Несмотря на сильный заградительный огонь счетверенных зенитных автоматов, топмачтовики прорвались к эсминцу и нанесли ему серьезные повреждения.
В сводках Совинформбюро почти ежедневно сообщалось об успешных действиях авиации и кораблей Черноморского флота на коммуникациях Севастополь - порты Румынии.
В сообщениях не указывались полки, дивизии, типы и количество самолетов, принимавших участие в ударах по врагу, а коротко говорилось: «Авиация Черноморского флота наносила непрерывные удары но конвоям, в результате уничтожены…». Или «…наши летчики потопили…» и далее перечислялось количество потопленных кораблей и судов противника. Так, например, в сводке за 20 апреля мы читали: «Авиация Черноморского флота наносит непрерывные удары по кораблям противника на коммуникациях между Севастополем и портами Румынии.
В ночь па 18 апреля советские бомбардировщики и торпедоносцы атаковали два каравана судов противника и потопили транспорт водоизмещением в 2000 тонн. Днем 18 апреля паши летчики обнаружили в море и атаковали еще два каравана вражеских судов. Из состава одного каравана потоплен транспорт водоизмещением в 50UO тонн. По другому каравану судов противника советские летчики нанесли четыре следовавших один за другим удара. В результате прямого попадания бомбы загорелся и лишился хода транспорт водоизмещением в 5000 тонн. Последующими ударами этот транспорт был потоплен…» 24 апреля: «…потоплены семь транспортов противника с войсками…» 26 апреля: «…за истекшие сутки потоплены 5 транспортов противника общим водоизмещением до 13 000 тонн…»
Летчики, техники и механики с большим вниманием слушали эти сводки. Каждый сознавал, что в уничтожении транспортов есть и его доля труда. Победам радовались, но за всякой победой на войне, как правило, стоит горечь потерь. Вот и в нашей эскадрилье в конце апреля при выполнении боевого задания был тяжело ранен Тарасов. Он только что вернулся из краткосрочного отпуска, и хотя у него оставались свободные дни, тут же включился в боевую работу. Ему, участнику героической обороны Севастополя, не терпелось посмотреть с воздуха на. город, в небе которого ему уже приходилось сражаться. На сей раз Иван Тарасов вылетел в паре с Акуловым па «свободную охоту» в район Севастополя, намереваясь одновременно обкатать мотор на новой машине. Примерно через час на аэродром возвратился один Акулов. На наш вопрос: «Где же Тарасов?» - он коротко ответил:
«Артемыч скапотировал при вынужденной посадке в районе Альмы».
Вскоре к нашей стоянке подрулил санитарный вариант самолета У-2, на котором доставили раненого Тарасова. Он лежал на носилках в гаргроте, был в сознании, и нам удалось с ним накоротке поговорить.
При возвращении над сушей у него отказал мотор и ему пришлось не мешкая производить вынужденную посадку. Посадка вне аэродрома «на живот», с убранными шасси обычно заканчивалась незначительными повреждениями самолета, царапинами и шишками для летчика. И на этот раз все обошлось бы благополучно, если бы не роковая случайность.
Самолет Тарасова попал в окоп и в результате, что редко случается в подобных случаях, перевернулся. Тарасов оказался в ловушке, головой вниз, плотно прижатый к земле. Он не имел возможности даже пошевельнуться. Кипятком, вылившимся из системы охлаждения перегретого мотора, были обварены большие участки тела. Тарасов испытывал мучительную боль, но вырваться хоть как-то из этой ловушки не смог, пока ему не помогли оказавшиеся поблизости наши солдаты. Он с горечью и сожалением сказал нам на прощанье:
- Чертовски не повезло. Ведь заметил, что мотор греется… Надо было возвратиться. И жаль, жаль, что не схожу с вами па Севастополь.
У- 2 взлетел, увозя нашего боевого товарища в госпиталь.
Позже мне неоднократно приходилось быть свидетелем летных происшествий, связанных с тем, что летчик не смог вовремя сказать себе: «Нет!»
На всю жизнь сохранились в памяти слова, сказанные однажды Грибом:
- Хороший летчик учится не только на своих ошибках, но и на ошибках других.
Авиация Черноморского флота непрерывно наращивала силу ударов но плавсредствам врага в море, действовала днем и ночью в любых условиях. Немало трудностей приносили в то время морские туманы, которые покрывали обширные акватории моря и зачастую закрывали паши прибрежные аэродромы. Но летчики-черноморцы, невзирая на исключительно сложные метеорологические условия, находили врага и наносили но нему неотразимые удары.
В одном из боевых вылетов мы четверкой сопровождали штурмовики, которые должны были нанести бомбоштурмовой удар по плавсредствам противника в районе мыса Херсонес. Низкий туман прижал нас к воде, пришлось лететь на бреющем на высоте 20-30 метров. Малейшая оплошность могла привести к тяжелым последствиям. Это четко понимал каждый из нас. Неожиданно один из «яков» впереди идущей группы буквально «нырнул» в воду. Выл «як», и вдруг его не стало. Повидимому, у летчика не выдержали нервы. Опасаясь близости воды, он непроизвольно вскочил в туман, а при попытке выйти из него допустил оплошность и зацепился за воду. После посадки мы узнали, что это был молодой летчик первой эскадрильи, недавно прибывший и полк. Невероятно сложным был этот полет. Вытянувшись цепочкой друг за другом, мы повторяли маневр ведущего и шли к цели. И вышли па нее. С бреющего пулеметно-пушечным огнем атаковали катера и баржи фашистов вблизи Херсонеса. Враг никак не ожидал нашего появления в тумане и не успел сделать ни единого выстрела.
Не менее сложной была и посадка. К моменту нашего возвращения аэродром Саки прикрыло плотным туманом. Со всех сторон на посадку «сыпались» «илы» и «яки». Но все обошлось благополучно за небольшим исключением:
летчик одного «ила» произвел посадку с большим перелетом и ему не удалось избежать на пробеге столкновения с другим штурмовиком, стоящим в капонире. К счастью, жертв но было. Боевая задача была выполнена, врагу нанесен урон. Риск оправдался.
Летчики и весь личный состав нашего полка и дивизии горели стремлением ознаменовать первомайский праздник 1944 года новыми боевыми успехами в завершении разгрома врага, попавшего в ловушку в районе Севастополя. Мы готовились к нанесению последнего и решающего удара.
В первые дни мая с личным составом проходили читки и беседы по первомайскому приказу Верховного Главнокомандующего. Партийно-политическая работа велась непрерывно. В перерывах между вылетами непосредственно у самолетов, на стоянках политработники Пятницкий, Леонов, Климентов, секретари партийных н комсомольских организаций операчивно доводили до личного состава результаты боевых вылетов, рассказывали о победах лет гаков и самоотверженной работе технического состава.
Летчики, техники, авиационные специалисты единодушно заявляли о готов нести внести свой вклад в выполнение призыва партии: очистить всю советскую землю от фашистских захватчиков и восстановить государственную границу Советского Союза по всей линии от Черного до Баренцева моря.
7 мая войска 4-го Украинского фронта перешли в наступление, штурмом овладели Сапун-горой и завязала бои непосредственно в городе Севастополе. К исходу 9 мая Севастополь был освобожден.
Всего три дня потребовалось нашим войскам, чтобы взломать «неприступную» оборону врага и овладеть городом. 10 мая столица нашей Родины - Москва салютовала доблестным войскам 4-го Украинского фронта, овладевшим городом Севастополем. В приказе Верховного Главнокомандующего отмечалось, что в боях за Севастополь отличились многие части и соединения войск, и среди них летчики генерал-лейтенанта Ермаченкова, полковника Канарева, подполковника Корзунова, подполковника Манжосова, подполковника Рождественского, полковника Любимова.
Не спасли немецко-фашистских захватчиков от разгрома ни двухлетняя напряженная работа по восстановлению и наращиванию оборонительных сооружений, ни сплошные минные поля и проволочные заграждения, ни заверения о неприступности Севастополя, ни приказы Гитлера обороняться до последнего солдата, ни подкрепления, перебрасываемые из Румынии. Фашистские войска были разбиты наголову. Советские воины добивали остатки разбитых частей врага на полуострове Херсонес. Фашисты в панике бежали да небольшой кусочек суши, с трех сторон окруженный морем.
Надежды вражеских солдат и офицеров были обращены в сторону моря. Только море могло их сласти от смерти или плена, и они пытались на любых, даже самых примитивных и ненадежных плавсредствах, включая рыбацкие и надувные лодки, самодельные плоты и понтоны, отойти от берега, надеясь, что их подберут немецкие или румынские катера и баржи.
Использовать аэродром Херсонес для приема и выпуска транспортных самолетов не представлялось возможным: летное поле находилось под непрерывным обстрелом нашей артиллерии. На маленьком клочке земли и даже под обрывом, у уреза воды скопилась масса людей, лошадей и военной техники. Организованное сопротивление врага, по сути дела, прекратилось, каждый стремился спасти свою шкуру.
