— Скорее, скорее! До рассвета надо быть на той стороне.
Наташа остановилась. Казалось, слова, произнесенные проводником, больно ударили ее. Она побледнела, на глазах показались слезы.
— Вот так мы расстались с ней, — закончил свой рассказ Захар, достав из кармана папиросы. Руки его вздрагивали, загорелое смуглое лицо сделалось строгим, почти суровым. Он трогает рукой густую шевелюру, отбрасывает со лба непокорную прядь волос, затем расстегивает карман гимнастерки и достает маленькую фотокарточку.
— Вот… Это она…
Я долго смотрю на миловидное девичье лицо, на широко распахнутые, смелые глаза. Какой взгляд у этой девушки!
— Славная, — говорю Захару, возвращая фото. При этих словах у Хитали светлеет лицо, а глаза искрятся радостью.
IIIНеожиданно раздался голос начальника штаба:
— Летчики, к командиру! Через минуту командир полка Аввакумов ставил нам боевую задачу:
— Противник ведет себя напористо, активничает. Стремитесь каждую бомбу направить в цель, никаких промашек. Ясно?
Вырулив на старт, ждем сигнала вылета. Туман уже рассеялся, и солнечный диск стоял в зените.
Взлетев, собираемся в звенья и девяткой идем на цель. Свет нестерпимо бьет в глаза. В такие минуты стекла кабины ослепительно блестят, отражая солнечные лучи, и кажется, что вблизи вспыхивают зенитные разрывы. Багровые круги от винтов превращаются в причудливые светящиеся кольца. Сквозь них начинает показываться густая коричневая пыль. Она небольшими полосами тянется кверху — это танки противника перешли в атаку.
Спустя минуту-две замечаем частые вспышки на земле, там идет бой. Теперь смотри да смотри, как бы не задеть огнем своих.
Голос наводчика с земли еле слышен. Что он передает, разобрать очень трудно. Хитали взмахом крыла дает сигнал к атаке. Снова и снова горячей волной накатывает мысль: «Как бы не сбросить бомбы на головы своих войск». Не так просто разобраться, где свои, где чужие. А командир полка предупреждал: «Каждую бомбу в цель». Попробуй, отыщи ее!
— Будьте внимательны, цель под вами, — передает «Земля».
Хитали внимательно осмотрел местность.
— Вас понял, — ответил летчик.
Энергичный маневр ведущего — и машина в пикировании. Хитали все подготовил для неотразимого удара. Остается выдержать время. Земля приближается с угрожающей быстротой. Палец летчика ложится на кнопку бомбосбрасывателя.
Наконец вижу фугаски, отделившиеся от самолета Хитали. Выжидаю некоторое время и шесть раз подряд нажимаю на кнопку бомбосбрасывателя. Энергично тяну ручку управления на себя: самолет при выходе из пикирования дает просадку. Хочется поскорее набрать высоту. Страшит и другое — как бы не подорваться на собственных «сотках». Почувствовал снизу глухой толчок, от которого самолет подбросило на несколько метров вверх — это ударная волна. Не повреждена ли машина? Но самолет послушен, значит, все нормально, можно продолжать атаку.
Приятно сознавать, что удар нанесен точно. Значит, Хитали сумел связаться по радио с землей и действовал по указанию.
До боли в глазах всматриваюсь в мелькающие внизу траншеи и окопы. Там фашистские солдаты. Уточняю по радио, по какому квадрату надо бить. Нацеленные с земли штурмовики должны нанести точный удар. У них имеется грозное оружие — бомбы, «эрэсы», пушки и пулеметы. Но ведь малейшее отклонение — и можно промахнуться.
Атака удалась. Предельно четкая, выверенная Захаром до мельчайших деталей, стремительная и дерзкая. Фашистам был нанесен молниеносный удар, от которого нет спасения.
Техника исполнения у каждого летчика своя, по «почерку» их можно отличить друг от друга. Вот Хитали круто, с большим креном закладывает разворот. Теперь остается лишь схватить цель в перекрестке прицела, а в точности, попадания можно не сомневаться. Самолет его стремительно мчится вниз.
Еще раз убеждаюсь, насколько важны секунды, даже мгновения, особенно, когда ведется перенацеливание с земли.
— Цель вижу!
Всего два слова несутся в эфир. Но они придают силу летчикам. Чуть выше горизонта, над горящей степью, самолет Хитали. Он входит в разворот. Сейчас вновь последует атака. Впереди мелькнула серая нитка дороги, на ней автомашины, артиллерия, танки.
Вот самолет ведущего уже в пике. Понеслись вниз реактивные снаряды, посыпались разноцветные очереди «шкасов». Теперь за Хитали только поспевай! Вроде бы ведущий не спешит, но и не опаздывает с накалом атаки.
Группа штурмовиков продолжает кружить над степными просторами. На земле чадят горящие автомашины, уткнулись в обочину разбитые бронетранспортеры, носятся по полю испуганные лошади.
Вот, выстроившись цепочкой, штурмовики поочередно входят в пикирование. Первым атакует Хитали. Он ведущий, его место впереди. Разноцветные струи «шкасов» прошивают дорогу, поражая живую силу противника.
За время войны многое довелось мне повидать: как горели и падали самолеты, чадили черным дымом танки. Но видеть, как от пулеметных очередей, несущихся с самолета, падали скошенные фашистские солдаты, еще не доводилось.
Соскочив с машин и повозок, фашисты бежали куда глаза глядят в разные стороны от дороги. Но кругом была голая степь, и бегущие в зеленых мундирах гитлеровцы находили здесь свой конец. Обезумевшие от страха фашисты в панике закрывали руками головы, они знали, что на этой территории хозяева мы, и чувствовали себя здесь, как застигнутые врасплох воры.
Кровь стучит в висках, все чувства обострены. Вдыхаю едкий дым гари рвущихся вокруг самолета зенитных снарядов. Стук пушек и стрекот пулеметов, пронзительное жужжание в наушниках, когда кто-то из летчиков, включив передатчик, пытается передать в эфир сигнал, страшные перегрузки при выходе из пикирования — все это говорит о том, что бой в самом разгаре.
В клокочущем рокоте звуков в наушниках улавливаю какие-то команды. Видно, наводчик что-то передает ведущему. К сожалению, приемник мой слаб, и я почти ничего не слышу. Все внимание к самолету Хитали. Становится радостнее, когда слышу голос ведущего. Сжаты, лаконичны слова его команд, но они будто удваивают энергию. И когда я вижу еще один подожженный танк или разбитый бронетранспортер, хочется кричать «Ура!».
Нередко бывает, что у командира есть несколько выходов из создавшегося положения. Каждый из них предпочтительней робкой бездеятельности.
Так было и в этот раз. Обстановка на земле складывалась сложная. Враг разделил свои силы, одной частью инсценируя подобие отхода, а вторую держал в засаде, надеясь, что мы не заметим его резервы. Но наш ведущий нашел решение, в котором во всей полноте раскрылись его лучшие качества: он правильно оценил обстановку и нанес удар по главной группировке противника.
Просчитались фашисты. Их план расстроился, и им пришлось прекратить атаку, ибо штурмовики не только успели упредить врага, но и нанесли ощутимый удар.
И какова же была наша радость, когда услышали охрипший голос наводчика: «Молодцы, горбатые!». Так нас, штурмовиков, называла пехота. Эти слова, такие знакомые и простые, были для нас очень дороги.
Прозвучала команда «Атака закончена!», и я сразу почувствовал, что чертовски устал. Впечатление такое, будто пробежал без передышки по крайней мере с десяток километров.
Командир полка подполковник Аввакумов, который вместе с Хитали воевал в сорок первом, после посадки обнял Захара.
— Молодец! — похвалил его. — Знал, что не подведешь!
IVКоманда «Тревога!» заставила нас сорваться с теплых постелей и сломя голову мчаться на аэродром. Боевая задача поставлена. К Элисте движется колонна автомашин, по которой приказано нанести удар.
Аэродром кишит, как муравейник перед ненастьем. Звон баллонов сжатого воздуха и скрежет тормозов автомашин перекрывает голос инженера полка Михаила Григина, который торопит техсостав с подготовкой самолетов к вылету. Он все время в движении. Побыв с минуту у одного самолета, спешит к другому, а они разбросаны на сотню метров друг от друга.
Быстро и ладно работают техники и мотористы. Благодаря им самолеты находятся в постоянной боевой готовности. Ведь в любую минуту может поступить сигнал к вылету.
На аэродроме появился комиссар полка майор Выдрыч.
Увидев комиссара полка, Хитали вытянулся в струнку и четко отрапортовал:
— Шестерка к боевому вылету готова!
— Пришло подтверждение 28-й армии, — обращаясь к Хитали, заговорил Выдрыч. — Твоя группа сорвала наступление фашистов. Комдив представляет тебя к награде.
— А почему меня одного? — в свою очередь спросил Хитали.
— Разве я сказал, что тебя одного? — Комиссар дружески похлопал Хитали по плечу. — Готовь шестерку, полетим вместе. Кажется, что-то интересное вырисовывается.
