит Коцюбинский, рядом с ним сидит прислонившись на камни Джафаров и тупо смотрит на дорогу. Недалеко, уже кто то в одеяло, завернул тело водителя. Остальные пострадавшие лежат на другой стороне дороги.
Два солдата осторожно осматривают дорогу и через пол часа докладывают, что все в порядке, дорога очищена. Нам приходится бросить уже негодный бронетранспортер и укороченная колонна опять тронулась в путь. На этот раз я сижу на втором бронетранспортере, а в первом разведывательном, едет за старшего Костров. У нас на броне людей, как селедок в бочке, кроме старого состава, здесь все прежние знакомые, Джафаров, Коцюбинский, Королева. Лейтенант Петров поехал вместе с Костровым.
Через час с правой стороны дороги возникает большое поселение. Идущий впереди бронетранспортер вдруг резко сворачивает и начинает обстреливать дома. Стреляют все, и те кто сидят на броне, и из башни, и даже из боковых лючков в броне. Наш БТР так же включился в это неистовство. Сжав зубы, с яростью палит Коцюбинский, Джафаров, придавив автомат к башне стреляет прицельно. Кто то из солдат встал и лупит из автомата веером. Вспыхнула ближайшая мазанка. В это время подъехал танк и сходу рванул корпусом в ближайшее строение и пошел, пошел дальше, по всему глинобитному поселку. С него спешно соскочили солдаты и, разинув рот, смотрят на вал пыли и обломков, двигающийся к центру поселения.
Меня дергает Королева за руку. Она прижимается ко мне и кричит в ухо.
— Останови ты это безумие.
— Бесполезно, они обозлены.
— Но там же ни в чем не повинные люди.
— Это их участок дороги и кто т о из них заминировал дорогу.
— Да сделай же что-нибудь.
— Прекратить стрельбу, — ору я и для начала выстрелил из пистолета над ушами ближайших двух парней.
Стрельба начала стихать и вскоре совсем прекратилась. Колонна неподвижно замерла, только труженик танк продолжать давить и утюжить поселок.
Похоже все устали. Ночь, проведенная в дороге, сказалась на людях. Уже мало кто следит за окружающей местностью, солдаты дремлют, а я не даю команды становиться и отдохнуть. До наших осталось ровно полтора часа.
Мы прибыли на ближайший контрольный пункт. Его командир, худощавый капитан с удивлением смотрит на проходящую колонну. Наш БТР останавливается рядом с ним.
— Вы от куда? — спрашивает нас офицер.
— С 37 поста.
— Разве его… не это… Мы же были уверены, что вас давно нет…
— Нет, не это… мы живы и целы.
— О вас мне никто не сообщал… По этой дороге уже год из наших никто не проезжал.
— А мы прорвались…
— Я пойду доложу о вас в штаб…
— Товарищ капитан, — я спрыгиваю на землю, — мои люди устали. Вы не против, если мы здесь встанем и пару часов отдохнем.
— Хорошо. Вам все равно через тоннель сейчас не пройти. Там такое столпотворение… Отдыхайте и мне спокойней, как никак почти батальон за спиной. Встаньте там, вон за той высотой. Мои люди все просматривают, сразу предупредят если что.
— Сзади наш катили маджохеды, так что будьте внимательны.
Меня будит командир поста.
— Старлей, проснись, маджохеды.
Я тут же отрываюсь от брони и соскакиваю на землю. Привыкшие к чуткому сну солдаты, тревожно подняли головы.
— Где?
— Развернулись перед постом, но не нападают.
— Почему так поздно разбудил?
— Странно все. Не нападают, только разворачиваются, причем нагло. Открыто ходят, открыто стоят.
— В ружье, тревога, — подаю я команду. — Выйти из-за холма. Развернуться лицом к посту.
Колонна ожила. Бронетранспортеры зашумели моторами, выезжая на исходные позиции перед постом, солдаты спешно группировались за ними.
Духи, действительно вели себя странно, они совсем не остерегались. Их БТРы спокойно стояли, вытянувшись в неровную линию, перед ними группировались маджохеды и что то кричали нам. Появилась белая тряпка, несколько людей, размахивая ей, шли к нам.
— Бекет, у вас есть Бекет…
— Чего это они? — удивляется капитан, командир поста.
— Это они ко мне. Мой старые друзья. Я пойду на встречу, держите их на прицеле. Где переводчик? Передайте по цепочке, переводчика сюда, — кричу своим.
Маленький солдатик отрывается от второго от меня БТРа и несется ко мне.
Капитан доводит нас до своих окопов и спрыгивает в них, я же перескакиваю, а бедный переводчик сначала залезает в окоп потом бежит влево и по земляной аппарели вылезает на поверхность, опять мчится ко мне, делая такой невообразимый зигзаг. Теперь мы идем по нейтральной земле к приближающимся парламентерам.
Я его сразу узнал. Это Максур со своими приближенными.
— Привет, Бекет, — тараторит переводчик.
— Разве ты еще жив Максур? Я думал, что оторвал тебе голову в ущелье.
