На сцене со скрипкой в руках вновь появился Петр Зайцев. Он коснулся смычком струн, и волна звуков то сладостно-мучительных, то бурно-ликующих захватила слушателей.
Скрипач уже перестал играть, а в зале все еще стояла торжественная тишина. И вдруг разразился гром аплодисментов, крики: «Бис!», «Браво!», «Ура!».
— Следующим номером нашей программы... — начал Блажко, когда шум смолк, но его перебили:
— Лейтенант Мирзоев, к выходу! Невеста приехала. В зале снова поднялся шум. Одни, вспомнив, что Бозор в последние дни частенько напевал таджикские песенки, решили, что это очередной номер художественной самодеятельности. Другие искали глазами Мирзоева, удивленно восклицали:
— У Бозора невеста?! Бозор Мирзоев! Слышишь, к тебе невеста приехала!
Мирзоев то краснел, то бледнел. Наконец, собравшись с мыслями, скороговоркой ответил:
— Не болтай чепуху!
— Какая чепуха? Настоящая, красивая девушка, а не чепуха! — не унимался дежурный. — Быстро к выходу, перемерзла она.
Бозору было и стыдно перед товарищами и радостно, что так неожиданно нагрянула любимая. Он встал и под завистливыми взглядами друзей вышел на улицу.
— Не ожидал? — спросила Таня, идя навстречу Бозору. — Я тебе помешала?
Бозор замялся, промолчал.
— Что же ты молчишь? Не рад, что приехала? — удивленно заглянула ему в глаза Таня.
Бозор посмотрел на возившегося у печки дежурного. Кроме него на КП никого не было. Облегченно вздохнув, собрался с духом, запинаясь, ответил:
— Нет, зачем же не рад. Очень даже рад. Но, понимаешь, как-то неожиданно.
— Нагрянула, как снег на голову, — продолжила Таня. — Не расстраивайся, я на минуточку к тебе, по пути из Мурманска заехала. Следующим поездом уеду.
— Только до следующего поезда? — встревожился Бозор. — Нет, сегодня я тебя не отпущу.
— А где же я жить-то буду?
— У меня в поселке есть знакомые, там и ночуешь.
— А что мне Леночка скажет? Нет, Боренька, не могу, она мне все косы выдерет.
Только тут Бозор вспомнил о дочери Тани, и в сердце опять что-то кольнуло. Спросил о ее здоровье.
— Да ничего, такая толстушка боевая растет, что теперь ты ее не узнаешь. Вот подарок от нее к празднику.
— Зачем расходу много? — скрывая радость; упрекнул Бозор. Развернул пакет и протянул:
— Так ведь я не пью и не курю...
— Товарищи за твое здоровье выпьют и закурят. Из того же пакета Бозор вынул кулек с конфетами.
— Вот это другое дело. Ты подожди, я мигом, — и не успела Таня ответить, как Бозор скрылся за дверью. А через минуту нес объемистый сверток.
— А вот это Леночке и ее маме...
Таня не удержалась от любопытства, развернула краешек и воскликнула:
— Шоколад! Так много!
— Потом я еще больше...
— Привезешь?
— Может быть. Нет, это точно, привезу.
Бозор неумело взял Таню под руку и они пошли к станции. Разбросанные по небу звезды словно ежились от холода. Бозор правой рукой держа руку Тани, левой то и дело потирал ухо.
— Какой мороз! Закрой уши, ознобишь.
Бозор молча повиновался, от заботы Тани у него на душе стало еще радостнее.
— Знаешь, Танюша... Ты меня спросила: — Не ждал? Я не думал, что ты приедешь, а сердце все время ждало тебя. Другой раз посмотрю на юг, и такое сильное желание появится, чтобы мы вдруг стали вместе, что и не расскажешь. И сердце не ошиблось.
Они шли медленно. Ночь была темной, но вдруг небосвод пронзили длинные разноцветные иглы-лучики и быстро-быстро заскользили по небу, образуя яркий круг. Разноцветные иглы то делались короче, то удлинялись, менялись местами, на миг соединялись и снова разлетались. Стало светлее и тише. Кажется, вся земля замерла в безмолвном любовании неповторимой красотой северного сияния. Бозор и Таня остановились. Они зачарованно смотрели на дивные сполохи, боясь спугнуть их. Бозор прошептал:
— Как красиво!
— Да. Уж сколько раз видела его, а всегда появляется какое-то чувство, которое словами не передать. И радостно и грустно. Так бы вечно стояла и смотрела на эту чудную полярную зарю. Но она исчезает быстро, как у иных людей счастье. Знаешь, бывает, большое счастье вспыхнет ярко, а потом исчезнет. И станет пусто и темно, как в небе после полярного сияния.
Игра разноцветных лучей стала спокойнее. Круг вытянулся и в ближайшей к земле точке прервался. Из него вырвались две ломаные линии, забегали по небосводу. Но вот и они побледнели. Одна упорхнула за темное покрывало неба, другая все таяла, таяла и вдруг, вспыхнув, раскололась на десятки лучиков, засновавших челноками. Затем все померкло.
— Вот и все! — вздохнула Таня. — Сегодня уж не повторится.
— Ты что так тяжело вздохнула?
— Да так, — тихо ответила Таня. — Скоро придет поезд и я уеду. Буду снова ждать встречи с тобой. А чем это кончится?
— Танюша, я же тебе говорил, чем все это кончится, — полушепотом сказал Бозор. — Ты будешь всегда со мной, вечно моя. Таня, я люблю тебя.
Он выпалил все это разом и покраснел.
— Так ли это, Боря?
Бозор был готов застонать от обиды. Но только крепко сжал ее руку.
Медленно спускались они по крутой лестнице к полустанку.
— Сто одна, — проговорил Бозор.
— Ты считал? А я думала, что ты мечтаешь о чем-то большом и важном, раз молчишь.
— Я не считал, это сосчитано до меня.
Все вокруг было погружено в глубокий сон. Дощатый узенький перрон тускло освещался закопченным керосиновым фонарем: казалось, и он устал от круглосуточного бессменного дежурства и тоже дремлет.
Слова не шли с языка, а стоять молча, держать ее руки в своих было так хорошо, что Бозор согласен был, чтобы эти минуты тянулись вечно.
Подошел поезд. Бозор обнял, крепко поцеловал Таню и уже на ходу помог ей сесть в. вагон.
— Милый! — успела она шепнуть на прощанье и скрылась в темноте.
Нежный шепот Тани долго слышался Бозору, а поцелуй жег губы. Возвращаясь в эскадрилью, он тихо напевал на родном языке. Это была песня о большой светлой любви, о красоте любимой, о ее нежном сердце. Высокие чистые звуки, поднимаясь над заснеженным аэродромом, таяли в хмуром северном небе.
Товарищи провожали лейтенанта Блажко в дом отдыха.
— Хорошего пути, Сеня, — душевно пожелал Мирзоев. — У меня к тебе маленькое дело есть: передай посылку. Адрес написан. Она живет рядом с домом отдыха.
Добродушный по натуре Мирзоев не держал долго злобы на обидчика, а в суровое время войны мелкие обиды вообще оставались в сердце до первого боя.
— Для лучшего друга сто километров пройти ничего не стоит, — ответил Семен и лукаво подмигнул Бозору.
У вокзала ждал крытый автомобиль. Прибывшие заняли места, и машина запетляла по горной дороге.
— Приехали, — крикнула медсестра.
Семен осмотрелся. Небольшой двухэтажный дом да несколько низеньких строений барачного типа — вот и все, что он увидел.
— А где же город? — спросил Блажко.
— О, города отсюда не видать, — ответила белокурая сестра.
— Мне сказали, что дом отдыха в городе.
— Был да сплыл, — улыбнулась девушка и добавила: — Все течет, все изменяется.
— Как же теперь быть?
— А что такое?
— Да понимаете, — ответил Блажко, — посылочку надо передать одной старушке, товарищ просил...
— Ваш товарищ здешний?
— Отдыхал он здесь... Бозор Мирзоев.
— Бозор Мирзоев! Помню... Такой чернявый цыганенок, а глазенки голубые-голубые. И застенчивый, как девушка красная. И «старушку» его знаю. А вы не отчаивайтесь, отдохнете немного и съездите в город.
После ночей, проведенных в снегу и землянках, дом отдыха показался Семену раем: койки с пружинными матрацами, теплые ватные одеяла, белоснежные простыни и голубые наволочки на пуховых подушках, мягкая мебель, ковры, много света и комнатных цветов.
— Отдыхайте и чувствуйте себя как дома, — показывая летчику его койку, сказала сестра.
Через неделю здоровье Семена окрепло, и он вместе с другими отдыхающими поехал в город, в кино. Однако в кинотеатр не попал.
«Пока идет сеанс, успею отнести посылку», — решил Семен.
Таня собиралась ужинать, когда в дверь постучали.
— Войдите, — ответила она.
В комнату вошел незнакомый, мужчина. Таня внимательно посмотрела на него и спросила:
— Вы по адресу?
— Мне нужно видеть Таню Лебедеву.
— Я Таня Лебедева, — ответила она и присела на стул: ноги ее вдруг ослабели. Она даже в лице изменилась, ожидая страшного известия.
— Не расстраивайтесь. Посылочку вам привез от Бозора Мирзоева. Слышали о таком?
