— Готово! Ракета пошла! — воскликнул один из охотников. Уатт бросил быстрый взгляд на «Тандерчифы» — от ведущего отделилась белая черточка, за которой тотчас потянулась струйка белого дыма. Обогнав самолет, она, набирая скорость, понеслась вперед, к цели.
…В нескольких десятках километров к северо-востоку, прямо в густом лесу, располагался в засаде вьетнамский зенитно-ракетный комплекс. Расчет его состоял из советских солдат и офицеров, а также вьетнамских стажеров. Все они прибыли на эту позицию накануне днем — и уже к вечеру все было готово, опробовано и замаскировано. Три кабины с аппаратурой зенитчики разместили прямо между деревьев, а чуть поодаль, в чаще, установили четыре пусковые установки с ракетами. Вьетнамцы сразу обложили кабины тростниковыми матами, — для защиты от осколков на случай бомбежки. А потом обвязали ракеты свежесрезанными ветками. Когда командир дивизиона, майор Горелов, увидел это, его чуть удар не хватил:
— Да вы что делаете, черти?! Не взлетит же!!!
Можно было только предположить, как закувыркается ракета после старта со всей этой маскировкой… А ведь ракета — это взрывчатка, это осколочные элементы, это ядовитое топливо, наконец! Так бабахнет, что пустырь с деревню будет!
— Взлетит, командир, — успокоил его вьетнамский замполит. — Я видел, так делали. Взлетит.
Спорить не приходилось — вьетнамцы были тут хозяевами, и окончательное решение оставалось за ними. Тяжело вздохнув, майор отдал приказ следить за воздушной обстановкой.
— По одиночкам работать не будем, — объявил он. — Ждем группу и бьем в упор.
Все кивнули. Не первый раз уже дивизион находился на «свободной охоте», и не в первый раз его расчет бил одной — двумя ракетами по самолетам, идущим в плотном строю. Одна ракета при этом нередко причиняла ущерб сразу нескольким машинам, а то и сбивала их.
Через несколько часов после того, как был включен локатор, мимо позиции торопливо просвистел одиночный «Фантом», а потом на дисплее радара появилось еще пять отметок. Судя по небольшой скорости, это были бомбардировщики или штурмовики.
В небольшой металлической кабинке операторов, набитой приборами и индикаторами, было тесно и жарко. Конструктора, создавая ее, рассчитывали, что больше пяти человек там зараз присутствовать не будет. Места было оставлено соответственно. Однако теперь в кабинку набилось аж семеро — четыре вьетнамца-оператора (трое — ручного сопровождения, один — автоматического) и три советских офицера (командир расчета и два инструктора, стоящие за спинами операторов). Жара была неимоверная — градусов, пожалуй, под шестьдесят. Поэтому все сидели в одних трусах — и касках. Никто не жаловался, — уже привыкли.
Американские самолеты приближались. Горелов пока не давал разрешения на открытие огня, подпуская самолеты поближе.
— Удаление тридцать километров… Удаление двадцать… — докладывал оператор ручного сопровождения.
— Высота — ноль восемь, — говорил его сосед. — Высота — ноль восемь.
— Скорость — восемьсот. Скорость — восемьсот.
— Еще четыре цели, с северо-востока, курс три-два-один! Высокоскоростные — под тысячу с гаком чешут! Высота ноль и три… — раздался чей-то голос.
— Цель номер три, взять на ручное сопровождение! — приказал Горелов.
— Есть.
Операторы ручного сопровождения начали крутить маленькие штурвальчики, поворачивая антенну станции наведения. Первый определял удаление до цели, второй — высоту ее полета, третий — направление по азимуту. Цель, разумеется, все время двигалась, и задачей операторов было постоянно удерживать ее в перекрестиях прицелов с помощью штурвальчиков. Четвертый оператор, сидевший рядом с командиром, осуществлял уже автоматическое сопровождение, но без ручного порой все-таки было не обойтись.
— Цель захвачена!
Внезапно один из операторов увидел, как отметка одной из целей увеличилась в несколько раз. С перепугу вьетнамец забыл все русские слова кроме одного. Обернувшись к стоявшему за спиной инструктору, он спросил, ткнув пальцем в индикатор:
— Пиздец???
— Угу, — кивнул инструктор, старший лейтенант Москаленко, и, обернувшись к командиру, крикнул:
— Миша, «Шрайк»!
— Подними антенну вверх! — сразу отозвался командир.
— Есть!
Вьетнамец потянулся к пульту и замер, пытаясь вспомнить, как это сделать, — и тогда старлей оттолкнул его руку и быстро крутанул штурвальчик ручного сопровождения по азимуту. Антенны локатора отклонились в зенит, и их излучение теперь уходило в сторону от прежнего направления.
… «Шрайк» быстро разматывал белый след в сторону вьетнамских позиций. Визг наконец-то стих, и Уатт, позабыв обо всем, зачарованно следил за улетающей вдаль ракетой. Внезапно ведущий «охотников» сердито воскликнул:
— Дерьмо! Мы промазали!
— Как так? — спросил Уатт.
— Срыв захвата! Наверное, они выключили станцию, ракета их потеряла…
— Понятно. Отходим. Джелли, возвращайся!
— Есть, — радостно отозвался Пит. Сейчас он для Уатта выглядел лишь темной точкой на горизонте.
— Есть, — с неохотой подтвердил «охотник».
Закончив разворот, американцы легли на обратный курс.
…В маленькой тесной кабинке обливались холодным потом операторы и инструктора. «Шрайк» — это не смертельно для расчета, это только антенне локатора кирдык… но за «Шрайком» могут и штурмовики прилететь, и вот тут уже кирдык, скорее всего, именно расчету. Заодно с уцелевшей техникой…
«Раз… Два… Три… Четыре…» — неторопливо считал про себя Москаленко. Дойдя до десяти, он приказал операторам вновь взять самолеты на сопровождение.
Спустя несколько секунд на экране опять возникли отметки целей.
— Уточнить параметры целей! — приказал Горелов.
— Курс три-два-ноль, цель групповая, малоскоростная, удаление двенадцать, высота ноль семь, скорость восемьсот, следует курсом три-два-один… — доложил один из операторов. В переводе на обычный язык это означало: «Несколько самолетов уходят на юго-запад со скоростью восемьсот километров в час на высоте семьсот метров».
— Цель два, взять на сопровождение!
Быстро закрутились штурвальчики ручной наводки.
— Есть захват цели!
— Цель на автоматическом сопровождении!
— Четыре цели с северо-востока, идут прежним курсом, высота ноль и пять!
Две пусковые установки с ракетами, похожими на телеграфные столбы с крылышками, уже развернулись в сторону самолетов.
— Цель номер четыре, очередью из двух, уничтожить! — приказал командир дивизиона. «Что там с северо-востока чешет, интересно? Похоже, вьетнамские перехватчики… Хорошо бы, если так… Если американцы — нам амба… А, ладно, была не была…».
— Есть!
— Первая пуск!
— Есть!
С оглушительным грохотом заработал стартовый ускоритель, из сопла хлестнула огненная струя, поднявшая над позицией грандиозное облако пыли — и ракета сорвалась с направляющей. Пронизав листву над собой, она унеслась вдогонку самолетам. На землю посыпались сбитые ею ветки и сорванная набегающим потоком воздуха маскировка.
— Вторая пуск!
Ушла вторая. В окопе неподалеку от кабинки операторов чихали солдаты, готовившие ракеты к пуску. Инструктор распахнул дверь кабины и тоже чихнул, потом выглянул наружу, — посмотреть на пусковые установки. Потом бросил взгляд на тающий в небе огонек удаляющейся ракеты.
— Миш, а все-таки они летают! — восхищенно сказал он.
— Даже с ветками? — ухмыльнулся командир.
— Да, вон они, ветки твои… падают… апчхи!
— Чудесно! Будь здоров… Что там на радаре?
…«Ария Сэма» прозвучала, как гром с ясного неба. Во главе колонны летел Маккензи, чуть правее и позади него шли «Тандерчифы», а замыкали строй Хадсон и Уатт, следовавшие в сотне метров позади и выше «охотников». И именно замыкающие, как обычно, попали под удар.
— Меня облучают, кэп, «Сэмы»! — вдруг вскрикнул Хадсон. — «Сэмы», «Сэмы», черт, где они?! — он вертел головой, пытаясь заметить приближающиеся ракеты.
— Расходимся! — рявкнул Уатт, уходя влево и вверх, подальше от обреченного ведомого.
— Тупица, уйди, сгинь!!! — завизжал оператор капитана. — А-а-а-а, идиот!!!
Время вдруг стало растягиваться, словно жевательная резинка. Медленно, как во сне, Уатт повернул голову и увидел, что Хадсон отвернул следом за ним. Его истребитель подныривал под машину капитана, и разминуться они могли только при очень большом везении — расстояние между ними составляло всего несколько метров, да и эти метры стремительно таяли. Сделать что-либо уже не представлялось возможным.
— Черт, нет! — услышал капитан. В следующий миг самолет Хадсона поочередно нагнали обе ракеты. Первая превратила его в огненный шар, из которого во все стороны брызнули обломки вперемежку с огнем и дымом, а вторая разнесла в клочья самый крупный кусок самолета — отвалившееся крыло. Оказавшийся слишком близко «Фантом» Уатта сильно тряхнуло — часть осколков попала и в него. На панели приборов тревожно замигало табло «Пожар правого двигателя». Потом угрожающе вспыхнуло другое: «Отказ левого двигателя». Ручка управления стала какой-то неподатливой — капитану приходилось прилагать огромное усилие, чтобы сдвинуть ее хотя бы на миллиметр. И в этот момент время для Уатта вновь потекло нормально. Шум турбин за спиной быстро стихал, превращаясь в бессильный свист, а самолет быстро терял скорость и высоту.
