Или по ворсистым коврам. Да, это был он, без пяти минут лорд Маунт собственной персоной, бывший житель старого города в Клэпхеме, прибывший сюда заявить свои права на Дафну – в силу своей извращенной логики: мол, я познакомился с ней раньше тебя. Ему оставалось идти несколько минут. Роланд понимал, что мог бы раз и навсегда покончить с этим спором, предав прах Дафны реке. Но он не мог позволить, чтобы кто-то на него давил и тем более его терроризировал. Он строго следовал ее инструкциям и еще даже не начал размышлять об их совместном счастье. Он убрал бинокль и скрестил руки на груди. Бывший партнер – не муж – его покойной жены и отец его приемных детей приближался к нему по лесной тропинке. Судя по его походке, в этих тяжелых башмаках ему было неудобно пробираться по лесу, перешагивая через многочисленные ручейки, стекавшие с окрестных холмов в Эск. И на том, кто лелеял не праздную мечту стать пэром Англии, с учетом того, что он передал достаточно внушительную сумму своей партии, бейсболка тоже смотрелась неуместно. Может быть, он полагал, что она придавала ему моложавый вид. Но это была тщетная уловка, потому что его лицо, потасканное, как и у Роланда, смахивало на рожу старого ворчуна, вечно пребывающего в раздражении и печали.
Роланд почувствовал воодушевление и приготовился к стычке. Керамическая ваза была надежно завернута и лежала в рюкзаке, что стоял у него между ног, обутых во всесезонные башмаки. Когда Питер остановился перед мостом и взглянул на него снизу вверх, он скроил насмешливо-приветливую улыбку.
– Ты ли это, Питер, – крикнул Роланд, перекрывая шум текущей воды, – какой сюрприз!
– Я промочил ноги и, кажется, потянул мышцу.
Питер устало сел на валун. Он пришел с пустыми руками.
– Бедняга. – Роланда охватила безудержная радость. Он закинул рюкзак за спину и сошел с моста на берег.
Питер стянул с головы шапку и обтер ею лицо.
– Ты сделал дело?
– Нет еще.
– Хорошо. Это тот самый мост?
– Именно.
– Отлично. Дай мне минутку.
На него произвело впечатление то, что Питер говорил с ним сейчас так, словно не было никакого разговора вчера утром. Он всегда обладал умением добиваться своего. Он просто пер напролом, не обращая внимания на препятствия, пока не получал то, чего хотел. Это было полезное качество, раньше, когда они выступали в клубах, всегда как разогревающая группа, и еще надо было отладить звук и свет, и растормошить обслуживающий персонал, который не сразу врубался в действие.
– И куда ты направляешься? – небрежно спросил Роланд.
– Сюда.
Как бы подражая Питеру и пытаясь имитировать его манеру, Роланд заметил:
– Тебе надо перейти на ту сторону, и когда свернешь налево, как раз попадешь на Эск-Хауз. На вершине поверни голову направо – и твоему взору откроются прекрасные виды Лэнглейла.
Соперник поднялся на ноги. Он с улыбкой кивнул на рюкзак Роланда:
– Это там.
– Думаю, я подожду, пока ты не отправишься в путь, Питер. А знаешь, ты бы мог остаться на этом берегу, подняться к Лингкоув-Беку и увидеть целый каскад чудесных водопадов. Если, конечно, тебе такое нравится. А потом ты можешь забраться на Бау-Фелл.
– Перестань, Роланд. Давай прекратим. Я заказал столик в Эскем-холле.
– О, ехать далеко. Не смею тебя задерживать.
– Послушай меня, – начал Питер рассудительно. – Давай я это сделаю, а ты посмотришь. – Он шагнул к Роланду и протянул руку, как будто собираясь взять у него рюкзак.
Тот шагнул назад.
– Она не хотела, чтобы ты в этом участвовал. Боюсь, она очень четко дала это понять.
Питер смял бейсболку и засунул ее во внутренний карман своей твидовой куртки. Он отвел взгляд и с задумчивым видом принялся массировать мочку уха, зажав ее между большим и указательным пальцами.
– Думаю, это произошло в Стокгольме. Тридцать пять лет назад. Она была беременна Гретой. Она рассказала, чего хотела, если так уж случится, что она уйдет первой. А я рассказал ей, что делать, если уйти первым суждено мне. Мы обменялись торжественными обещаниями. Потом, когда мы вернулись из поездки, она нарисовала для меня круг на карте. И с тех пор я храню эту карту.
Он вытащил ее краешек из кармана куртки, старое издание национальной географической службы, масштаб: в одном дюйме одна миля.
– Да, давненько, – заметил Роланд – Еще до Анджелы, да? И до Гермионы. И до того, как ты первый раз ее ударил?
К удивлению Роланда, Питер с решительным видом сделал шаг к нему. Но на этот раз он не отступил. И опять как ни в чем не бывало Питер продолжал говорить, словно Роланд ни слова ему не сказал:
– А я всегда выполняю обещания.
Они теперь стояли почти вплотную, лицом к лицу, и Роланд даже уловил аромат одеколона Питера.
– Я тоже, – произнес Роланд.
– Значит, самое разумное, если мы сделаем это вместе.
– Извини, дружище. Я уже все тебе объяснил.
Питер сгреб ворот рубашки-апаш Роланда, схватившись чуть пониже верхней пуговки. Он сжимал хлопчатобумажную ткань легко, почти нежно.
– Знаешь, Роланд, ты мне всегда нравился.
– Уж вижу. – С этими словами Роланд поднял правую руку и крепко обхватил пальцами запястье Питера. Оно оказалось мясистее, чем он предполагал. Но все же Роланду удалось нащупать большим пальцем свой указательный, и он сжал крепче. Только сейчас, с опозданием, он отчетливо понял, что они будут драться. Невероятно. Но отступать некуда. Они были одного роста, одного возраста, плюс-минус месяц-другой. Он знал, что Питер никогда не занимался спортом, в то время как у него за спиной были тысячи часов упражнений с теннисной ракеткой. Дело, конечно, давнее, но он надеялся, что тело еще не утратило сноровки и силы. И его правая рука, привыкшая держать ракетку, разумеется, сохранила прежнюю хватку, потому что Питер, задохнувшись, сразу выпустил рубашку Роланда. Но в тот же самый момент Питер поднял левую руку и вцепился Роланду в глотку. Ситуация приняла серьезный оборот. Роланд отшвырнул руку Питера в сторону, и рюкзак сполз с его плеча на землю. Это было к лучшему, потому что теперь оба старались сдавить рукой горло противника, одновременно пытаясь подсечь его ногой и повалить на землю. Блокируя друг другу движения, они вошли в клинч. Целую минуту двое пожилых мужчин стояли, тяжело дыша, покачиваясь и глухо бормоча проклятия, на берегу Эска. Тишину нарушало лишь журчание водного потока. Не слышалось пения птиц. Никто не прошел мимо, никого не ошарашило это зрелище. Весь Озерный край был в их распоряжении, чтобы они могли уладить давние разногласия.
В разгар схватки Роланд подумал, что у него было одно слабое место. Ему хватало ума понять, что то, чем они сейчас занимаются, – какой-то абсурд. И осознание этого факта действовало на него расслабляюще. Он дрался по-настоящему или только притворялся? А вот Питера поддерживало сознание своей абсолютной правоты и ясной цели – победить. Отбить у него прах.
Роланд высвободил правую руку и, сильно вдавив ребро ладони Питеру под нос, заставил того запрокинуть голову назад. Но в конце концов ему пришлось отпустить его и отступить. У Питера из носа пошла кровь. Роланд стоял спиной к реке. Он нащупал рюкзак, прислоненный к каменной кладке овечьего загона. Тяжело дыша, они стояли и буравили друг друга взглядами. Их разделял десяток шагов. К его удивлению, Питер вдруг крякнул и согнулся или, можно сказать, скорчился, словно его сердце или какой-то другой внутренний орган дал сбой. Роланд же собрался шагнуть к нему и помочь, но Питер опять выпрямился, сжимая в руке камень размером с теннисный мячик. Только теперь Роланд понял, что эта их драка, как и любая другая, до сего момента подчинялась неписаным правилам. И сейчас настала пора их отбросить.
Питер стер кровь с верхней губы.
– Ладно, – прохрипел он и отвел руку с камнем за спину.
– Если ты его бросишь, я сломаю тебе шею, – пообещал Роланд.
Питер неуклюже швырнул камень, и Роланд тоже неуклюже пригнулся. Камень попал ему в лоб над правым глазом, правда, не больно.
