Увидев высунувшегося из-за дров пана Казимира, Мендель сперва опешил, потом воровато оглянулся и, сходу сообразив, что надо делать, тайком провел майора в свои «апартаметы» — такую же, как у всех здесь, пристройку.
Пока намерзшийся под сараем пан Казимир блаженствал в теплой комнатушке, Мендель, сноровисто переставляя какие-то тарелки, суетился у кухонного стола.
— Сейчас, сейчас, сейчас… Рыба-фиш по-еврейски… Яишенка с салом… Водочка…
Все это немедленно появлялось перед паном Казимиром, и только когда он, выпив за раз с полстакана водки, откинулся на стуле, Мендель спросил:
— Что случилось?
— Арестовывали… — водка сняла напряжение, и пан Казимир наконец-то расслабился.
— Когда?
— Вчера вечером.
— За что?
Вопросы Менделя были на удивление коротки и точны.
— Понятия не имею… — Пан Казимир взялся за яичницу.
— И что… Отпустили?
— Как же! — Пан Казимир хмыкнул. — Сбежал… Когда выводили. И сразу на станцию, на товарняк. Проехал два перегона на тормозной площадке, а потом еще двадцать верст, пешедралом…
— И как… дальше? — Мендель пододвинул пану Казимиру щуку по-еврейски. — Пусть пан майор поймет меня правильно… Местечковые жители очень любопытны…
— Нет, нет. — Пан Казимир взялся за рыбу. — Лежбище у меня есть. Вот только добраться туда… Сам понимаешь, обыск. В карманах, хоть шаром покати. Так что выручай, старина…
— Так… — Мендель поджал губы. — Лежбище лежбищем, а пока я бы посоветовал пану майору посидеть с недельку здесь, взаперти.
— Пожалуй, было б неплохо, — пан Казимир благодарно посмотрел на Менделя. — Кажется, ты меня понял…
— Понял, все понял, — Мендель снова засуетился. — Так… Деньги, деньги… Это есть. Теперь документ…
Мендель открыл ящик комода, вывернул оттуда кучу всякого барахла и, вытащив какие-то бумаги, посмотрел на пана Казимира:
— Пан майор не возражает, если пока что он будет немножко еврей?
— Нет, конечно…
Пан Казимир выпил еще водки. Теперь, когда вроде все устроилось, оставалось одно, и майор внимательно посмотрел на хозяина.
— Тогда все есть… Все есть… — Мендель, вернувшись к столу, деловито спросил: — Что еще нужно?
— Нужно?.. — Пан Казимир чуть помедлил и попросил: — Но это по возможности… Что с пани Яновской? Она… там осталась…
— Какой вопрос? Разве у евреев не болят зубы? — и Мендель, как наседка, снова захлопотал у стола…
* * *
По четвергам окрестные селяне съезжались в город. С утра по улице, ведущей к рынку, цокотали подковы, фыркали кони, и ладные возы на железном ходу выбивали по булыжнику мелкую дробь. И хотя перемен кругом было множество, базар, как и раньше, слитно гудел, казалось бы, не имея никакого отношения к происходящему.
Где-то во второй половине дня, ближе к концу торговли, по рядам с самым независимым видом прохаживался инженер Длугий. За мясным павильоном, возле подземного туалета, он останавился, и через какую-то минуту к нему подошел неизвестно откуда взявшийся Лемик.
— Ну? — коротко бросил Длугий. — Как с нашим майором?
— Сорвалось… — Лемик подчеркнуто смотрел в сторону. — НКВД его взяло у ту саму нич. Тоди наши хлопци на енкаведистив напали. Хотели отбить, а клятый майор пид час стычки чкурнув десь…
— Вот как… — Длугий с трудом подавил раздражение. — И что дальше?
— Наказано зникнути з города. Мы боимось що можуть буты облави, бо ж то, согласитесь, такий напад — наглисть…
Оценивая ситуацию, Длугий на какой-то период задумался и, поняв, что принятое решение правильно, спросил:
— Когда уходим?
— Сейчас… Сегодня четверг, базарный день. Добра нагода незаметно разом з селянами уехать.
— Согласен. Как практически?
Судя по всему, другого решения Лемик и не ждал. Он едва заметно кивнул головой, и высокий парень, который только что, стоя у туалета, разминал папиросу, подошел к ним.
— Пшепрашам, панове, чи не можна у вас пшепалиц?
— Ось, рекомендую… — Лемик с готовностью чиркнул спичкой и дал подошешему закурить. — Тарас Пилюк, цим литом закончив гимназию. Вин довезе вас куды треба.
— Вы сами, пане гимназиаст, за возницу или как? — дружески поинтересовался Длугий и тоже вытащил папиросу.
— Нет, с возчиком, — коротко ответил Пилюк.
— Прекрасно… Идите вперед, а я пойду следом и как все попрошу довезти. Годится?
— Воно-то годится… Только… — Пилюк немного замялся. — Тильки е затруднение…
— Яке ще утруднення? — так и взвился Лемик.
— Так з нами Ицек ехать навязался. Симпатик червоних.
— Що? Ицек? — враз обозлился Лемик. — Геть того жида!
— Тихо, тихо… — остановил его Длугий и спросил Пилюка. — Этот Ицек, что, тоже из села?
— В тим-то й справа… З Меланчиних хуторов вин. В город за инструкциями приезжал.
— Ну и отлично! — обрадовался Длугий. — Он нам не помешает, наоборот, подозрений меньше. Вперед.
Пилюк согласно кивнул и, не оборачиваясь, пошел к павильону, а за ним, так же кивком попрощавшись с Лемиком, двинулся Длугий…
Топкий луг, примыкавший к базарным рядам, был сплошь занят подводами, на которых визжали свиньи, вытягивали шеи гуси и бестолково кудахтали куры. Выбиравшие живность покупатели, переходя от воза к возу, еще старательно толкли луговую грязь, а мужики уже обихаживали коней, собираясь ехать домой.
Здоровый, степенный дядька снял с лошадиных морд торбы и разобрал вожжи, пока крутившийся вокруг его подводы Ицек, молодой, чернявый еврей, поглядывал по сторонам, всячески изображая нетерпение. Он даже собирался напуститься на только что вынырнувшего из толпы Пилюка, но у того был такой вид, что Ицек все-таки воздержался.
Все трое взгромоздились на подводу, и в тот момент, когда повозочный начал заворачивать коней, чтобы выехать с луга, его остановил Длугий.
— Эй, дядьку, вам в какую сторону?
— На Меланчини хутори… — равнодушно отозвался повозочный и, только увидев едва заметный кивок Пилюка, повернулся. — А вам куди, добродию?..
— На лесопилку Клембовского. Подбросите?
— Та то ж трохи крюк…
Возчик довольно натурально колебался, и Длугий подмигнул ему:
— Ну так и что? На крюк и накинуть можно…
— Накинуть? — Дядько полез пятерней в потылыцю.[32] — А що, добродию, як на пивмишка овса дадите, то сидайте…
Подвода выехала с топкого луга и покатилась по мостовой. Ицек, все время беспокойно оборачивавшийся, наконец круто повернулся к сидевшему с другой стороны Длугому.
— А вы кто такой будете?
Пилюк, сидевший рядом с возницей и одним глазом все время косившийся на Ицека, тут же вмешался:
— Прошу вас, пане, сидайте на мое мисце, тут краще…
Однако, к удивлению Пилюка, Длугий отрицательно покачал головой, оценил полупролетарский вид попутчика и, улыбаясь, ответил:
— А я, молодой человек, инженер. Из… — он достал из кармана удостоверение и, посмеиваясь, нарочно по складам прочитал: — как тут… «Обл-лес-пром-союза»… Никак не могу запомнить. Это, знаете, лесопилки, деревоообработка, мебель…
— Инженер… — уважительно протянул Ицек и тут же задорно тряхнул курчавой головой. — Ничего! Теперь мы тоже можем на инженера выучиться. Вон, Эстер Гликман помошницей машиниста стала, не слыхали? Про нее даже в газете писали!
— Нет, про нее не слышал, а вот что учиться хотите, это хорошо! — Длугий поощрительно кивнул головой и обратился к Пилюку: — Вы, молодой человек, где учились?
— Тут… — Пилюк повернулся и недоуменно посмотрел на Длугого. — Я ж украинськую гимназию закінчив.
Длугий мечтательно прищурился.
— Ах, как я вам завидую! Вы, молодые люди, поступите в «политехнику», станете инженерами. Да, а вы что кончали?
Он благожелательно посмотрел на Ицека.
— Что кончал?.. Я подмастерье. — Ицек недовольно нахмурился, но тут же уверенно заявил: — Но ничего, я все равно выучусь!
— И правильно, молодой человек, и правильно! Я сам учился на медные гроши…
Колеса тарахтели по булыжнику, молчаливый повозочный жался боком, Пилюк, вывернувшись на сиденье, удивленно слушал Длугого, и все пассажиры мелко тряслись на подводе, тащившейся к городской окраине в общем потоке разъезжавшихся с базара селян…
* * *
Десять километров от железнодорожной станции до Голобова, Вукс прошагал пешком. Идти по скользкой, промерзшей за ночь колее было трудно, и поручик все время жался к обочине. Тогда, расставшись с майором, Вукс со своим отрядом проскочил слишком далеко и уже за демаркационной линией, шедшей по Бугу, попал в «халепу[33]». Какое-то время Вукс выжидал и наконец, решив, что благоприятное время пришло, сам отправился на связь с паном Казимиром.
Когда показались первые домишки Голобова, Вукс внутренне подтянулся. Он понятия не имел, где находится дом Яновских, куда, как он выяснил, перебралась Лидия. Уже на окраине, уловив вдруг нестерпимо желанный запах, Вукс остановился. Рядом, у хлебной лавки, разгружали свежевыпеченные батоны. Неожиданно один из грузчиков бросил лоток и кинулся к Вуксу.
