Ветер тянул с востока — верный признак, что туман скоро рассеется и к утру повернет на мороз.
Тяжелые чемоданы оттягивали плечи, винтовка на ремне за спиной сковывала движения, но все же минут за десять он добрался до берега. Дядя Пава, уже поджидавший у мостика, молча принял поклажу, усадил Володю на корму и оттолкнулся. Ялик бесшумно исчез в тумане.
Володя облегченно вздохнул и, отвернув рукав, посмотрел на светящиеся стрелки часов. Три. До рассвета четыре с лишним часа. За это время надо доставить чемоданы на Комсомольскую улицу к Фетисову, если тот не встретит на берегу, сбегать домой, прихватить припрятанный автомат с патронами и успеть затемно пробраться на Воронцову горку. На Корабельной уж нельзя оставаться. С утра Жорка Цыган начнет за ним охоту, и в квартире наверняка устроят засаду.
Темнело, когда к Ревякину пришел Ваня Пиванов. Александр что-то писал в тетради. Ваня спустился в типографию и стал тискать последние два десятка газет, которые не успели ночью отпечатать Жора и Костя Белоконь.
Сделав последние записи в дневнике, Александр тоже спустился в подземелье, чтобы спрятать тетрадь в нише, где хранились разведдонесения, письма и два комплекта подшивки газет.
— Я пошабашил, — сказал Иван, стирая ветошью краску с рук. — Бумага вся вышла. Надо доставать еще.
— Висикирская принесет.
Они поднялись наверх и, закрыв лаз, придвинули к стене шкафчик с посудой. Ваня вымыл руки и уже хотел идти домой, но в это время раздался условленный стук в кухонное окошко. Александр открыл дверь и впустил Осокина.
— Вам привет от Маши. Ее только что выпустили, — сказал разведчик.
— Когда?! — воскликнул Александр.
— Неужто выпустили? — Ваня весь засветился. Лида с шитьем появилась в дверях.
— Час назад. Я был у Ани Киселевой, когда Маша пришла домой. Страх смотреть на нее. Все лицо в синяках и подтеках..
По рассказу Маши, причиной ареста послужил донос. Ей предъявили обвинение в том, что она выдавала фиктивные справки военнопленным, бежавшим из лагеря, и биржевые карточки. Ее избивали, допытывались, кто давал ей задания, где находится подпольная типография. Она все отрицала. Улик у следователя не было, и «за недоказанностью обвинения» ее освободили.
Не успела Маша закончить свой рассказ, раздался стук. Хозяйка поспешила спрятать Осокина в чулан с дровами. В дом ввалились два жандарма. Убедившись в том, что Маша дома и в квартире, кроме нее и хозяйки, никого нет, ушли. Выждав, Осокин через соседний двор и огороды выбрался на другую улицу и поспешил на Лабораторную.
— Как быть с Машей? — спросил он Ревякина.
— Заявились, говоришь, жандармы? Значит, установлена слежка. А что, если ее выпустили как приманку? — предположил Александр.
— Наверняка так, — отозвался Ваня.
— А если так, ее надо отправить в лес вместо Кузьмы. Он пока в надежном месте и еще тут пригодится. Вот что, Вася, скажи Маше, чтобы она этой же ночью перебралась к Макарову. Завтра ты заберешь ее с собой в лес.
— А слежка?
— Пошли свою хозяйку за ведром или за корытом и черкни записку. Словом, подумай, как лучше сделать. А как с оружием?
— С оружием порядок. Все доставлено на квартиру Макарова: три автомата, две винтовки, карабин и ручной пулемет, есть еще четыре револьвера.
— Как с патронами, гранатами?
— Гранат штук сорок и патронов ящика два наберется.
— Отлично! — Ревякин потер руки. — Теперь, Вася, все зависит от тебя, как командира, и от товарищей. В дороге всякое может случиться. Всего не предусмотришь. Если не удастся сразу пробиться к партизанам, действуйте как самостоятельный партизанский отряд. Перед отправкой я скажу всем: возврата сюда нет. Заместителем у тебя будет моряк Громов, он находчив и решителен. А теперь давай займемся маршрутом.
Александр спустился в подземелье, вернулся с топографической картой и расстелил ее на столе.
— Вот погляди, что я вчерне набросал, и внеси поправки. Вместе с Осокиным они склонились над столом. Разведчик внимательно изучал нанесенный пунктиром маршрут.
— Есть несколько поправок, — наконец сказал разведчик. — Надо идти северней деревни Скели, держаться подальше от байдарских полицаев. Уж очень они усердствуют. Затем надо идти вот здесь. Здесь путь короче, я знаю, — он провел пальцем по карте. — Наш полк тут с боями проходил. Но есть одна закавыка.
— Какая?
— Как вот тут проскочить незаметно? — Осокин указал на пространство от окраин города до лесной полосы. — Это место все на виду. А у Черной речки, сам знаешь, контрольные посты.
— Тут вы проскочите с Чайкой на машине.
— С какой Чайкой? — Осокин удивленно вскинул глаза на Ревякина.
— С Наташей Величко. Она работает со мной водителем в штабе ШУ, — вступил в разговор Ливанов. — Ты о ней не слышал?
— Так бы и сказали. Слышал, конечно.
— А годится она на такое дело? Не испугается? — вставила Лида.
— Это ж такая деваха, что троих парней в рукавице упрячет! — горячо вступился Пиванов.
— Иван прав, Наташа смелая, — подтвердил Александр. — К тому же ей не впервые ехать по Ялтинскому шоссе. Там все постовые знают ее. Лучшего водителя нам не найти. Но сомнения Лиды не рассеялись.
— Все же лучше бы парня, да поотчаянней. Вот вроде тебя, Ваня, — возразила она.
Ревякин улыбнулся:
— Расскажи-ка Лидуше, Иван, как Наташа спасала мужа и батарею, а мы закончим с Васей прокладывать маршрут. Ему еще нужно сходить к Маше.
— Пойдем, Лида, к тебе. Я расскажу тебе о силе женской любви. Вы, женщины, страх как обожаете такие истории.
Лида засмеялась, вошла в свою комнату и села на кровать. Иван примостился рядом на табурете.
— Ты помнишь, Лида, как в декабре сорок первого фашисты прорвались было у горы Мекензи?
— Еще бы! Это во время второго штурма?
— Вот-вот. Тогда лейтенант Николай Величко со своим взводом морских пехотинцев вынужден был отойти на ближайшую батарею, а враги ее окружили, в двух местах перерезав Симферопольское шоссе. В тот день взвод Величко и артиллеристы отбили шесть атак. Но при последней снаряды у них кончились, да и патронов осталось мало. Наташа, узнав про это, не растерялась и, нагрузив полную машину снарядов, вызвалась пробиться на батарею к мужу. Начальство, конечно, не пускает — вся дорога пристреляна. Попадут в снаряды — от грузовика винтика не найдешь. А она твердит: прорвусь, прорвусь, немцы, дескать, не успели еще закрепиться. Ну и добилась своего. Вся надежда у нее была на скорость и на фары. Фары у ее машины что твой прожектор. И вот ночью на полном газу она рванула по шоссе и сшибла первый вражеский заслон, подмяв двоих под колеса. Ее обстреляли из автоматов, потом снарядами, а она знай мчится. Проскочила километр, захваченный фашистами, а перед ней прямо на дороге четыре автоматчика сигналят красным фонарем: «стой». Наташа включила фары и ослепила их. Те растерялись, попрыгали с дороги в кювет. А ей того и надо: выиграть секунду. Она проскочила и этот заслон. А потом опять поливали из автоматов, а с высотки застрочил пулемет. Ну и ранили ее в руку.
— Там же страшная крутизна, — вставила Лида.
— Наташа там чуть не слетела в пропасть, да вовремя выправила машину и, повернув за скалу, выскочила прямо к батарее. Утром враг снова пошел в атаку на батарею. Знали, что снарядов нет, и совсем обнаглели. Прут в полный рост.
Ну и дали там им напиться. Покосили сотни три. А тут наши части подоспели.
— Видно, Наташа крепко мужа любила?
— А как же! Потом сам командующий армией генерал Петров, вручая награду, сказал Николаю Величко: «Вы, лейтенант, счастливый. Вы можете гордиться не только отвагой своей жены, но и ее любовью. Берегите вашу любовь».
Лида задумалась.
— Да, Ваня, любовь — великая сила, — прервала она наконец молчание. — Мы вот говорим, что нами движет вера в наши идеалы, сознание, долг, а я бы добавила еще: и любовь. Любовь к дорогому тебе человеку, к местам, где ты родился, к небу, под которым вырос. Любовь эта умножает душевные силы, придает мужества, воодушевляет на подвиг…
Когда Лида с Ваней вернулись на кухню, Осокин уже ушел, а Александр готовил к набору обзор радиосводок с фронта.
Наташа вышла из концлагеря, как всегда, в сопровождении полицая, которого в штабе ШУ, где она работала, должен был сменить постоянный конвоир-немец.
Сыпал мокрый снег, образуя под ногами грязно-серое месиво. Наташа была озабочена: сегодня предстояла поездка в горы. А удастся ли вырваться?
Для рейса в горы ее грузовик не годился: мотор барахлил, сцепление и тормоза были не в порядке, а главное — не было каркаса для брезента. В открытом кузове вооруженных людей не повезешь — на первом же контрольном посту патруль задержит. И Наташа решила поставить грузовик в ремонт. Прикинув, сколько дней на это потребуется и кто и когда из конвоиров ее сопровождает, она назначила отъезд группы подпольщиков в лес на сегодня — одиннадцатое февраля, на два часа дня. Она считала, что времени на ремонт за глаза хватит. Но просчиталась.
