Наташу разбирало любопытство.
— Ты что ж добровольцем пошел к фашистам? — спросила она.
— Я-а? — Триканчук поглядел на нее и усмехнулся. — Я в бегах… из концлагеря.
— А шинель? Она вроде бы по тебе сшита.
— Саша дал. Небось слыхала, как труханули полицейский участок на Северной стороне?
— Кто ж не слышал?..
Место сбора было в доме рабочего порта Петра Макарова, на самой крайней улице поселка. Все домишки тут окнами глядели в степь, туда, где на горизонте укрылись серой дымкой темные гривы гор. На пустыре через дорогу маршировал взвод солдат.
Фасад дома Макарова был покорежен снарядами, окна с улицы забиты досками. Глухая боковая стена выходила на пустынный проулок, сбегавший вниз на узкие кривые улочки слободы. В высоком глинобитном заборе, который закрывал двор от любопытных глаз, была калитка.
Соскочив на ходу, Ревякин и Волков постучали в нее и подали знак развернуть машину и подогнать задним бортом.
Остановив мотор, Наташа вылезла из кабины. Широкий, крытый брезентом кузов скрывал за собой распахнутую калитку.
Наташа протиснулась между кузовом и забором и заглянула во двор. Старший группы Василий Осокин, Маша и еще несколько человек уже несли из сарая к машине винтовки, автоматы с дисками и вещевые мешки. Двое вытаскивали из стога с сеном ручной пулемет и жестяные ящики с патронами. Один из них Вася Волков; другого, высокого, статного парня в туго перетянутой поясом немецкой шинели она не знала.
— Это Володя Мариченко, — сказал подошедший Триканчук.
Ревякин отвел Наташу в сторону и спросил:
— Ну как, Чаечка, страшновато ехать в лес?
— Медведей бояться — по малину не ходить.
Ревякин хорошо понимал, что успех переброски группы в лес почти целиком зависит от Наташи. Не растеряется ли? Про себя он отметил, что настроение у нее бодрое, держится спокойно, в себе уверена. Да, смелости и отваги ей не занимать!
— Сейчас не страшней, чем когда ты на машине к мужу на окруженную батарею прорывалась?
— Скажешь! Тогда я была одна, а теперь смотри какая у меня охрана, — Наташа скосила глаза на Триканчука, а потом перевела взгляд на Осокина и Волкова, грузивших ящики с патронами. — Целая дюжина!
Оружие, патроны и часть вещевых мешков уже были погружены. Двое в кузове принимали оставшиеся мешки и укладывали их. Ревякин подошел и велел прикрыть ими оружие. А потом, вытащив из бокового кармана пальто пакет, передал его стоявшему рядом Осокину и что-то тихо сказал.
Внимание Наташи привлек гул солдатских голосов на пустыре. Там был перекур. Кто-то из солдат, узнав ее, крикнул: «Комиссар! Комиссар!» Трое из них отделились от остальных и направились через дорогу к ней.
— Я их задержу! — бросила Наташа Триканчуку и пошла навстречу, решив занять их разговором и увести.
— Стой! Назад! — раздался властный окрик. Наташа оглянулась.
— Марш к машине! — скомандовал Триканчук, поднял руку и предупредил: — Ман дарф нихт! Нельзя!
Видя, что предупреждение не подействовало, Триканчук резко вскинул автомат и крикнул:
— Вег! Вег!
Солдаты остановились. Вид у Триканчука был столь решительный, что Наташе казалось, сделай они шаг, и он нажмет на спуск автомата. Видимо, и солдаты это поняли и повернули обратно. Триканчук подошел к кабине.
— Здорово ты их отшил, — сказала Наташа.
— А ты другой раз не своевольничай; когда надо будет с ними похихикать, я тебе сам скажу.
Наташа не обиделась: Триканчук был прав. Погрузка закончилась. Все сели в кузов. Александр встал на подножку кабины, слегка отвернул край брезента.
— Ну, друзья, счастливого пути, — сказал он. — Если что в дороге случится — не возвращайтесь. Действуйте как самостоятельный отряд. — И, коснувшись руки Наташи, добавил: — Смотри, Чайка, не сплошай. На тебя вся надежда.
С подножки Ревякин соскочил, когда машина уже тронулась. Он стоял у калитки и смотрел вслед грузовику, который мчался по степной проселочной дороге, обходя Корабельную с Малаховым курганом. Грузовик то взбирался на степной холм, то нырял в балку, появлялся вновь и с каждым мгновением уменьшался. Вскоре он скрылся за холмом.
Много надежд у Александра уносилось в горы с этой машиной. Это была новая попытка установить постоянную связь с партизанами, а через них с обкомом партии, с командованием Красной Армии. Сколько времени подспудно лежали накопленные сведения о дислокации немецких частей и оборонительных сооружениях! Какие вести он получит из лесу? Дадут ли подполью рацию, автоматы, портативные мины, взрывчатку и все остальное?
Вспомнил Александр также и о письме в село Данилкино на берегу Хопра в Саратовщине, которое он вложил в пакет, переданный Осокину. Пусть порадуются родные весточке от него. Быть может, и ему удастся кое-что о них узнать.
Ревякин бросил взгляд на заснеженные макушки гор, уже подкрашенные заходящим солнцем, и бодрой походкой направился к себе на Лабораторную. Он был почему-то убежден, что переброска группы в лес пройдет удачно и связь с Большой землей на этот раз будет установлена.
С проселочной дороги грузовик выбрался на шоссе. Корабельная с Малаховым курганом остались далеко позади, и впереди, на развилке дороги, уже показался первый контрольный пост.
За рулем машин обычно сидели солдаты, реже шоферы в штатской одежде. Появление на дороге машины, которой управляла миловидная русская «медхен», было для постовых и регулировщиков необычным явлением.
В первые недели работы в штабе ШУ у Наташи не было случая, чтобы постовой или регулировщик пропустил ее без задержки. Видит на машине опознавательный знак, видит, она с конвоиром, и все-таки остановит. Просто из любопытства. И только для видимости спросит, куда и зачем следует машина. Но она так часто, иногда раза по два в день, ездила за ломом, к горе Мекензи либо на Ялтинское шоссе, что со временем примелькалась всем постовым. Теперь уже, завидев издали опознавательный знак, ее обычно не останавливали и пропускали без задержек. Только два постовых — молодой австрияк Отто Вульф и пожилой рыжий баварский бакалейщик Фридрих Беккер — всегда останавливали машину, чтобы справиться о здоровье русской «медхен» и сказать пару комплиментов, явно намереваясь завязать знакомство. С навязчивостью этих дорожных постовых приходилось мириться. Портить с ними отношения было опасно, если учесть, что Наташе частенько приходилось проезжать здесь, выполняя поручения Ревякина.
Сейчас она больше всего опасалась встречи с Беккером и Вульфом.
До контрольного поста было уже недалеко. Триканчук выбросил недокуренную сигарету и закурил новую. «Волнуется», — отметила про себя Наташа.
— Ну как, проскочим или станут проверять? — спросил он и, глубоко затянувшись, добавил: — Вот теперь, если остановят, в самый раз тебе похихикать.
— Тут уж ты меня не учи. Сама знаю, как разговаривать.
Триканчук промолчал. Наташа, напряженно смотревшая вперед, улыбнулась. На посту она увидела старого солдата из резервистов, флегматичного и безразличного ко всему. Как видно, его одолевали старческие недуги. Обычно он не утруждал и себя и шоферов задержками на посту. И сейчас, увидев примелькавшуюся ему машину штаба ШУ, он не поднял жезла, а лишь кивнул головой: проезжай. Как старому знакомому Наташа помахала ему рукой и проскочила мимо шлагбаума.
Грузовик свернул вправо. Начался крутой каменистый и извилистый спуск с горы в покрытую снегом долину. Лишь кое-где темнели подталины. Солнце садилось. Косая тень Сапун-горы синей полоской протянулась через долину. Под закатными лучами порыжели вдали балаклавские скалы и полуразрушенная башня Генуэзской крепости. Стало холодней.
Шоссе перечеркивало снежную целину и левей балаклавских скал скрывалось в холмах. Там уже лес. Там свобода. Наташа и Триканчук молчали, но думали об одном. Скоро контрольный пост. Последний. Вон уже показались шлагбаум с будкой и солдат. К шлагбауму медленно приближался конный обоз с продовольствием и фуражом. Наташа сообразила, что это ей на руку, и решила обогнать его. Часто сигналя, она одну за другой обходила подводы, груженные тюками прессованного сена, ящиками и мешками с мукой. Переднюю она обогнала почти у самого шлагбаума.
— Никак дежурит эта жирная свинья, — с досадой процедила она.
Постовой, увидев знакомую машину, поднял жезл. Пришлось затормозить.
— О-о! Медхен Комиссар! — Фридрих Беккер расплылся в улыбке.
Наташа выглянула из кабины, засмеялась. Фридрих, подтянув брюшко, лихо стукнул каблуками, козырнул и, коверкая русские слова, осведомился, почему «медхен» так долго не появлялась и куда она держит путь.
Обоз уже подтягивался и напирал на машину, Наташа объяснила:
— Авария, Фриц! Авария с автомобилем штаба ШУ. Понял? — она показала рукой на горы. — Едем брать на буксир. Не задерживай.
