молчала, но заторможенно, под рокот разрыва, засвистела-заулюлюкала.
– Старый, есть попадание. Три мины беглым огонь. Давай. Давай.
Два взрыва ударили по месту, третий ушел далеко вправо, что, однако, не омрачило ликования. Впервые за ночь кто-то умер. Из-за чернильной бархатной горы, мигнув, покатилась бриллиантовая булавочная головка.
– Когда вы кончитесь, – насупился Охотник. – Твари. Али!
– А?
– Скажи своим, чтобы уезжали. Арта устала. – Щелкнула тангента, зашипел эфир: – Старый – Охотнику.
– На связи Старый.
– Ориентир сорок шесть. Восток сто. Авто́.
– Охотник, – позвал Али.
– Ну? – Охотник оторвался от окуляра.
– Уже человек сто приехало.
– Забей, братишка. Нам уже ни холодно, ни жарко. Хоть миллион – один хер.
– Что-то дофига, – засомневался Али и поежился. – Где долбаная авиация?
Тень вклинился в разговор:
– Дорого за каждой машиной гоняться. Бомба стоит, как мы с тобой. Экономия, братан. Продержимся как-нибудь.
– Чего ты там «продержимся»?
– Ты же пулеметчик, Черноморский флот!
– Я ебал! – Алик зло сплюнул под ноги.
– Старый – Охотнику, ориентир сорок два… Али, не галди… Восток триста пятьдесят. Три мины – огонь… – Охотник вытер пот флисовой шапкой. Покосился в сторону пулеметной ячейки. Али ощутил внимание и соврал:
– Замерз, бля. Что за страна, – сказал Али, стуча зубами.
– Старый – Охотнику. Промах. По разрыву – восток сто пятьдесят. Дистанция норма…
– Нателку забыл, – пробормотал Али.
– Свитер дать? – посочувствовал Тень. – Одеяло?
– Тухлятиной несет.
Они втроем молча провожали горящие фары. Охотник не выдержал и крикнул в рацию:
– Дайте огня, блядь!
Цель невредимо скрылась под горой. Охотник выругался, чтобы тут же известить:
– Ориентир сорок шесть. Цель номер восемнадцать…
Тень задумчиво, уже без намека на сарказм, предложил:
– Алиша, а давай-ка мы тебе патрончиков позаряжаем.
– Старый – Охотнику, цель восемнадцать. Дайте пристрелочный наконец, блядь!
Тень доложил:
– О, еще один.
Охотник дежурно осветил журнал наблюдений синим фонарем, губы что-то зашептали в унисон записываемой информации. Цель номер восемнадцать мигнула и скрылась в каньоне. В конечном пункте своего движения.
* * *
Небо над бархатными черными горбами раскололось фиолетовой трещиной.
– О, братан, скоро начнем. – Тень показал из-под одеяла кончик носа. Снайпер сидел, прислонившись к узловатому оливковому стволу.
– Алишка. Алишка!
Краем глаза он увидел – в ячейке пусто. Окоп был обложен камнями, за спиной – стена, поверх – острые осколки обрушенного перекрытия висят на перекрученных узлах арматуры. Алик выполз из дыры в стене на четвереньках и ужом нырнул в свое укрытие. Закряхтел, натягивая на себя обивку дивана.
– Тень, спишь? – спросил он.
– Чего тебе?
– Опять что-то с животом.
– Просрался, что ли?
Али подтвердил слабым голосом:
– Не могу уже. Отравился, наверное, – предположил он.
– Да не.
– И замерз. Ноги не чувствую.
– Посри еще, – предложил Тень, – согреешься.
Пауза повисла ненадолго.
– Скоро поползут.
– Может, обойдется?
– Не факт. Пулеметчика завалить – первое дело.
– С-сука.
– Не ругайся, братан.
Они замолчали. Тень смотрел в шевелящуюся тьму, не сосредотачиваясь ни на чем. Вязкая студеная тишина окружала со всех сторон. Не трогало будущее, отстало прошлое, настойчивая апатия забила простуженное горло. Даже дышать не хотелось. Он прикрыл глаза. И тут же сомлел. Автоматически перевалившись на другой бок, подоткнул одеяло. Облачка пара садились на грязный ворс и, растекаясь под нижней губой, хватались инеем. Сознание поплыло, но до определенной поры… Снова зашуршала бетонная галька. Тень приоткрыл глаза. Али. Опять гадит.
– Как вы? – Командир технарей присел на корточки у него за спиной.
– Замерз. Охотник, скорей бы сдохнуть, – откликнулся Тень.
– Садыки ушли, – объявил Охотник. – Все.
Живот свело могильным холодом.
– Пофиг, – соврал Тень. На зеленом поле ПНВ 31 ни одного огня, но беспокоит фоновое мятное свечение в каньоне. Деревня. – Кучкуются бабаи. Готовятся кафиров убивать. Помолятся – и нате вам.
– Куда только? – Охотник вздохнул. – Может, это некультурно, но хотелось бы, чтобы огребли не мы.
– Не. – Тень заметил движение в соседнем окопе и повысил голос: – Точно к нам. Потому что кто-то очень много срет.
Охотник отвернулся, чтобы спрятать улыбку.
* * *
Кровавый рассвет. Серая мгла растворила в себе руины, камни, деревья. Восход оторвал иссиня-черное небо от глубокой пустоты. Тень перебирал слова псалма девяностого. Язык шевелился, едва задевая воздух, выдавая эфиру лишь Богу доступные слова. Псалом течет ручьем, заглаживая и утончая страхи. Глаза оглаживают край ущелья. Тело вибрирует, но дух уже перестал метаться, придавленный молитвой. Холод касается спины, не разберешь – мандраж или мороз. В рации на ротном канале – рутинная толкотня. Но ощущается напряжение.
– Охотник – Старому.
– На связи Охотник.
– От вояк. В деревне три сотни бородатых. Восемь машин выдвинулось в вашу сторону. Внимательно.
– Принял.
– Удачи, парни.
– Само собой. И вам не хворать.
Холод как рукой сняло. Тень сбросил одеяло и, согнувшись в три погибели, перебрался на лежку. Приладил винтовку, приложился к прицелу. Порядок.
– Алиша! Алик!
– Что? А?
– Понеслась, братан.
Потекло время, отнимая песчинками, оставшуюся жизнь.
– Понеслась…
* * *
Пулей, перевалившись с крыла на крыло, мелькнул «Грач» 32, скрылся на мгновение под срезом ущелья и, блеснув блистером кабины, ушел свечой ввысь. Вслед вырос огромный черный гриб, горы вздрогнули. И по лабиринтам ущелий, гор, улиц прокатилось эхо взрыва. Тень обернулся к Охотнику.
– Дым есть?
Охотник отрицательно покачал головой, он что-то искал глазами в небе.
– Али, оранжевый есть?
– Нет, братан.
– Дрянь какая! – Тень поискал уходящий штурмовик, но, кроме рева турбин за облаками, – ничего. Охотник кинул:
– Согласен.
– Старшой, вызывай огонь на себя, – предложил Тень. – Придумай что-нибудь пафосное. Все равно по нам вмажут. В результате. Может, наградят. Посмертно. Скверно бесславно сгинуть.
– Тень, заткнись, – взмолился Али.
– Внимание! – оповестил Охотник.
Из-под облаков с нарастающим ревом рухнул следующий штурмовик и положил бомбу в ущелье, казалось, в двух шагах. Еще мгновение, и гора осыпется. Охотник зло выругался:
– Виртуозы хуевы. – Но позже, рассмотрев результаты бомбометания, пробурчал: – Красавцы.
Тень говорить не мог, когда падал в окоп, он разбил зубы о выступающий камень. Как только ледяная рука отпустила сердце, он приподнялся на локтях и, глядя на расплывающиеся дымные грибы, шамкающим голосом предположил:
– Не, пацаны, войны не будет.
Он сел, посмотрел на Охотника, который мотал одуревшей головой. Поискал Али.
– Братан, живой?
Лежка была пуста. Грустит на краю окопа «Печенег» – охромел на одну ногу, завалившись на сошках. Покрывало лежит на полпути к пролому. И ни следа. Он крикнул в глубину сада:
– Али-ик!
Эхо упало, заметалось, да и заткнулось. Справа шуршат упаковкой пайка Моныч и Оскар, геройские операторы БПЛА. А в небе, рассыпая гул, уходит «спарка».
* * *
Они сбились вокруг костра, гипнотизируя чайник. Тень, Оскар, Моныч, Грибоедов и Бек, Сека и Бармалей. Одинаково чумазые, закопченные. Подчеркнуто безразлично наблюдая, как пришли «Уралы» на царящую рядом суету. Тень мучил варган. Братья-славяне монтировали «Утес», разворачивали минометную батарею. Они подходили, что-то спрашивали, хлопали по плечам. Возник Охотник с охапкой дров. Он бросил дрова под ноги и оповестил:
– Алишку я до вечера отпустил, за нателкой.
– Угу.
Кофе закипел. Солнечные лучи пробили холод, заставляя забыть, что час назад они готовы были сгинуть, чтобы на миг согреться. Тень выудил из варгана протяжную заунывную ноту.
– Будем здоровы.
Охотник перешагнул через каменную кладку баррикады.
– Вечером вернется, с минометчиками.
Он вдруг осекся, заметив в пулеметном гнезде «Печенег», разгрузку, РД – на клапане жирно чернела надпись «Али». Он почесал затылок.
– А как?..
Тень дал новую ноту, жалостливее предыдущей. Они в унисон посмотрели на отъезжающий борт. Показалось, за мгновение до того, как упал полог тента, они рассмотрели знакомое бородатое лицо, без каски и налегке. Миг – пыль смыла картинку.
– А МАЗ попал, куда положено ему, – фальшиво пропел Тень, – но он пришел, трясется весь, а там опять далекий рейс, я зла не помню, я опять его возьму.
Друзья не поддержали, по кругу пошла горячая кружка, они бережно хлебали огненное пойло, аккуратно передавая ее следующему. Алик не прибыл ни вечером, ни утром, ни через неделю. Кто-то встречал его в госпитале с признаками болезни спины,
