завить мне волосы.
Мама в смущении улыбалась, вспоминая, как немец, покоренный ее неотразимо нежной улыбкой, повторяя Гретхен, Гретхен, усадил ее в кресло.
— То, что он сделал с моими волосами, было чудом. Он превратил их в пышные, роскошные локоны и из зеркала на меня смотрела неузнаваемая прекрасная фея.
— Гретхен, они останутся такими очень долго, — сказал немец, провожая до двери. Никогда в жизни, никто не делал мне такого перманента.
Мама замолчала, поправляя рукой прическу.
Вечером наш поезд остановился в Варшаве с огромным высотным зданием. За окном снова замелькал привычный сельский пейзаж, а утром мы с удивлением увидела красивые каменные дома под красными черепичными крышами с ухоженными, утопающими в цветах двориками.
— Как странно! — удивлялась я, одна страна, а как по-разному выглядят дома.
— Мы подъезжаем к Германии, — переглянувшись, сказали родители.
— Это Силезия, — сказала мама.
Утром поезд остановился во Франкфурте на Одере, и автобус помчал нас по автобану, бесконечному скоростному шоссе.
Первая остановка была в придорожном кафе. Все было для меня удивительно: запах жареных колбасок в булочках со сладкой горчицей, вода в бутылках с откидывающимися крышками на замках. Манера пить воду из горлышка бутылки. Все было внове, но дальше начались настоящие чудеса.
Поздно вечером мы приехали в предместье немецкого города переименованного в честь Карла Маркса, нас поместили в старинном двухэтажном особняке, который был превращен во временную гостиницу, где размещались семьи вновь прибывавших специалистов. Мы вошли в холл, в центре которого парадная лестница вела на второй этаж.
Наша семья разместилась в двух смежных комнатах, на втором этаже. Родители с братом отправились спать в дальнюю комнату, меня уложили спать в проходной комнате. Кровать стояла в нише стены, которая называется альковом, впервые за свои десять лет я спала в отдельной комнате. Что я ощущала? Одиночество, комфорт, беспокойство в новом неведомом мире? Все ощущения слились в пугающем ожидании знакомства с новой страной.
Утром мы отправились за покупками, колокольчик на двери маленького магазинчика с домашними тапочками радостно приветствовал нас. Стены магазина были покрыты полками, на которых от пола до потолка стояли разнообразные домашние тапочки, погружая посетителя в царство комфорта. На моих ногах оказались мягкие тапочки с пушистым помпоном, их уложили в коробку, и я навсегда запомнила эту первую покупку. Мы вышли на улицу, незнакомая речь, незнакомые запахи окружили, создавая оболочку изолированности. На прилавке лежали красные щекастые помидоры, вдруг я услышала знакомое слово томаты, которое мгновенно сняло напряжение.
— Томаты, томаты, — как распахнутая дверь открыли мир нового языка, ниточка понимания успокоила и примирила с окружающим пространством.
Вернувшись в гостиницу, я надела новые тапочки на маленькой танкетке и ощутила себя принцессой в замке. Пробегая вверх и вниз по широким ступеням лестницы, застеленной ковром, постукивая каблучками, я в очередной раз сбежала вниз и увидела в холле дверь, которая привела меня на кухню. В центре стояла огромная плита с множеством конфорок, вдоль стен расположились шкафы с посудой, на крючках висели сковородки, кастрюли и огромное количество других кухонных принадлежностей. Женщины что-то готовили, они строго посмотрели на меня, я вышла в холл, открыла дверь и оказалась во дворе особняка. Со стороны улицы двор был отгорожен высоким металлическим забором с резной калиткой, остальное пространство двора с коротко остриженной травой замыкали высокие кирпичные стены, укрытые кустами растений. Огромные кусты кое-где еще не сбросили цветы, украшая яркими цветными пятнами двор, создавая подобие маленького парка.
Одна из стен особняка, выходящая в сад, была покрыта старым плющом, аккуратно обрамляющим окна. На втором и первом этажах было с десяток комнат, мне удалось побывать в одной, где разместились наши знакомые. Это была большая комната с огромным окном в виде фонаря, диванами и большим круглым столом, вероятно, она служила когда-то гостиной.
Мы окунулись в размеренный, уютный мир, в котором Германия жила столетиями.
В поселке частные двухэтажные коттеджи с палисадниками под окнами и низенькими заборчиками чередовались с трехэтажными многоквартирными домами. После недельного пребывания в гостинице мы переехали в один из таких домов. Три одинаковых трехэтажных дома с крутыми крышами и выступающими окнами мансард замыкали двор, сплошь усаженный фруктовыми деревьями. В глубине двора за забором стоял старый невзрачный домик, по всей видимости, заброшенный хозяевами.
В домах справа и слева жили немцы. Двор замыкал дом, выходивший на улицу, в котором поселили русские семьи. Возле подъезда стояли специальные щетки для обуви и после того, как открывалась входная дверь, в подъезде автоматически включался свет, выключался он, как только закрывалась дверь в квартиру. Мы разместились в двухкомнатной квартире на первом этаже. Было странно, что ванная и туалет были в одной комнате с большим окном, выходившим на улицу. Мама сразу же купила красивые плотные тюлевые шторы для ванной и назвала ее кабинетом задумчивости.
Самой удивительной была кухня, с большой прямоугольной плитой, похожей на огромный стол с конфорками, накрытыми чугунными крышками. Этой плитой не пользовались, так как в углу стояла современная газовая плита. На стенах были развешены открытые пустые полки для посуды. Вечером родители принесли из магазина коробки с кухонной утварью. Фарфоровые тарелки и чашки напоминали бабушкин сервиз, но удивили меня кастрюли. У маленьких и больших кастрюль почему-то была только одна большая ручка сбоку, оранжевые и синие они напомни кружки с носиком. Мама застелила полки, принесенной из магазина белой плотной бумагой в виде салфеток с мелким перфорированным рисунком, и кухня стала светлой и уютной. На полках выстроились тарелки, чашки с блюдечками, демонстрируя свою роспись, кастрюли и сковородки повисли на крючках. Деревянные скалки и всевозможные лопаточки ожили в руках мамы, и на кухне запахло домашним обедом.
В свою спальню родители купили нарядные кружевные покрывала на две рядом стоящие кровати, аромат новых вещей наполнил дом, ощущением благополучия и достатка. Комнаты отапливались небольшими чугунными печками, которые у нас называли буржуйками. Трубы от печек-буржуек уходили в дымоход, скрытый в стене. Печки топили черными блестящими брикетами из торфа, поэтому в комнате стоял пряный, сладковатый запах. Этот характерный запах торфа стал для меня визитной карточкой Германии, он витал над улочками поселка, где талисманом были трубочисты в черных цилиндрах с огромными щетками, перекинутыми через плечо черных костюмов. Трубочисты мне казались принцами, а увидеть их сидящими на трубе, считалось большой удачей, потому что загаданное в тот момент желание обязательно исполнялось.
Окна комнат нашей квартиры выходили в сад и однажды жильцы нашего дома обнаружили, что поспели сливы и яблоки, которые начали осыпаться с деревьев
