был небольшой ридикюль, подходящий по цвету к поясу с балетками и серьгам, в котором уже было все, что могло понадобиться в практически любой ситуации. В заключении она достала из косметички на столе помаду и добавила на свои губы кроваво-красный оттенок, положив её в ридикюль. На всякий случай, Ада расчесала волосы ещё раз и опустила длинную прядь себе на правое плечо.
На её лице засверкала красивая улыбка. Она покружила на месте, убедившись, что все сидит ровно так, как она и задумывала, и открыла дверь.
Стефани, Виктория и Кевин все ещё стояли около её комнаты, и, когда она открылась, явно хотели что-то сказать, но моментально проглотили языки. Они оставались на месте с открытыми ртами ещё какое-то время, провожая идущую мимо них и улыбающуюся Аделаиду взглядом. Слегка приподняв платье, она медленно спускалась по ступенькам. Троицу отпустило остолбенение, когда Ада уже собиралась выходить на улицу. Они догнали её прямо у двери на террасу и спросили, что она собирается делать и зачем так вырядилась. Она ничего толком не ответила, лишь попросила ждать тут и не ходить за ней. Остальные удивленно переглянулись, но больше не мешали.
Девушка вышла на улицу, порхая над каменными тропинками к тому месту, откуда доносились ужасающие звуки пытки. Впрочем, сейчас они совершенно не раздражали. Может потому, что из-за этого платья настроение резко поднялось. А может потому, что у неё было несколько предположений о дальнейших событиях.
Реджи сидел на одной из четырех скамеек своего укромного уголка. Из-за живой изгороди, около трех метров в высоту, это место было практически не видно из окон особняка. Пространство имело правильную квадратную форму. В центре стоял небольшой непримечательный круглый фонтан, который сейчас не работал, окруженный четырьмя скамейками, к каждой вела каменная тропинка. Все остальное пространство оставалось практически пустым, лишь ровная зеленая трава, и небольшие клумбы за каждой лавочкой с фиалками, ромашками и маргаритками. Реджинальд заметил Аделаиду, когда та была уже в паре метров от него. С раздраженным лицом он грубо водил смычком по струнам, издавая совершенно невообразимые звуки.
– Какого черты ты тут забыла, Молчунья? И чего так вырядилась? – рявкнул он, прекратив “играть”.
Ада, естественно, ничего не ответила. Она лишь мгновение смотрела в его суровые глаза, а потом медленно прошла мимо него к соседней скамейке. Мягко опустившись на неё и поправив платье, она жестом предложила ему продолжить. Реджи непонимающе смотрел на неё, но совсем недолго. Он взял инструмент в нужное положение и вновь резко стал водить по струнам. Естественно, специально. Ада уже все поняла.
Она смотрела на него, не отрываясь. Внимательно. Ловя каждое движение. Нет, он играл так не потому, что не умел играть, а как раз наоборот. Реджи перевел сосредоточенный взгляд на неё, продолжая издеваться над струнами. Его действия становились все более и более резкими. Звуки, издаваемые скрипкой, принимали ужасающие формы. Но Ада не отворачивалась, не закрывала уши, почти не моргала и не уходила. Она слушала и… слышала. Он устал, немного запыхался. Правая рука ныла, мышцы заболели. Реджи остановился, а на её лице появилась ехидная ухмылка. Дышать было тяжело, как после долгой пробежки. Лицо немного покраснело, это чувствовалось. Нет, он не мог позволить ей выиграть. С новой силой он принялся убивать инструмент. Он водил смычком по струнам, умоляя про себя, чтобы от трения они загорелись. Но этого не происходило. В какой-то момент Ада просто закрыла глаза. В его сознании мелькнула надежда о победе. Однако, она облокотилась на спинку и, положив руки на колени, приняла расслабленную позу.
Аделаида услышала, как смычок издал последний звук и все затихло. Слышала, как тяжело дышит Реджинальд и чувствовала на себе его взгляд, но не поддавалась, не открывала глаза и не собиралась уходить. Она ждала.
А затем он заиграл. Заиграл по-настоящему. Длинную, грустную мелодию. Аделаида знала её. Насвистывала её у себя в голове. Входила в ритм, покачивая головой в стороны. Широкая улыбка как-то сама появилась на губах. То ли от того, что мелодия навевала какие-то приятные воспоминания, хотя и была грустной. То ли от того, что она выиграла. Догадалась, что Реджинальд на самом деле прекрасно играет. Она слушала очень внимательно. Это был настоящий концерт. Концерт из одной композиции и только для неё, в этом отдаленном уголке сада, где нет ничего плохого. Есть только эта музыка. Интересно, кто ещё её слышит?
Реджинальд закончил. Ада не открывала глаза, пока не услышала громкий звук сломанного дерева и лопнувшей струны. От неожиданности она подскочила не месте. Реджи сполз со скамейки, завалив голову на бок, разбитая скрипка лежала рядом, в правой руке он сжимал смычок, левая лежала на животе. Одна нога вытянута вперед и упиралась в фонтан, другая подогнута под себя. Ада подскочила к нему, не понимая, что происходит. Его карие глаза казались огромными, а зрачок сильно расширился. Он посмотрел на неё, не поворачивая голову.
– Везёт тебе на умирающих, да, Молчунья? – прохрипел он, слегка улыбнувшись.
Аделаида не понимала, что нужно делать. Она вскинула руки, пытаясь взглядом зацепиться за что-нибудь, понять в чем причина такого состояния.
– Эй, – прошептал Реджи, привлекая её внимание, и с трудом покачал головой.
Она замерла. Из его правого глаза потекла слеза. Она положила свою руку на его, лежащую на животе, а другой поглаживала выбритую голову.
– Мне страшно, Ада.
Она заплакала. Слезы стекали по подбородку и падали ему на плечо, но он не обращал на это внимание. Реджи перевёл взгляд на небо, где уже была видна россыпь звезд и далеких галактик. Его грудь начала подниматься и опускаться чаще и чаще. Потом реже. Наконец, он сделал хриплый вздох и закрыл глаза.
8. Стефани
Аделаида сидела на кровати, поджав под себя ноги и опустив на них подбородок. Рядом на столе лежал томик “Братьев Карамазовых”, не прочитанный даже до середины. Роман шел тяжело, скучно и утомительно. Она уже неделю пыталась его осилить, но всё безрезультатно.
В комнате царил беспорядок. На столе валялись вырванные из блокнотов листы, разбросаны книги. Кровать не заправлялась уже несколько дней. Рядом с открытым шкафом лежала одна балетка, вторая потерялась где-то под кроватью. Из самого шкафа торчал кусок изумрудной ткани. Вокруг разбросано множество носовых платков. Несмотря на многочисленные слезы, приступов больше не случалось.
Она все ещё чувствовала какую-то слабость и бессилие, продолжающуюся после смерти Реджинальда. Если в тот момент ей было просто непонятна причина случившегося, то сейчас понимание отсутствовало во всех аспектах её жизни. Почему Кира ни разу не приехала сюда, хотя обещала? Почему брат даже не пробовал связаться с ней после смерти Эрика, хотя прекрасно знал, что
