надежде, что уж к завтраку-то Бирен непременно будет дома.
Наступило утро, потом полдень, а Бирена все не было. Самира, высунувшись в окно, смотрела в переулок. На противоположной стороне Намта тоже не отходила от окна. Не отрывая глаз от переулка, они обсудили все, что только можно было обсудить. Устав, Самира ушла к себе в комнату.
Сам бабу Шьямлал с самого раннего утра занял позицию под развесистым деревом на перекрестке, провожая взглядом каждый проносившийся мимо скутер. Рамми тоже не раз порывалась выйти, но, завидев в окне Намту, которая, сидя на подоконнике, спокойно читала газету, растерянно возвращалась.
Усталый, с воспаленными глазами, бабу Шьямлал вернулся наконец домой. К пище никто не притронулся. Под вечер к ним заглянул Харбанс — узнать, не приехал ли дорогой гость. Тара осталась дома: она ходила последние недели, и двигаться ей было уже трудно.
Вечером, усевшись в своем уголке, Самира, как обычно, наблюдала за игрой теней на противоположной стене. Минул второй день, и они уже больше не ждали. Все в доме занялись своими повседневными делами.
На пятый день в переулке появился незнакомый молодой человек. Поравнявшись с их дверью, остановился и осторожно постучал. Дверь открыл сам хозяин. Вид у него был измученный.
— Квартира Бирендранатха? — вежливо спросил молодой человек.
— Да-да. Входите, пожалуйста. Окажите нам честь. — Шьямлал жестом пригласил гостя войти.
— Меня зовут Чаранджит Сингх, — представился юноша. — С Бирендранатхом я служу. На том же самом корабле… Вот еду домой.
— Он тоже собирался, — сообщил Шьямлал, — да вот что-то задержка вышла. До сих пор никаких вестей!.. А вы в отпуск?
Мать жадно вслушивалась, сидя у входа на кухню. Самира стояла рядом, опершись спиной о косяк.
— Да, в отпуск… Домой еду, в Джаландхар. Дай, думаю, заеду навещу. — Гость явно чего-то недоговаривал.
— Принеси-ка нам чаю, дочка! — повернулся к Самире отец. — Да поживей!
— Не беспокойтесь, пожалуйста! Спасибо, — торопливо заговорил гость. — Мне уже идти пора. Скоро мой поезд. А багаж еще на вокзале, в камере хранения. Дело в том, что…
— Поторопись, дочка! — не унимался Шьямлал. — Извините… Так когда, говорите, ждать его теперь?
— Да тут видите, какое дело, — осторожно начал гость, — Бирендранатх пропал…
— Как, то есть, пропал? — переспросил Шьямлал, ошеломленный.
— Да, пропал, — вздохнул гость. — Перед тем как отчалить из Сингапура, мы еще поужинали вместе… А на завтраке его уже не было. — Чаранджит сделал паузу. — На заре вахтенный обнаружил у поручней на палубе его сандалии. После завтрака объявили тревогу. Начались поиски… На судне его не обнаружили… Без вести пропал.
— Как, то есть, пропал? — У Шьямлала перехватило дыхание, голос задрожал: — Как это… пропал?
Жена с трудом встала, колени у нее подкашивались. Подскочив к ней, Самира крепко схватила мать за локоть.
— Полагают, что произошел несчастный случай, — продолжал гость. — На судне его не нашли, начались поиски в открытом море. Легли на обратный курс… Обшарили море миль на восемь… По рации сообщили в Сингапур… Никаких сведений пока не поступало. — Чаранджит умолк и тяжело вздохнул.
— Может… в Сингапуре… отстал? — прерывающимся голосом произнес Шьямлал.
— Если б отстал, нам бы давно сообщили, — Чаранджит поднял на них печальные глаза. — За это время из Сингапура еще один корабль пришел, на нем бы он и вернулся… Мне поручили сообщить вам… Вот я и зашел. Да вы не расстраивайтесь… Если что-нибудь станет известно, вам немедленно сообщат — или капитан, или из управления…
Едва Чаранджит скрылся за дверью, дом огласился стоном и воплями. Шьямлал переносил горе молча. По морщинистым щекам его катились слезы.
— Крепись, мать Бирена, — прерывающимся голосом пытался он утешить жену. — Подай ей воды, Самира… Не плачь, дочка, не надо… Зачем горе накликаете? — И, не выдержав, разрыдался сам. — О господи-и-и! Что же теперь будет-то? За что так караешь, всевышний?!
Обезумев от горя, жена билась головой о стену.
— Пропал мой сынок, пропал, — причитала она. — Пропал мой сынок… Не отыщется ведь теперь, не отыщется… Ты слышишь, отец Бирена?!. Не вернется он больше домой!..
Вокруг в скорбном молчании застыли соседки. Заслышав плач, подходили другие женщины. Грузно привалившись к стене, с опухшим от слез лицом сидела Тара. Харбанс и еще несколько мужчин суетились вокруг Шьямлала.
Убитый горем, бабу Шьямлал не слышал, что ему говорили окружающие.
— Зачем так убиваться? Ведь никакого официального извещения пока не получали, — пытался утешить его адвокат, живший в доме напротив.
— На что мне оно, это извещение, господин адвокат?.. Ох, сынок мой!
— Наберитесь терпения, бабу Шьямлал! Если человек пропал, это совсем не значит, что его нет в живых… Крепиться надо и ждать. Может, отстал, не явился к отходу. Да мало ли еще какие причины могут быть!
— Причин-то может быть много, да мне от того разве легче? — лепетал Шьямлал сквозь слезы. — Погиб я теперь, погиб… Ох, сыночек мой… Как жить-то будем?
Из всех соседних домов к ним потянулись люди. Расспросив Харбанса, они горестно качали головами и, потоптавшись у порога, возвращались к прерванным делам. Прохожие с любопытством заглядывали в раскрытые окна и двери. Узнав о случившемся, равнодушно спешили дальше. Потом плач и стенания внезапно будто оборвались, наступила гнетущая тишина. В соседних квартирах жизнь шла своим чередом. Оттуда доносились запахи масла и специй — хозяйки уже готовили обед, а в комнате, что была прямо над ними, кто-то вполголоса напевал веселую песню, за стеной приглушенно звучал радиоприемник. Улучив свободную минутку, люди заходили к ним и, расспросив о случившемся, спешили к своим очагам.
По лестнице, что вела со второго этажа, на улицу с хохотом вывалилась веселая компания. Проводив гостей, хозяин тоже заглянул к ним. Выразил сочувствие и тут же удалился.
В комнатах незримо поселился образ смерти. Казалось, мрачные тени сбежались сюда со всего переулка. Харбанс на цыпочках приблизился к Таре.
— Ты бы пошла домой, отдохнула, — сказал он, наклоняясь к ней.
— Нет-нет! Я побуду здесь, — тихо проговорила Тара. — Обо мне не беспокойся. Лучше о папе позаботься.
— Ты о себе подумай, — пытался настаивать Харбанс.
— У меня все хорошо, а вот у них… — Голос Тары дрогнул, на глаза навернулись слезы. — Пока брат не вернется, мне надо находиться здесь… Увижусь с ним — и сразу же вернусь домой. — Она устало взглянула на мужа. — Голова как в тумане, — и, громко разрыдавшись, ухватилась за его плечо. В глазах у Харбанса тоже стояли слезы.
Намта молча сидела рядом с Самирой. Постепенно посторонние разошлись. Последней от них ушла Намта. С наступлением темноты за ней пришел слуга:
— Тебя домой зовут.
Намта молча
