Над железнодорожной линией залегли в кустарнике и выжидали, пока по насыпи прошел немецкий военный патруль. Тогда принялись за дело. Сашка, Ярцовяк и Кланица караулили. Писклак и Леюс рыли под колеей полуметровую яму. Работали осторожно, потому что в тишине был слышен даже стук камешка о рельс. Электромонтер Гатлапатка положил в яму заряд. Провод от взрывателя засыпали землей, чтобы за него не задел немецкий патруль. В кустах Гатлапатка присоединил провод к батарейкам.
Больше часа лежали они на промерзшей земле, но за это время не прошел ни один товарный поезд, а пассажирский пускать под откос не хотелось.
Наконец партизаны услышали протяжный свист локомотива.
— Тише! — приказал Саша, командир группы.
Уже был виден поезд. Насчитали десять вагонов. Шел состав на очень большой скорости. Такой порожний поезд немцы, как правило, посылали перед каким-нибудь важным транспортом для проверки путей. Потом со стороны Границы послышалось пыхтение второго локомотива, тащившего на этот раз тяжело груженный состав.
Прибежал Кланица, которого Саша выслал в дозор поближе к железнодорожной линии, и сообщил, что приближается товарный поезд.
Поезд подъехал к заминированному участку. Партизаны не отрывали глаз от взрывного механизма. Секунды шли… Но взрыва так и не последовало. Поезд исчез в направлении Мезиржичи.
— Что ж это такое?
Гатлапатка, подумав немного, бросился к железнодорожной линии. Оказалось — разрядились батарейки. Саша был сам не свой. Гатлапатка встряхивал батарейки.
— Что ж теперь делать? Если бы найти какое-нибудь другое средство привести взрыватель в действие, — проговорил он.
Взгляд Ярцовяка перебегал с места на место. Потом вдруг остановился на столбе электропроводки и вдоль проводов добежал до усадьбы, одиноко стоящей в стороне от железной дороги.
— А что, электрического тока было бы достаточно?
— Конечно. Только это дурацкий вопрос, — разозлился Гатлапатка, решив, что Ярцовяк подтрунивает над ним. Но потом, заметив взгляд парнишки, невольно проследил глазами до самого дома и тихонько присвистнул: — Вот, черт побери!.. Это может подойти!
В холодный серый полдень Гатлапатка подобрался к домику и полез на крышу. Действовал осторожно, чтобы не заметили со двора. Наконец взобрался на крышу и приладил соединение. Потом без особого труда спустил провод к земле, протянул его к железнодорожной колее и присоединил к взрывателю под рельсами.
Партизаны снова залегли в кустарнике на насыпи. Только теперь у линии вместо Кланицы стоял Ярцовяк. Мороз к вечеру усилился. Подул ледяной, пронизывающий ветер. Партизаны промерзли до костей, а поезд все не шел.
Партизанская группа Москаленко возникла в конце года из двадцати русских военнопленных, бежавших из лагеря, и трех чехов, к которым тотчас же присоединились местные ребята. Укрытие построили на Ознице. И нет ничего удивительного в том, что устроились они именно здесь. Деревенька находится в нескольких километрах от главного шоссе и железнодорожной линии, идущей с Валашского Мезиржичи на Всетин. Несколько домишек, разбросанных по склонам. Лишь у дороги домики сгрудились вокруг школы. И кругом лес. Здесь из группы вырос сильный отряд, и в декабре он присоединился к штабу 1-й партизанской бригады имени Яна Жижки.
Но вот прибежал Ярцовяк и сообщил, что приближается тяжело груженный состав. Саша дал ему свой фонарик и снова отправил на линию. Ярцовяк съехал по снегу на колею и побежал навстречу поезду.
Секунды тянулись медленно. Саша стоял на том месте, откуда хорошо был виден участок дороги, где заложили взрывчатку. Гатлапатка держал в руках провода. Наконец на линии робко замигал фонарик — Ярцовяк подал знак.
— Давай! — приказал Саша.
Гатлапатка моментально соединил концы проводов. На железнодорожном полотне сразу же что-то сверкнуло, и раздался мощный взрыв. Паровоз перевернулся и упал под откос. За ним повалились вагоны. Те же, что остались на рельсах, стали налетать друг на друга. По насыпи рассыпались раскаленные угли. Из взорвавшегося котла с шипением вырывался перегретый пар. Взорвались передние вагоны с оружием.
Партизаны бросились бежать. На изрядном удалении они остановились, чтобы выяснить, нет ли раненых. Возбужденно обменялись впечатлениями и снова зашагали к лагерю.
Немцы предприняли наступательные операции против партизан и в районе Гостынских гор. Операцию под названием «Тесак» проводили истребительный отряд службы охраны порядка и отряд немецкой полиции. Им удалось окружить и уничтожить два лесных укрытия партизан. Поэтому штаб бригады решил перебросить часть своих сил под командованием Мурзина в район Сенинки и Валашской Полянки.
Январскими сумерками вместе со своим отрядом Мурзин проходил через Поздехов, направляясь в Плоштину. Перед последним домиком селения стоял штабель обожженных кирпичей. Когда партизаны приблизились к нему, скрывшийся здесь немецкий патруль открыл стрельбу из пулемета.
Одним из первых выстрелов был ранен в ногу Мурзин. Петр, прозванный Большим, столкнул командира в канаву и прикрыл своим телом. Когда стрельба стихла, Петр вытащил у гранаты предохранитель, выскочил на шоссе и размахнулся. Но бросить гранату не успел — в этот момент его настигла пуля. Петр согнулся и от сильной боли сжал гранату. Она взорвалась — и Петру оторвало правую руку.
Из домика выбежали немцы. Но партизаны тем временем собрались с силами и пошли в атаку.
У немцев был явный численный перевес. Они начали бросать гранаты, и партизанам пришлось отступить. Благодаря белым маскировочным халатам, которые им сшили из простынь женщины с выселок, им в конце концов удалось уйти.
В Плоштине напрасно в ту ночь ждали Мурзина. Вместо него прибежала Терезка из Пздехова.
— У нас застрелили партизана, — проговорила она, задыхаясь. — Парень такой красивый. Волосы черные, кудрявые, борода…
— Мурзин! — вырвалось у всех в один голос.
Но это был не Мурзин. Это был Петр Большой. Он истек кровью и умер.
* * *
Янек Горнянчин и Буковян опустили головы. После ареста Матея и Трофима вся ответственность за судьбу отряда легла на них.
— Ну и новость! — удивился Буковян и спросил: — Так вы этого доктора не знаете?
— Я тебе уже говорил — не знаем! — с раздражением ответил Эстержак.
Врач из визовицкой больницы передал им, что у него в отделении лежит какой-то Гриша, русский военнопленный, бежавший из рейха. Подстрелили его где-то на просеке возле Убла. Врач держит его у себя в больнице и гестапо не выдаст. Только пусть за ним придут партизаны.
— И надо же передать такое через нашего попа! — заметил Буковян.
— Вот именно, — поддержал его Горнянчин, который терпеть не мог этого человека с толстенным посохом. — От него ведет дорожка к Ягоде и еще дальше к злинским Батям… Когда нам пришлось худо и мы взывали о помощи, они не помогли. А теперь! Чувствуют скорый конец и стараются себя как-то выгородить.
— Так оно и есть, — согласился Буковян. — Хорошо еще, если это правда, а не ловушка. Но если ловушка, Эстержак, тогда на меня не пеняй!
— Ну а я-то почем знаю, что это такое? Ведь я же не говорю, что здесь не может быть ловушки! Я знаю столько же, сколько и ты, — рассердился Эстержак. — А вдруг все это правда?
— В самом деле, а вдруг все это правда, — почесывая голову, чуть слышно сказал Буковян.
В конце концов решили посоветоваться с остальными членами отряда.
Но как раз этого они не должны были делать. Властик, конечно, загорелся и без долгих размышлений заявил, что вынесет Гришу из больницы. К нему присоединился Мато. Все уговоры и предостережения были напрасны.
В Визовицу отправились Властик, Мато и Заиц, хорошо знавший, где находится больница. Старыхфойту договорился со всетинскими шоферами с оружейного завода. Те должны были подать машину к, бензоколонке.
Вечером, когда в больнице воцарилась тишина, в привратницкую вошел Властик. Сел на стул, вытащил из кармана пистолет и направил его на привратника. Старик привратник в этот момент читал газету. Увидев оружие, вздрогнул. Очки спали с него, и он испуганно заморгал.
Мато и Заиц тем временем вошли в больницу и направились в палату, где, по описанию Эстержака, лежал раненый. По пути встретили только сестру-монахиню. Она удивленно посмотрела на них, но ничего не сказала.
В палате Мато сразу же включил свет, а Заиц крикнул:
— Гриша!
— Здесь, — откликнулся голос из угла.
Там сидел на постели паренек. Он уже все приготовил. Не было только сапог — их держали в гардеробной.
— Стянешь у немца, — успокоил его Мато и взвалил парня себе на спину.
Властик ожидал их в привратницкой. Когда Заиц и Мато несли Гришу по лестнице, у ворот загудела санитарная машина. Властик решил было не открывать ворота, но, когда выглянул из привратницкой, увидел, что это военная санитарная машина. Рядом с водителем сидел немецкий офицер. Властик выбежал из привратницкой, быстро и услужливо открыл ворота. Офицер небрежно отдал ему честь, и санитарная машина подкатила к входу в больницу.
