за днем волнами, она уносит с собой маленькие частички валуна. Не заметишь, если смотреть каждый день. Но если на какое-то время забыть про него, придя снова, видишь, что камень стал меньше. Понимаешь?
– Да, мне кажется, моя река никогда не закончится.
– Вот и радуйся, живое должно течь. Река останется, а камень смоет. А может, просто омоет, и он станет драгоценным. Будет тебе. У каждого есть свои камни за пазухой. И все мы, как золотоискатели, все время просеиваем их в своих реках.
– Морях…
– Точно, – рассмеялась Ойнур, – соль из нас не вымыть. Ни из крови, ни из слез. Она и там, и там. Потому слезы тоже про жизнь, оживать помогают.
– Так вот в чем вся соль-то. – Теперь уже и мне стало смешно от того, как часто я смотрю на свои камни, пытаясь их сдвинуть.
– И куда делась та маленькая девочка с кучей вопросов? – Аюна обняла меня, и мы еще какое-то время сидели у реки, болтая о всякой ерунде.
Это была та самая Аюна из детства, которую я все пыталась разглядеть за Ойнур. А она снова рассмеялась:
– Не я мешала тебе меня увидеть, а ты сама.
рошло еще немало времени, прежде чем я освоилась на новом месте. С его жителями, с его ритмами.
– Если хочешь понять, кто с тобой рядом, не нужно пустых разговоров. Просто начинай делать с ним одно. Помогай, будь рядом и смотри, как он это делает. Словами порой можно сказать что угодно, но по делу всегда увидишь больше.
В воскресенье мы, по обыкновению, пекли хлеб. А точнее – лепешки: пресные, с травами, чуть сладковатые, масляные. Это считалось женской работой, но иногда к нам присоединялись и мужчины. Обычно те, что уже в возрасте.
– Погляди, как они вымешивают тесто. – Ойнур бегло указала на остальных. – Хлеб не будет питать, если он замешан только на муке и воде. Ему нужно человеческое тепло и терпение. Потому-то руки растут из сердца, а не из плеч, – улыбнулась старуха.
– Да ничто не будет питать, если одним рецептом обходиться.
– Тоже верно, в любом деле. Но знаешь, иногда и горечь сердца тоже питает. Нет плохого хлеба, бывает просто не тот, который сможет утолить твой голод сейчас. А порой можно вымесить и все свои горечи-обиды в одной лепешке. Так мы тоже, бывает, делаем, но не подаем этот хлеб, хоть и запекаем. Чтобы отогрело теплом печи.
Мы раскатывали лепешки, словно обнимая близкого человека – с нежностью, чтобы тесто не порвалось, ровно, уделяя внимание всему куску, чтоб после и пропеклось полностью. А вечером, когда все снова собрались в большой юрте, каждый выбирал себе лепешку по вкусу. Я видела, как Ойнур посыпала свои травами.
– Это вечерний хлеб, я часто посыпаю такой местными травами. Своя земля всегда в помощь.
41. О прошлом и белых листах
этой деревне мы задержались немного дольше обычного. И у меня было время не только отдохнуть, но и оглянуться назад, на свою жизнь. Мы много беседовали долгими вечерами. Чаще всего Ойнур рассказывала истории о себе и о людях, а я вслушивалась в них, находя ответы и на свои вопросы. Это невероятно, но, когда рассказывает Ойнур, ощущение, что я и правда могу видеть все эти истории. Будто я сама присутствую в них, а не просто слушаю, сидя в юрте незнамо где.
Ойнур сказала, что это наша последняя остановка на пути. И дальше мы уже поедем лишь с небольшими привалами, чтобы успеть добраться к месту до сильных морозов.
– Ну а что потом будешь делать? – спросила старуха, глядя куда-то за горизонт. Словно и не со мной разговаривала.
– Начну все с чистого листа, – решительно сказала я. И правда думая, что хочу начать все по-другому.
– С чистого листа? Это как? Забыв все, что было?
– Ну вроде того…
– Не забирай у себя свое прошлое. И никому не позволяй его чернить. Как бы трудно или неудачно оно ни складывалось. Ты ведь любила там, радовалась открытиям и мечтам. Никто никогда не отнимет у тебя эту любовь и радость. Они ведь только твои. Даже если кто-то сделал больно или решил, что для тебя правильно другое, не отворачивайся от самой себя. Не начинай заново, просто продолжай.
Я задумалась. А ведь и правда. Это то, что было во мне самой. Не только со мной, но и частью меня.
– Знаешь, когда я перебираю свое прошлое, представляю, как собираю драгоценные бусы. Они только мои, даже если какую-то из бусин я нашла вместе с другим. Вот, видишь эту? В ней мне разбили сердце. Но боль от этого не означает, что я сама не любила. И этого не отнять. Это мое самое любимое украшение. В них есть нить, которая соединяет меня прошлую и меня будущую. Все равно как четки для самой себя.
42. Обратных дорог не бывает
–
ажется, нам пора собираться в дорогу, – сказала Ойнур, задумавшись, пока я перебирала уже подмерзающие волокна. Зима не обходит стороной и полосу степей, и чтобы пережить морозы, женщины прядут из шерсти животных теплые вещи и все, что будет греть в холодные месяцы.
– Куда, обратно? – Меня немного обеспокоила и ее задумчивость, и неизвестность, с который мы, казалось, простились, прибыв сюда.
– Да разве ж бывает обратная дорога? Она всегда куда-то. Да и сколько мы уже не были в своей деревне, думаешь, там все по-прежнему? Ты сама-то прежняя? Вот, значит, и дорога не обратная. Нельзя возвратиться в прошлую точку, но на расстоянии ее можно изменить, как и будущее.
– И что мы там будем делать? – Я задумалась. Я не знала, как вернуться обратно собой сегодняшней.
– Любите вы жить поперек жизни, – рассмеялась Ойнур.
– Опять ты со своими загадками! Ну хоть задумчивость с лица сошла, а то я уже переживать начала. – Тут и я рассмеялась, потому что переживала, конечно, за себя, а не за Ойнур.
– Потому и говорю, что поперек: еще ничего не случилось, а ты уже растревожилась. Даже шанса жизни не дала что-то предложить. Зачем думать и гадать, рисуя картинки, если можно посмотреть вокруг, где жизнь происходит. У нее-то ответов поболе наших будет. Это она, как старая бабка, всегда и накормит, и укроет, если из-под одеяла выполз, но и хворостиной пригрозит, чай не матушка! Но как силы предков живут в будущих поколениях, так и жизнь сама живет через нас. Поэтому давай собираться, не хочу я с этой бабкой спорить. Ты же знаешь, что с нами, старухами, спорить бесполезно. Все равно рассмеемся потом.
–
колько же они нам насобирали с собой, как мы это все возьмем?
– А и не нужно все брать, – спокойно сказала Ойнур, складывая вещи. Их у нее было не так уж и много.
– Но ведь они от души, не хочется обижать отказом.
Я стала раздумывать, как поступить. С одной стороны, такая забота была дорога, а с другой – ложилась на плечи грузом.
– И обижать не нужно. Они ведь это сделали от щедрости, потому как у них есть и еще будет. И думают, что нам в долгой дороге все пригодится. Да и просто каждому хочется что-то с собой передать. И в благодарность, что мы были здесь, и потому, что частичка его будет путешествовать вместе с нами. А значит, и он сам.
– Кажется, ты права, и дело совсем не в вещах. –
