Николай Струтинский - Дорогой бессмертия

«Близится черная минута… Но умираю молча. За тебя, Родина! Твоя Паша».

В этот день вблизи Луцка высадился парашютный десант советских войск. В городе поднялась невообразимая паника. Немцы метались, как крысы на тонущем корабле. Гитлеровские чиновники забыли всякое чинопочитание и спасались, как могли. По городу с бешеной скоростью проносились машины. Вывозились ценности, награбленное добро. Чиновники поближе держались воинских частей. А гестаповцы спешили расправиться со своими жертвами.

В тюремном дворе суетились жандармы и полицейские. Они сносили на середину доски, бревна, деревянную мебель и все сбрасывали в кучу. Все это обложили соломой и облили бензином, а сверху положили несколько железных листов.

— Шнель! Шнель! — подгонял широкоплечий гестаповец со стеком в руке. Он все время нервно поглядывал на часы. И услышав рапорт «готово», скомандовал:

— Вывести!

Подталкиваемый жандармом, со связанными назад руками вышел из узкой двери молодой паренек. Потом без посторонней помощи появился седой, с пышными усами мужчина. С непокрытой головой, слегка пошатываясь, вышла Паша. Руки были связаны. Куда их ведут? Она сощурила воспаленные глаза, набрала полную грудь воздуха. От этого закружилась голова, однако удержалась на ослабевших распухших ногах.

На тюремном дворе повисло торопливое — «шнель». Жандармы подтолкнули узников: «Вперед!» Паша все поняла, ее толкают на смерть… И от сознания своей неизбежной участи она вся собралась. Ушла боль, откуда-то появилась сила. Паша выпрямилась, подняла голову. Подумала: успех борьбы зависит от уверенности, с которой идешь к своей цели. А тот, кто потерял веру в себя, не в состоянии снова ринуться в бой. Она же верит в себя. Она идет в бой, пусть и последний, но покажет такую моральную выдержку, такую веру в правое дало, что враг содрогнется. И она шла… Шла медленно, но не страшась расправы.

— Шнель!

Опять подтолкнули в спину дула автоматов.

— Прощайте, друзья! Прощай, мамочка! — крикнула Паша.

— Шнель!

— Вы спешите, вам страшно! — обратилась к палачам Паша. — А мы не заплачем!

Мужчина с усами гневно бросил:

— Детей губите, варвары! Вовеки прощенья вам не будет! Будьте прокляты, гады!

Их троих подвели к куче нагроможденных деревянных предметов, покрытых соломой. Все они думали принять смерть от пули и приготовились к этому. Однако снова раздалось грозное «вперед!», и дула автоматов их затолкали на верх зловещей кучи. Какой ужас! Запах бензина, солома дали ответ на их тревожный вопрос. На костре… Живых людей жечь на костре? Так делали только в средневековье! А это же «носители цивилизации» XX века! Нет, вам не простит земля ваших злодеяний!..

Юноша от недоедания и головокружения упал. Он стал белый, как мел. Пожилой мужчина и Паша стояли рядом. «Кто он? Я его раньше не видела». Услышала:

— Я коммунист.

С какой радостью ответила Паша:

— Я комсомолка!

В эту тяжелую минуту подумала: не будет ее жечь позор за прожитые короткие годы. Да, вся ее жизнь, все ее силы в грозное для Отчизны время были отданы великой, благородной цели — борьбе за освобождение человечества от коричневой чумы. Бесконечно жаль, что приходится умирать накануне победы… А какое чудесное время настанет после победы!..

Фашисты торопились. Время обернулось против них. Такова была историческая закономерность…

Факельщик поднес огонь. Пламя забушевало, огненные языки коснулись своих жертв. Сквозь пламя и дым несся обличающий Пашин голос:

— Мы не сгорим! Мы будем жить! Родина, ты слышишь нас?!

Ни изощренные пытки, ни зловещий костер не сломили коммуниста и комсомолку, сильных духом бойцов.

Голос Паши слабел… Она рухнула на раскаленные листы, объятая пламенем…

На исходе был день 14 января 1944 года.

…В Луцком историческом музее, по улице Шопена, № 7, висит портрет бесстрашной русской комсомолки Паши Савельевой, которую навечно приняла в свои объятия украинская земля. Под ним краткая подпись:

«Комсомолка, героїня Луцького підпілля.

В січні 1944 року була по-звірячому спалена гітлерівцями».

На портрет славной дочери советского народа смотрят посетители музея — рабочие, студенты, школьники. И они как будто слышат мужественный голос Паши, долетающий из тех далеких дней:

— Мы не сгорим! Мы будем жить! Родина, ты слышишь нас?!

Я сяду с девушкой.

Вы фольксдойч?

Биржа труда

Савельева работает очень хорошо.

Прошу.

Добрый день!

Возьмите, прошу!

Еще, еще!

Папе, маме, пить чай.

Стой! Кто это?

Немецкий язык.

Быстрее! Быстрее!

До свидания!

Назад!

Стой!

Всем большевикам капут!

Назад!

Быстро!