Так и сказал – мерзкий?
– Так и сказал.
– А вообще, кто такой Донцов? Ты его знаешь?
– Никогда не видел, но фамилия мелькала в связи с Верой Богодуховой. По какому поводу, не помню.
– Смотри: Богодуховы, Синягин, Подлевский – и все так или иначе пересекаются с Донцовым. Теперь и Поворотиха возникла. А мы о нём ничего знать не знаем. Валя, сегодня же напишешь запрос, завтра повезу Дусю в ветлечебницу.
– Чего ты всполошилась?
– Да непорядок, вот чего! Везде этот Донцов мелькает, а мы не удосужились… Тем более, Подлевский назвал его мерзким. Ты же понимаешь, о чём это говорит.
– Постой, постой, вспомнил. Его фамилия фигурировала в протоколе о захвате богодуховской квартиры. Мне в полиции дали посмотреть.
– А Синягин тут при чём? Он же совсем из другого мира. Не-ет, это наш прокол. Сегодня же пиши запрос. Что-то мы тут упускаем. Да, и сегодня же позвони Соснину.
– Это само собой. Вот мы с тобой о чём-то болтаем, а у меня в голове крутится, как построить разговор с Дмитрием. Ситуация деликатная.
– Мы не болтаем, а обсуждаем очень важный вопрос о неизвестном нам Донцове. Ещё вспомнишь эту прогулочку…
Разговор с Сосниным, и верно, был тяжёлым. На разгонные расспросы о бытии-житии Дмитрий отвечал однословно, на диалог не шёл. Валентин понял: выжидает, хочет услышать о цели неожиданного звонка. И отбросив вступительные шуры-муры, чётко, с разбивочкой по знакам препинания, сказал:
– Тогда слушай. Звоню по поручению общего друга, он у нас один. Послезавтра жду тебя на службе. Причины молчания объясню при встрече. Если есть вопросы – звони.
И прервал связь.
Некоторая сложность телефонного общения с Сосниным заключалась в том, что Суховей вышел из квартиры подышать свежим воздухом. Сколько ему теперь топтаться на улице в ожидании ответного звонка? Или подняться на свой пятый этаж, а потом вновь спуститься вниз? Неплохо изучив характер Дмитрия, решил всё же погулять – не более получаса. Но сильно переоценил выдержку старого приятеля, Соснин позвонил через десять минут. Формально не сдаваясь, сердито сказал:
– Давай адрес.
– Позвонишь из Москвы. Я должен заказать пропуск. Самый центр. Режимный объект. Подробности послезавтра. Жду.
«Пропуск», «режимный объект», «самый центр» – Суховей намеренно подбирал слова, которые – он знал точно, – эмоционально взбодрят Дмитрия.
– Уф! – отдувался он, вернувшись в квартиру. – Тяжёлый случай. Но, кажется, теперь всё пойдёт по накатанной.
Глаша черкнула карандашом на листе бумаги, приготовленном для таких случаев: «Когда?» Валентин написал «Послезавтра», и она удовлетворённо кивнула. Перестраховка стала для них нормой жизни.
В субботу вечером к Богодуховым без предупреждения заявился Цветков.
– Власыч, увидел на стоянке чёрный «кубик» и решил зайти, узнать твоё мнение.
– Про газопровод, что ль? – откликнулся Дед.
– О чём же ещё? Всё село о нём судачит.
– Так ты что узнать-то хошь? – Дед попытался взять игру на себя.
– Хочу знать мнение Власыча. Для меня он авторитет.
Донцов внимательно посмотрел на Цветкова, сказал:
– Ты сперва дай слово, что на меня ссылаться не будешь. Всё вали на Деда. Тогда расскажу, я много знаю.
– Сукой буду! – Цветков куснул ноготь, провёл рукой по горлу. – Зачем мне на кого-то ссылаться? Мне главное – знать. А люди, они и мне поверят, допытываться, кто да чего, не будут. У меня в доме штаб протеста собирается. Митинг готовим.
– Смотри, разрешение получи, не то в кутузку угодишь, – улыбнулся Донцов.
– Ладно, как-нибудь разберёмся, – прикушивая варенье к чаю, промямлил Григорий. – Ну, я тебя слухаю.
Власыч немного помолчал, обдумывая, как начать. Потом ошарашил Цветкова:
– Во-первых, я на Синягина работаю.
– Ты? На Синягина? – взвился Григорий.
– Да, делаю станочное оборудование для его завода. Но! – поднял указательный палец, предупреждая новый Гришкин порыв. – Но я уже получил мощную предоплату, и мне на этого Синягина плевать. Если его проект лопнет, загоню станки кому-то другому – классные станки! Право слово, будет полуторная прибыль.
Цветкова слегка отпустило.
– А что он за человек-то? Андрей Викторович говорит: сволочь! С твоих, видать, слов. Но почему-то я не верю, что он раздавит село.
– Верю, не верю… Мы не в церкви. Вопрос в том, что ему деться некуда: если к ноябрю не проложит газопровод, делу каюк. Проектировщики изначально ошиблись, по прямой трубу наметили, деревню проморгали. А что-то менять – уже ни времени, ни денег.
– Вот невзгодушка навалилась! Это же мы теперь – как сплавная баржа? На дрова? Нет, мы не дадим село угробить! – воскликнул в сердцах Цветков. – Чёрт с ним, с этим Синягиным и его заводом.
– Он вообще в ваших краях шибко размахнулся, – продолжал Донцов. – Слышал, наверное, километрах в трёх отсюда, в сторону Тулы, тоже копают. Большой завод на Оке громоздит.
– Как не слышать! Я туда даже ездил, а там охрана, близко не подпускают. Вот и отъехал с носом. Но один паренёк, из сторожевиков, промолвился, будто траншею роют.
– Ишь, говна какая! – прокомментировал Дед.
Власыч негромко расхохотался.
– Узнаю Синягина! Коварный мужик, нарочно слушки подпускает, чтобы людей обмишурить. А вот погоди, через пару недель в Поворотиху прибудут камазы с гравием и песком, бульдозер привезут и начнут в поле за селом готовить площадку для стоянки техники. Ну крайний срок – три недели. Засекай время, при Деде говорю, коли совру, сдерёшь с меня бутылку самого лучшего коньяка.
Цветков ёрзал на стуле. Тайные надежды на то, что беда обойдёт Поворотиху стороной, рушились. А Донцов поддал:
– И протесты ваши без толку – плетью по воде хлестать. Очень крупные люди на этот проект завязаны. В случае чего и Росгвардию пришлют. Я тебе, Григорий, вот что скажу. Единственное, что можно сделать, это застопорить начало стройки газопровода. Тогда вообще не будет смысла его тянуть. Над этим думай.
– Да чего тут думать-то? – Цветков совсем растерялся. – Мы можем только через массовый протест. Хотя… – Чего «хотя»?
– У нас люди негромкие, да вот Андрей Викторович знает, кое у кого в селе ружьишки закопаны. Конечно, потай, скрыв. Но народ сейчас злой, развозжался. Откопать – раз плюнуть.
Все замолчали.
И снова начал Донцов:
– А знаешь, Григорий, это твоё «хотя» – лыко в строку. Дай бог, до револьверных отношений не дойдёт. Но представляешь, что будет, если по-умному пустить слушок, будто лохи проснулись, народ начал откапывать ружьишки? По-умному, говорю, чтобы концов не нашли.
– Ну и что, Власыч, будет?
Так сюда же следаков целую роту подгонят. Всех шерстить начнут. Ничего не найдут, а, глядишь, месяца полтора утечёт. Что и требуется! Надо на вооружение тактику Синягина взять. Он слушок подпускает, будто
