и начал спускаться к джипу. Они молча смотрели вслед пикапу. Как только пыльный столб скрылся за холмом, Серафим поинтересовался в пустоту:
– Ну что, пехота, мысли есть?
– Да блядью буду – не было никого! – сказал Скиф.
– Еще на корточки присядь, – предложил Серафим.
– Да дело говорю. Все тревожные были. Идиотов спать тут нет.
– Я не говорю, что кто-то проспал. Какие мысли, предположения?
– Да не грузись, Саня, – сказал Скиф.
Серафим схватился за голову.
– Что же вы со мной делаете…
Бес предложил:
– Спецура, наверное, турецкая.
– Или пендосы, – растянуто вставил Крот. Все сосредоточили на нем внимание. Серафим замороченно почесал затылок.
– Спецура? – он словно пережевывал буквы. Потом отмахнулся: – Была бы спецура, нас бы вырезали по-тихому.
– Не скажи, – возразил Бек. Серафим напомнил:
– Трупы, братан. Они спиздили пять дырявых тел и херову гору фрагментов.
– Бля-а, – согласился Бек. Начавшийся галдеж в основном сводился к тому, что пендосы без туалетной бумаги не воюют, турок дрючили всегда, а руссы построили пирамиды задолго до того, как укропы выкопали Черное море, и, естественно, выше нас только яйца и кто, если не мы. Серафим гонял внимание с человека на человека, пока у кого-то вразрез не возникло предположение:
– Может, у них шмотки специальные, костюмы от тепловизоров?
Все затихли, переваривая новшество. Кто-то молчал, изучая окрестности, кто-то рассматривал носки ботинок.
– Тогда нам пиздец.
– Ниндзи, бля.
Серафим не выдержал:
– Не порите чушь. Какие, нахрен, костюмы?! Короче, слушаем сюда. Ночью не спать, бьемся на двойки. Все в прямой видимости. Сектора, ориентиры разбираем согласно купленных билетов. Кот!
– Я.
– От меня ни на шаг. Связь с артой.
– Понял.
– Бек! – Серафим обернулся. – Как с башкой?
– Есть еще.
– Тепляк у тебя.
– Волга? – Серафим выдернул из толпы пулеметчика с правого фланга.
– Тут, – откликнулся он.
– Второй тепляк тебе.
– Угу.
– Крот!
– Ну? – буркнул в ответ приписанный к группе «инженер».
– Погнали, придумаем, где сюрпризов наставить.
– Пошли, – ответил Крот. Серафим накинул разгрузку на левое плечо, какая-то мысль давно не давала покоя, он топтался на месте, копаясь в мешанине подозрений. Вдруг его осенило.
– Бек!
– А?
Серафим внимательно посчитал людей, сверяясь с крохотным сверчком в своей голове.
– Бек, братишка, а Витя где?
Немая сцена.
* * *
Заминировали левый фланг. После забрались с Кротом на бруствер, сосредоточившись на овраге.
– Здесь они смогут незаметно подойти.
– Да не, метров пятьсот, – возразил Крот.
– Они спиздили пять тел на сотне метров. Поверь мне, подтянут дурдалу и распетушат наше воинство на раз. Так что ОЗМку посади туда.
– Хорошо.
Серафим медленно повел биноклем вдоль разлома.
– И туда, – показал он пальцем, вдруг отнял бинокль от глаз, словно не веря в оптику, но тут же вернул обратно. – Что за фигня!
Крот вытянул шею, как черепаха.
– Где?
– Ориентир… – Серафим сверился с блокнотом. – Ориентир пять, право пятьдесят пять…
Он не успел закончить, как Крот разгадал загадку.
– Крест. – Крот будто бы не удивился. – Это крест.
– Какой, нахер, крест? – не поверил Серафим, но снова прильнул к биноклю. Так и есть, две палки, перевязанные проволокой; покосившаяся конструкция, сантиметров семьдесят в высоту, венчала небольшой курган. – Однако.
– Вчера его точно не было, – «обрадовал» Крот. Серафим поискал глазами кого попало. Попало на Бека. Они с Витьком крепили станину «Утеса».
– Слива! – позвал Серафим. Витя нехотя отпустил набитый камнями мешок. Голый торс излучал мощь матерого тракториста, борца и потомственного казака.
– Что?
– Хватай Сакса, пробейте, что за хрень там подросла. Бек!
– А?
– На прикрытии. Разворачивай дурдалу.
– Не вопрос.
Витя подозрительно замешкался. Натягивая на ходу тельник, он начал забираться к командиру и заговорил прямо сквозь полосатую ткань:
– Серафим, понимаешь, я же говорил, что надо по-людски обойтись…
– Витя, не трахай мой ум, ноги в руки и – пополз. Без кипежа и героизма…
– Серафим, да зачем? Послушай…
Он опешил.
– Ты что, бля, в цирковом училище? Рывком за бруствер в три прихлопа! – Серафим навалился на Витька паровым катком – челюсть вперед, руки в бока. – Домой поедешь через контейнер, без гроша.
Витя по своей деревенской простоте даже не переменился в лице.
– Да ты погоди, командир. Я что тебе говорю, а ты меня не слушаешь. Не надо там ничего смотреть. Все нормально… По-людски… По-божески…
Серафим боковым зрением уловил, как Бек вдруг ломается пополам и задыхается от смеха, интенсивно хлопая себя по коленям.
– Витя, сейчас ты без высоких казачьих материй, – аккуратно произнес Серафим, – объяснишь мне, что ты знаешь такого, чего не знаю я.
Витя оправил тельник и гордо водрузил папаху на голову. Серафим молча ждал.
– Ну? – не выдержал он. Бек прыснул снова.
– Братан, он… Братан, он…
– Витя, я слушаю, – сказал Серафим.
– Я же говорил тебе, не по-людски солдат сваливать, как скот…
– Он их, братан… – задохнулся Бек.
– Как животных, как падаль бросать, – продолжал между тем Витя.
– Каких солдат? – Догадка сверкнула во тьме, но Серафим поспешил ее погасить, пока она не стала правдой.
– «Тагилы» 34, Серафим, ведь тоже люди. Качают за свое, – подтвердил догадку Витя. Серафим закатил глаза.
– О боже, дай мне сил.
– Я их ночью похоронил, – признался Витя, но прежде, чем он опустил повинную голову, в прозрачных васильковых глазах проворковала такая блаженная тишина – хоть на икону, – что Серафим бессильно опустил руки.
– Он им… – Бес закинул лицо к небу и бессильно выкрикнул: – А-а-а!
– Витя, ты бабуин. Йо-обаное любо. Но человек хороший, – устало промолвил Серафим. Бес наконец смог говорить, сбивчиво заикаясь, он вывел красочно:
– Витя… правоверным муджахидам… борцам за веру… воинам Аллаха… на могилу… крест воткнул…
Серафим вздохнул и похлопал опешившего Витька по плечу.
– Зачетно, братишка.
Дача, борщ и кровавая баня
Чип и Дейл зависли над кучей картона, синего упаковочного пластика и макарон вперемешку с соусом – все, что осталось от двух коробок. И всюду – соль, разовые вилки. В центре – две кляксы. Другие воронки восьмидесяток 35 в радиусе метров тридцать – крохотные, с пару ладоней ямки – окантованы брызгами земли; из асфальта торчит хвостовик мины в ореоле глубоких сечек; прорежены кроны узловатых груш, на земле – ветки с листвой и недозревшими фруктами. Глубокая колея кричит, с каким азартом взводник давил газ, она прорезала грядки и бежала за разбитый садовый домик из силикатного кирпича – Фрол успел сбросить две коробки пайков и цинк ВОГов 36.
– Кучно, – ахнул Дейл.
– Угу. – Чип опустился на колени и приступил к ревизии.
– Братик, адаптовит 37 есть? – спросил Дейл. Чип мрачнел с каждой секундой. Дейл отошел. Метров через десять присвистнул: – Да ну на…
– Свежая, – крикнул он, копаясь в кратере сто двадцатой мины. Взвесил на ладони длинный блестящий осколок. – Острый. Может, ну его, пошли домой? Я кушать расхотел.
– Иди помогай, – буркнул Чип.
– Я на «глазах», – возразил брат, поправляя автоматный ремень.
– Колдырь, бля. – Чип с чувством отбросил развороченную коробку, всю в мелких отверстиях. На следующей обрадовался было, но тут же скис – прошита насквозь. Он спросил: – Ты утку с дробью ел?
– Не.
– Придется. – Он откинул паек. В мародерку пошли пакетики сахара, галеты. Трофеи покрупнее складывались на брезент.
– Адаптовит есть?
– Паста шоколадная. – Чип бросил упаковку близнецу.
– Сенкью, бразер. – Дейл поднял ее с земли.
– На здоровье. – Чип, потянувшись, встал. Потом скорбно оценил добычу и, стрельнув глазами по крыше ТЭЦ, где таился укроп-корректировщик, позвал Дейла:
– Хватай добро, пиздюк. Валим отсюда.
* * *
Они упали под прикрытие дома. Свидомые дежурно простреливали Ленинские дачи из КПВТ 38, вскрывая чердаки; соседский сарай, куда Дейл прежде сносил старые покрышки, загорелся. Чад вздымался выше изуродованной ЛЭП.
– Будто броня горит. – Астрахань передал Космосу крохотный бычок и кратко резюмировал: – Пидорасы.
– Пусть радуются, – подполз Дракон. – Оставь на затяг.
Космос вдохнул дым и молча поделился куревом. Скиф пробурчал, указывая пальцем на узел с добычей:
– Негусто.
Внутренний двор венчал круглый стол с массивными точеными ножками, вокруг – скамейки из ящиков. Уличная печь досталась от хозяев. Дракон растопил ее заранее заготовленной щепой, накинул хвороста – затрещало. Собранные пайки он выскреб на сковороду. Получилось с горкой. Пока Дракон кухарил, все сидели под стеной и молча пялились на пожар. Вот наконец дымящаяся сковорода оказалась на столе.
– Хавайте, мужчины.
Бахнуло энтузиазмом, но пыл поугас, когда стало ясно, что получилось мало. Под ворчание догнались чаем и, разочарованные, разошлись кто куда. С опозданием явились снайпера. Медведь вскользь оценил ужин, весело предложил:
– Братик, давай мы тебя сожрем?
– Не, –
