Алла вдруг представила себя на месте подруги и изумилась ее отваге. Вот это человек! Ведь знала, на что шла, и не побоялась. Алла упала лицом в подушку, разрыдалась. Это она подлая, ничтожная дуреха, а не Люба. Перед Любой нужно преклоняться.
Выплакавшись, Скворцова немного успокоилась: ведь она ничего не знает о Любе, о ее судьбе. Может быть, Люба совсем не замешана, а если замешана, то никто этого не знает и доказать не сможет. Нужно ждать Оскара, нужно спокойно ждать...
Верк явился домой под утро, грязный, смертельно усталый, подавленный мыслью, что, вполне возможно, за все случившееся придется отвечать ему, только ему. Мысль эта не оставляла Верка ни на минуту. Если бы его обвинили только в халатности, недосмотре, было бы полбеды. Нет, против него могут выдвинуть обвинение совершенно иного рода. Подруга Аллы мертва... Это хорошо, это может служить доказательством, что девушка ничего не знала о готовящемся побеге, иначе она заранее вышла бы из кладовой или отскочила к стеллажам. Нет, Любу нашли у самой двери. Правая гусеница «тигра» прошла оба раза по коридору, но дверь с деревянным переплетом осталась цела. Она так и стояла, слегка перекосившись, и в коридоре возле нее нашли трупы трех раздавленных танком мастеров, а по ту сторону двери под балкой лежала с окровавленным лицом кладовщица. Отскочи она хотя бы на шаг к стеллажам, смерть миновала бы ее. Но в момент первого удара танка девушка почему-то находилась у двери и дверь почему-то оказалась запертой изнутри не только на массивный крючок, но и на два оборота ключа во внутреннем дверном замке.
Верк не помнил случая, когда бы подруга Аллы запиралась в кладовой даже на крючок. Очевидно, Люба поступала так, чтобы не навлекать на себя каких-либо подозрений: дверь можно было открыть в любое мгновение, в любое мгновение можно было проверить, чем занимается кладовщица. Но в тот трагический момент, когда мастера пытались укрыться в кладовой, дверь оказалась закрытой на крючок и на. ключ. На два оборота ключа... Верк открыл замок, никто этого не заметил, ключ у него в кармане. Крючок... Крючок кладовщица могла накинуть раньше — слишком уж начали ей надоедать своими визитами подвыпившие танкисты. Свидетели мертвы. Ну, а если найдутся немые свидетели, подтверждающие, что кладовщица была заодно с теми, кто готовился захватить танк и помогал им? Тогда никто не будет сомневаться, что она намеренно закрыла дверь в кладовую, обрекая тех, кто находился в коридоре и в противоположных комнатах, на смерть. И протянется цепочка: пленные, угнавшие танк, — кладовщица, помогавшая им, — любовница начальника ремонтной базы, ходатайствовавшая за свою подругу, — и сам гауптман Верк, которого до этого дня многие считали счастливчиком, прямо-таки баловнем судьбы.
Боже, чего только не натерпелся он за этот день! Какие только картины не мелькали перед его глазами, сколько было гневных взглядов, криков, дурацких приказов, истерик, упреков, докладов разгневанным начальникам, попыток что-то сделать, исправить положение и до того, как «тигр» загорелся, и после того, как вместе с танком запылал деревянный мост. Бегали, суетились, орали, подбирали убитых и раненых. Кажется, хладнокровнее всего вели себя подполковник Гизлинг и оберштурмфюрер Брюгель. Оберштурмфюрер сохранял на своем лице демоническое выражение, он ни разу не взглянул на Верка, не сказал ему ни единого слова. Он скажет то, что ему выгодно, в другом месте, он-то не станет выгораживать Верка. Черт возьми, почему эта девчонка закрыла дверь на ключ? Два оборота... Может быть, она растерялась, хотела выскочить в коридор, делала не то, что нужно, и повернула ключ не в ту сторону? Сейчас он узнает... Если хотя бы одно из его подозрений подтвердится, он будет знать точно.
Алла не спала, она ждала его. Совершенно трезвая. Прибавила огня в лампе и бросила на него сочувствующий, понимающий взгляд. Не стала ни охать, ни расспрашивать, сказала как-то по-матерински, заботливо:
— Умойся. А я подогрею мясо и сварю кофе.
Давно ее голос не звучал так сердечно и ласково.
Оскар взял у нее лампу, прошел в горницу, сразу к письменному столу. Книга «Танк-6 «ТИГР» была на месте.
— Скажи, ты давала кому-нибудь эту книгу? — спросил он, не поворачиваясь.
— Какую? — Алла стояла на пороге.
— Ты знаешь какую...
Алла с преувеличенно-недоуменным выражением на лице подошла ближе.
— О чем ты говоришь, Оскар?
— Ты все прекрасно понимаешь.
— Какую книгу?
— Вот эту, — Верк осторожно вынул из стопки учебник. — Ну, конечно, ты не знаешь, и не видела, и даже не брала в руки?
— Что же тут удивительного, я не убирала на столе и даже не подходила к нему.
Верк провел пальцем по полированной глади стола.
— Да, не убирала... Такой слой пыли, что можно расписаться, но на книге пыли не видно. Ее недавно кто-то брал в руки.
— Слушай, Оскар... — Голос Аллы задрожал от обиды. — После всего, что произошло сегодня... после того, что я пережила здесь, ожидая тебя, пугаясь каждого звука, шороха, ты начинаешь разговор об уборке и какой-то дурацкой книге... — Она умолкла, увидев, как вдруг исказилось лицо Верка.
Верк нашел то место, где были вырваны листы, убедился, что недостает многих страниц, торопливо заглянул в оглавление. Вырванные страницы относились к разделу: «Запуск мотора. Приборы и рычаги управления».
Вот где ключ к разгадке. Алла! Молоденькая красивая русская девчонка шла на все, чтобы найти среди немцев влиятельного покровителя и иметь возможность под его крылышком выполнять задания подполья. Она прикинулась безвольной, самовлюбленной, глупенькой эгоисткой, для которой самым ценным были тряпки, сытая, праздная жизнь, удовольствия. А он-то жалел ее, боялся, что сопьется и к тридцати годам превратится в опухшую от пьянства, грязную, развратную бабу. Он ведь не желал ей зла.
Все было сделано чисто, не подкопаешься. Подпольщики и партизаны действовали чрезвычайно оперативно. Как только они узнали (через Аллу, конечно!), что на ремонтной базе будут работать советские пленные, они дали задание той же Алле немедленно устроить на базе своего человека. Кто мог меньше всего вызывать подозрения? Молодая, скромная, трудолюбивая девушка, не проявляющая интереса к тому, что не входит в круг ее обязанностей. Тысячу раз прав был оберштумфюрер Брюгель, когда советовал Верку на место кладовщицы взять другого человека. Эта Люба была, несомненно, смелым, умным, хорошо подготовленным агентом. Она сразу же установила, кто из пленных умеет водить танк, определила, кому из них можно довериться, предложить оригинальный план побега. Кто знает, может быть, она передавала заговорщикам, чтобы укрепить их физически и поднять их дух, высококалорийные продукты. Такая возможность у нее имелась. Дьявольский план советских подпольщиков был почти сорван благодаря тем своевременным мерам, какие предпринимал он, Верк, — всех пленных, которые смогли бы управлять танком, убрали из ремонтной бригады. Однако какому-то танкисту, а может быть, просто трактористу, шоферу, удалось скрыть свою военную специальность и притаиться. Этот пленный не решался сесть на место водителя «тигра», не изучив инструкцию по запуску мотора и назначение каждого из рычагов управления — машина была новой конструкции — и ему эту инструкцию добыли. Алла побоялась передать всю книгу, она вырвала только нужные страницы.
Вот в какую историю влип «счастливчик» гауптман Верк. В такой ситуации будет чудом, если он сумеет отделаться только тем, что его пошлют поближе к фронту, назначат начальником ремонтной мастерской-летучки, состоящей из каких-нибудь двух-трех машин и ремонтирующей танки у самой передовой, чуть ли не на поле боя. Тогда бы он, как пишут газетные репортеры в отделе происшествий, отделался бы всего лишь легкими ушибами. Однако им может заняться фельдгестапо, сотрудники которого действуют быстро, решительно и не обременяют себя поисками неоспоримых доказательств — есть вина, есть виновник, есть приговор. Они не смогут обвинить его в измене, предательстве, с ним они будут вести себя корректно, независимо от грозящего ему наказания.
По-другому поведут они себя с его любовницей: они применят к ней пытки. Ужас! Но, может быть, Алла все-таки ни в чем не виновата?
Верк повернулся и встретился с глазами Аллы, сказал брезгливо:
— Не выкручивайся, не поможет. Твоя подружка все сказала, когда за нее взялись по-настоящему.
Аллу охватил ужас. «Люба сказала, где взяла страницы из книга? Неужели Люба могла сознательно оклеветать ее? Нет, Любу били, пытали, им нужно было, чтобы она подтвердила их предположение. Можно представить себе, что она вынесла там, прежде чем они добились такого «признания».
Конечно, она, Алла, будет все отрицать, расскажет, как все происходило на самом деле. Но разве ей поверят? Ее будут бить, истязать так же, как и Любу. Замучают до смерти. Верк ничем не может ей помочь, он ей не верит, боится. Нужно умереть раньше, до допроса. Жила легко, играючись, и смерть должна быть легкой, быстрой, без мучений. А танк все-таки угнали, самый лучший немецкий танк... И Люба была с ними.
