Зимой 1941–42 года более 80 раз разведывательные и штурмовые отряды моряков флотилии совершали рейды в тыл врага, на занятый противником берег Таганрогского залива. Они нанесли гитлеровцам значительный урон, отвлекали немалые силы врага, вносили в их ряды панику.
Командующий флотилией все время держал под контролем действия штурмовых отрядов, сам проверял их готовность, вникал в их подготовку, давал советы, как действовать. Контр-адмирал изучал уставы и наставления сухопутных войск и свободно оперировал сугубо сухопутной терминологией, обнаруживая доскональное знание и понимание специфики действий сухопутных войск. Как помогло это впоследствии — при обороне Таманского полуострова, при защите Новороссийска, во время командования 47-й армией, освобождении Крыма и городов Приазовского побережья, когда приходилось постоянно взаимодействовать с армейцами, знать и понимать их тактику.
В мае 1942 года Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ об эвакуации Керченского полуострова. Выполнение этой задачи было возложено на Азовскую флотилию. В распоряжение командования Керченской военно-морской базы были переданы все находившиеся в Азовском море суда. Артиллерийские корабли флотилии прикрывали перевозки и северный фланг наших частей на полуострове. В трудных условиях, когда наши войска несли потери от вражеской авиации как в пунктах посадки, высадки, так и при переходе через пролив, удалось эвакуировать около 120 тысяч человек.
Действиям наших сил угрожали части противника, расположенные в северной части побережья Азовского моря. Чтобы сковать их, командование флотилии во главе с командующим разработало детальный план минных постановок на Азовском море. В течение трех месяцев, обычно в ночное время суток, отряды и группы кораблей и катеров-заградителей в сопровождении тральщиков скрытно совершали переходы в район вероятного движения судов врага и ставили там мины. 17 судов потерял противник на минах в этом районе.
«Во время одного из совещаний в своей штаб-квартире, — писал позже буржуазный военно-морской историк Ю. Майстер, — Гитлер заметил, что немцы несут значительные потери в этих водах, подрываясь на минах».
Военные действия Азовской флотилии основывались на трезвом учете своих сил и сил противника, сложившейся обстановки и возможных вариантов действий. Приняв решение, командующий флотилией настойчиво проводил его в жизнь.
А потом наступил август 1942 года, когда перед Азовской флотилией была поставлена одна из сложнейших задач — вывод огромного количества судов из Азовского в Черное море.
Командующий флотилией снова и снова анализировал обстановку. В чем преимущества немецких сил? Они занимают господствующие высоты на восточном побережье Керченского полуострова, простреливают огнем прямой наводки Керченский пролив. В заливах северного побережья Керченского полуострова, в портах Керчь и Камыш-Бурун — вражеские корабли, вооруженные артиллерией и торпедами. В этих условиях проход через Керченский залив — это, по существу, прорыв оборонительной позиции противника. Так родилось решение. От Темрюка до входа в Керченский пролив суда шли в сопровождении сторожевых катеров и тральщиков. Первоначально суда проходили через пролив безлунными ночами порознь, прижимаясь к нашему берегу. Особо трудным был прорыв в узких местах пролива — в районе косы Чушка и в Тузлинской промоине. Этот узкий коридор пронизывали лучи прожекторов и осветительные ракеты. Чтобы замаскировать наши суда, сторожевые катера и катера-тральщики прикрывали конвои дымовыми завесами.
Тот прорыв наших кораблей и судов был подвигом. По своему замыслу и организации он явился дальнейшим развитием советского военно-морского искусства. Свыше 150 вымпелов боевых кораблей и судов осуществили дерзкий прорыв в условиях непрерывного обстрела врага и постоянного воздействия с воздуха.
Все корабли и суда прибыли в Новороссийск.
6
В начале сентября в связи с подходом противника к командному пункту, находившемуся почти в центре Новороссийска, заместитель командующего НОРом контр-адмирал С. Г. Горшков, на которого Военный совет фронта 2 сентября 1942 года возложил непосредственное руководство обороной города, отдал приказ перенести КП на берег бухты. Офицеры штаба переглянулись: слишком уж рискованно. Но с наступлением темноты С. Г. Горшков, показывая пример другим командирам и увлекая их за собой, пробрался мимо вражеских частей на берег бухты и обосновался в подвале школы пограничников. Контр-адмирал хорошо усвоил давнее правило: флотоводец — первый матрос.
Еще двое суток руководил С. Г. Горшков вместе со своим штабом боевыми действиями подчиненных частей. А когда поступил приказ — эвакуировал морских пехотинцев и части 47-й армии из центральной части города и района Мысхако на восточную окраину, в район цементных заводов.
С исключительным упорством сражались морские пехотинцы до последнего часа. Прерывалась связь, гитлеровцы, пользуясь своим численным превосходством, обступали защитников города все плотнее.
С командного пункта на 9-м километре с тревогой наблюдали за ожесточенной перестрелкой на западном берегу бухты. И когда в ночь с 9 на 10 сентября прервалась связь, было принято решение отправить в район рыбозавода десантную группу.
…Много лет спустя о некоторых подробностях той ночи Сергею Георгиевичу Горшкову напомнил мичман И. М. Корягин — тогда командир отделения разведки: «…Перед посадкой на катера нам кратко объяснили, что наш десант должен отвлечь внимание противника… И еще нам сказали: «В городе остался контр-адмирал Горшков, судьба его неизвестна. Вы должны разыскать его, живого или мертвого, и доставить в Геленджик».
…Высадились мы в районе рыбозавода, враг ожесточенно обстреливал нас артиллерийским и минометным огнем, но мы все-таки заняли позиции по насыпи железнодорожного полотна. Командир батальона старший лейтенант Лавлинский подозвал меня и говорит: «Возьми двух матросов и разведай обстановку до холодильника…» Потом подумал и добавил: «С вами пойду и я». Так мы вчетвером и пошли в разведку… На подходе к школе нас с крыши обстрелял вражеский автоматчик. Старший лейтенант послал меня ликвидировать автоматчика, что и было выполнено. После этого мы смогли попасть в школу. Обыскали все помещения и, к нашему счастью, в подвальном помещении обнаружили Вас, майора Красникова и раненного в грудь матроса…»
Получив письменный приказ С. М. Буденного, контр-адмирал Горшков на последнем катере вместе с первым секретарем горкома партии Н. В. Шурыгиным перешел на восточный берег.
Оборона Новороссийска… Знания многих правил потребовала она от заместителя командующего Новороссийским оборонительным районом, некоторое время командовавшего даже сухопутной — 47-й армией. Обстоятельства потребовали того, и контр-адмирал Горшков с полной отдачей сил выполнял все, что мог предпринять он сам и вверенные ему войска.
Что поддерживало его в те дни, давало силы? Наверное, многое определялось его характером, знаниями, той школой, которую прошел он на пути к морю, к своей профессии. И конечно, тем, что воспринял он от самых близких людей, в кругу семьи. Спустя годы, осмысливая свой жизненный путь, Сергей Георгиевич так подчеркнул значение семьи в воспитании:
«Велико значение в формировании характера юноши и школы, и общественных организаций, и культивирующейся в стране героики подвига, труда, но все же неоценимую роль в этом играет семья. Скажу про себя. В кругу родителей, сестер закладывались нравственные основы, тот стержень, на которых приходилось мне держаться всю жизнь».
Жизненный и боевой путь С. Г. Горшкова типичен для многих военачальников нашего времени.
В автобиографии Сергей Георгиевич писал:
«Родился 26 февраля 1910 года в городе Каменец-Подольске. Русский. Мой отец, Горшков Георгий Михайлович, из крестьян, заслуженный учитель республики, более 50 лет преподавал в школах математику и физику… Мать, Горшкова Елена Федосеевна, — учительница русского языка… С 1912 года вся семья постоянно проживала в городе Коломна Московской области». В семье были заложены основы тех черт характера, которые сыграли решающую роль в становлении будущего флотоводца. Отец и мать Горшковы имели твердые принципы воспитания. Они считали, что дети лучше растут, формируются, когда их в семье несколько. У Георгия Михайловича и Елены Федосеевны детей было трое: старшая дочь Татьяна, средний сын Сергей и младшая дочь Наталья. Дети росли дружными. Брат был любимцем сестер, и старшая сестра с детских лет наставляла его, давая первые уроки воспитания.
Наталья Георгиевна, младшая сестра, вспоминала:
«На воспитании детей в нашей семье сказывалось взаимоотношение родителей. Отец и мать уважали друг друга и до последних лет сохранили чистоту чувств. Они были твердо убеждены: чтобы сформировать разумные характеры, надо приучать детей с ранних лет к ежедневной полезной работе, сообразна их силам и способностям. И они поручали каждому из нас такую посильную работу».
