— Чтобы не уничтожили, сиди и смотри по сторонам.
Я вижу как радость отправки домой сменилась страхом. В конце войны никто не хотел умирать. Ковалева также сидит на шинели, подогнув коленки к подбородку. Одной рукой вцепилась в кронштейн башни и прижалась к нему. Из под кепи на горы смотрят испуганные глаза.
Ползем очень медленно. Впереди нас шпарит разведывательный БТР, за ним танк. От грохота его двигателя, эхо многоголосьем разносится по горам.
— Сколько нам до границы? — спрашивает Коцюбинский.
— Полтора дня при таком темпе.
Все сидят молча. Я пытаюсь хоть как то разрядить обстановку.
— Коцюбинский, а где твои штаны?
Все фыркнули, кроме врачихи, она ничего не поняла.
— Духам подарил.
— А они тебе в обмен шаровары…
— Шаровары мне подарил сержант.
— Ну еще бы, — отворачивает в сторону голову сержант, — своим видом без штанов он тогда так распугал духов, что они сразу разбежались, а я все боялся, что он также испугает и наш медперсонал.
Это намек на врачиху. Кажется она тоже поняла в чем дело и улыбнулась. Над Коцюбинским стали потешаться.
Мы проехали мимо первого поселения и увидели удивленные лица афганцев, собравшихся на улице.
— Ну вот, — комментирует Джафаров, — это мы на халяву проскочили первую деревню, вот увидите, потом уже такой радости не предвидится.
— Не каркай.
Дорога на удивление многолюдна и нам приходится все время кого то догонять или отставать.
— Почему же мы столько людей не видели там на перекрестке.
— А по карте, с Герата, есть еще дорога, она здорово петляет и выходит сюда, если бы вы были повнимательней, то заметили, что мы уже проехали пересечение дорог.
— Мы не видели ее, мы смотрим на горы.
— Вы должны замечать все.
— Почему же с нее на нас не нападали?
— В начале войны, мы использовали эту дорогу, но потом поняли, что по конфигурации и по сложности ландшафта, нам потребуется для ее охраны значительное количество сил. Где то, через два года после начала войны, духи нам устроили здесь настоящую мясорубку, когда мотополк двигался от границы к Герату. С тех пор мы сократили поток грузов через нее, а потом и вовсе прекратили, бросив основную массу охранных войск по шоссе Кабул — Герат. Похоже, мы тогда договорились с полевыми командирами на этой дороге, что они нас не будут трогать, а мы их. Война здесь затихла… Духи же использовали ее для переброски своих сил в разные районы…
— Нам давно надо было уйти со всех дорог и убраться домой…, - заметил сержант.
— Что же мы охраняли? — глупо удивляется Коцюбинский.
— Шоссе на Кабул…
Дорога опять петляет по горам. Вдруг как то пропали машины, телеги и пешие. Как будь то всех афганцев сразу предупредили, что мы едем и что то будет… Неожиданно впереди танк останавливается, с него соскакивают солдаты и тут же в наушниках раздается голос Кострова.
— Первый, передают с разведочного БТР, там на вершине непонятное движение.
— Мы подъедем…
Как только БТР останавливается у танка, солдаты по привычки лихо спрыгивают с брони. Даже врачиха, выпрыгнула как коза, оказавшись у больших колес машины.
— Вытащите раненых из БТР, машину вперед. Лейтенант Петров, идите к разведчику, ведите разведку.
Бронетранспортер пошел по шоссе к перевалу. Мы терпеливо ждем.
— Говорил я, что начнется, — говорит Джафаров.
— Заткнись.
Тихо так, что слышно как перегревшаяся вода булькает в системе охлаждения танка.
— Первый, здесь завал и никого нет, — слышится в наушниках голос Петрова, — подкиньте танк.
— Затащите раненых на броню, поехали.
На перевале на дорогу наброшены и выворочены несколько огромных камни.
— Смотрите вокруг внимательно. Расчищайте проход.
Большим тросом танк оттаскивает камни, создавая проход.
— Это нам первый звонок, — говорит Петров, подойдя ко мне.
— Плохо. Время против нас.
— Видно впереди нам что то готовят. Я в плен то попал на дороге… Точно в такой ситуации… Шел на БТРе первым, а они сделали обвал на дороге. Всех, кто был сверху на броне, сразу в лепешку. Я тогда внутри машины, вместе с водителем находился, сидел на радиостанции. Больше двух суток находились в завале, откопали уже духи…
— Что же наши, разве не знали, не могли помочь?
— Наших разгромили. Всю колонну по частям засыпали и каждую часть добивали. Потом прибыли вертолетчики, сняли кого могли и ушли.
Самый большой камень свернули в сторону, расчистив узкий проход. В БТР затащили раненых, мы полезли на верх, на броню. Я махнул рукой Кострову, высунувшемуся из люка танка. Колонна поехала дальше.
— Теперь держись, ребята, — это опять Джафаров.
Кажется мы никогда так внимательно не следили за горами, как сейчас. У всех нервы на пределе.
— Лучше на родном посту сидеть под снарядами, чем так дрожать под невидимым прицелом, — замечает Коцюбинский.
— А ты свои шаровары повесь на штык, сразу все духи перед дорогой исчезнут, — бросает ему реплику сержант.
— Катись, колбаской…
Проползаем новую деревню. На этот раз все вымерло, никого не видно.
— Не ушли, по домам сидят, — бросает бывший пленник.
— Почему так думаете?
— Когда уходят или прячутся в горах, так с собаками. А здесь все собаки на улице.
Действительно, несколько собак непонятной породы облаивали нашу колонну.
— Бросить танки и рвануть бы побыстрей, — замечает Коцюбинский.
— Когда духи выставят пушки, будешь мечтать о танках, — опять ему отвечает Джафаров.
Уже ни у кого нет сомнения, что маджохеды могут применить пушки, танки и всевозможную технику. Поэтому все опять замолчали. Мы ползем за ведущим танком и нашим разведчиком. Проехали деревню.
— Товарищ старший лейтенант, когда остановка, — спрашивает один из легко раненных.
— Дуй прямо с машины, — советует сержант, который догадался в чем дело.
— А как же…, - он вопросительно смотрит на Ковалеву.
— Дурак, доктор уже все повидала и нашего брата насквозь изучила. У тебя же к тому же не на что смотреть…
— Прекрати, Джафаров, — пытается остановить его Ковалева. — Я отвернулась, мне не до вас.
Под хихиканье солдат, раненый прямо с брони делает на дорогу свои дела.
Я очень напряжен. Не спроста пропали на шоссе жители, попытка задержать колонну означает одно, где то обязательно встретимся с духами.
— Кто хочет пожрать? — это Коцюбинский.
Он демонстративно вытаскивает из мешка банку тушенки и вспарывает ее ножом, потом поддевает острием куски мяса и начинает жевать. Я замечаю, что не смотря на наигранность, его глаза все же шарят по дороге и горам.
— Ну духи берегитесь, — язвит Джафаров, — сам Коцюба заряжается, готовиться менять новые штаны.
— Джафаров, ты мне надоел.
— Ешь, ешь, салага. Это я не я тебе надоел, это тебе подлая мыслишка надоела, а вдруг, зараза, пальнет вон из-за того камня.
И тут банка вылетает из рук Коцюбинского на шоссе.
— Стой, — ору я. — С машины.
Солдаты попрыгали с еще не остановившегося БТР. Мне пришлось рвануть врачиху и мы вместе катимся с брони на мелькающую дорогу. Слышен грохот впереди и сейчас же барабанная дробь сотрясла бронь нашей машины. Мы лежим у камней. Я зажал Ковалеву к выемке дороги и пытаюсь оглядеться. Впереди дымит танк, но по интенсивной стрельбе ясно, что кто то из экипажа жив. Разведочного БТР не видно, видно его пропустили вперед, а врезали по нам… Наш БТР прижался к левой стороне дороге и стрелок башни ввязался в перестрелку. Солдаты разбросаны по дороге сзади. Кое кто постреливает из автомата. Но вот у обочины замечаю неподвижное тело. Сзади колонна стоит и тоже отстреливается.
— Ты как? — поворачиваюсь к Ковалевой.
— У меня колени…
— Лежи тихо.
Я перебежкой пересекаю шоссе и оказываюсь за корпусом бронетранспортера. Здесь так же лейтенант Петров.
— Хреново дело, командир. Духи опоясали почти трехсот метровый участок подъема.
— В противоположной стороне никого нет?
— Нет.
— Эй, — стучу по броне, открой дверь.
Испуганный радист открывает двери.
— Передай заднему танку, пусть шпарит по гряде, как только мы переедем на другую сторону дороги. Шофер, ползи осторожно вниз и прикрой врачиху, потом возвращайся на эту сторону.
БТР пятится назад и корпусом прикрывает Ковалеву. Я за шиворот тащу ее из лунки.
— Уходим, сейчас на это место посыпятся камни. Лезь в машину.
— Я не полезу туда, с испугом говорит она.
— Тогда перебегай вместе с машиной.
БТР медленно переезжает на другую сторону дороги, я почти тащу Ковалеву на себе, прикрываясь его броней. И тут же грохот о броню усилился, мы отстреливаемся из автоматов и вдруг раздается противный свист и с грохотом на дорогу падают камни. Стрельба сразу прекратилась. Еще один взрыв на гребне, мы сваливаемся к колесам БТР. На нас сверху сыпятся камни и песок. Пыль медленно садится и тут мы видим, как по гребню кое где мелькают маджохеды, Еще один разрыв на гребне, впереди машины вместе с камнями на шоссе скатывается маленький человек. Он пытается встать и тут же падает обратно. Вспыхнула стрельба сзади нас, лопнула граната и вдруг все стихло. Лейтенант Петров подходит к лежащему маленькому человечку, тот отрывает голову и они смотрят друг на друга. Петров поднимает автомат и с выстрелом тело подбрасывает. Я подхожу к нему. В лоб убит мальчик.
