предъявил недобро вскинувшимся глазам Бетино ветеранское удостоверение. Хорошо видно? – громко спросил я.
Бета ухватилась за мою руку, стеснительно зашептала: неудобно как-то, может, как все, в очередь?
Куда же вы, Берта Александровна, собрались? – не пряча иронии, спросила старший лейтенант в серой форменной рубахе, просматривая анкету, которую я накануне тщательно заполнил печатными буквами. Хмыкнула: немка! На историческую родину потянуло? Бета испуганно взглянула на меня. Берта Александровна собралась ко мне, сказал я, в гости. Что-то не нравится? Старший лейтенант подняла водянистые глаза, без меры растянутые забежавшими на виски стрелками. Вы, молодой человек, кто? – с административной строгостью в голосе спросила она. Гражданин Соединенных Штатов, с внезапно вырвавшимся пафосом ответил я. Надо же, какая честь! Паспортистка лязгнула печатью по бумагам один раз, другой и принялась перезаряжать степлер. Расхерачили Югославию и думаете, сойдет с рук? – не поднимая лица, сказала она. За паспортом когда? – свирепея, спросил я. Пожала плечами: звоните, телефоны в зале на стенде.
Каждый день в седьмом часу вечера, как только заканчивался очередной эпизод бразильского сериала «Нежный яд», Бете звонила Катя – коллега-фтизиатр с прежней работы. В этот раз телефон трезвонил слишком долго. Вдруг Надя прорезалась? Я снял трубку.
Ты уже видел «С широко закрытыми глазами»? Если честно, Кубрик меня разочаровал. Ждала большего. Гуля всегда так начинала телефонные разговоры – с места в карьер. Отвечать было бессмысленно – пока обдумаешь, что сказать, она уже далеко. Я фильма не видел, от Кубрика ничего не ждал, но почему-то вспомнил, как, учась в резидентуре Пенсильванского университетского госпиталя, смотрел какую-то чушь про Кинг-Конга. В кино меня вытащила медсестра Люся Генисаретская. Когда начинала звучать тревожная музыка, она переставала хрустеть попкорном и сильно прижималась к моему плечу. Три дня в Москве – и ни слуху ни духу! Я тебя видела из кухни. Разумеется, о моем приезде Гуле сообщил Гоша, но кухонная версия была выигрышней. Для тебя наше прошлое еще что-то значит?
В трубке настороженно зашипела тишина.
Сказать, что ничего не значит, я не мог, это неправда. Но прошлое с Гулей – не любил, наверное, потому, что не был в нем самим собой. Впрочем, если хорошенько подумать, с Викой я вообще исчез как личность. Ну же! – поторопила Гуля с ответом. Я по тебе скучал, сказал я, и для достоверности со смешком добавил: когда было свободное время. Ну то-то же! – расцвел прежними красками голос в трубке. Только к Бете я не пойду. Во-первых, не люблю смотреть на стариков и покойников, а во-вторых, от голубых обоев у меня портится настроение. Да, чуть не забыла! Прими мои соболезнования! Гуля в обычной своей манере резко оборвала разговор.
Бывшая звонила? – обернувшись через плечо, спросила Бета. Она стояла у плиты, придерживая за ручку джезву. Сразу узнала. Ее трескотню ни с кем не спутаешь.
Я в шутку погрозил пальцем: подслушивала? Вот еще! – отмела подозрения Бета. Была в ванной, подумала, что Катя звонит, она странная стала, приходится ей все растолковывать. Вот и сняла трубку.
Вскоре после развода я имел глупость рассказать Бете об измене Гули. С этого момента Бета считала Гулю недоразумением моей судьбы, надеялась, что у меня сладится с Викой и я никуда не уеду. Беточка, говорил я, она же замужем! Ну, мало ли как бывает, отвечала Бета. Приходит-то она не только… за этим. Ты имела в виду – за сексом? – спрашивал я. Вспыхивала: да! Если хочешь, я это имела в виду!
В шейную ложбинку – по-детски глубокую – спускался треугольный хвостик из седых волос. Игоряша, а я ведь… иногда вижусь с Викой, не оборачиваясь сказала Бета. Сказала осторожно, так ходят по болоту, проверяя прочность зыбкой трясины. Или, может… тебе это уже не нужно?
Игорь мало что знал о Вике, о ее главной жизни. Можно сказать – почти ничего. Информацию о себе Вика выдавала скупо. Отец – подполковник в отставке, старший брат тоже военный. Муж – врач. Сына Вики зовут Кириллом, и он на три года младше Гоши. О ее матери из скупых реплик Вики у Игоря сложилось впечатление как о человеке властном и всегда всем недовольным. Вика сразу дала понять, что есть граница, за которую ему заступать нельзя, что есть что-то, что его не касается.
Как-то, еще в парково-поцелуйный период, Игорь и Вика после работы зашли в кафе на Маршала Бирюзова. Оказались единственными посетителями. Сонная официантка приняла заказ. За окнами медленно катились грязные автомобили. Из-за барной стойки, будто с другого берега, тихо доносилась «Феличита». Да, замужем, с вызовом ответила Вика. И тут же проговорилась: в смысле – не разведена. Затянулась сигаретой – золотое кольцо, как и положено, находилось на правой руке – и в недолгую паузу, когда в воздухе расплывалась струйка дыма, в голове у Игоря чуть слышно булькнуло: «пока». Влад снимает комнату. А мы с сыном живем с родителями. Моими. Своеобразно, сказал Игорь и, испытывая надежность личной границы, спросил: почему? Вика вздохнула, раздавила окурок в пепельнице. Он пишет. Что пишет? Роман. Ерунда, не справился с соблазном Игорь и пнул неведомого Влада: писать можно везде, тем более в трехкомнатной квартире. Викино лицо исказила гримаска – она по-детски надула губы и широко, будто кукла, распахнула глаза. Что, вероятно, должно было выразить недоумение. У него почему-то не получается, сказала она. Роман не получается? – спросил Игорь. Нет, писать дома. И роман, кажется, тоже. У него получается только тогда, когда он сам не может определить, зачем и для чего пишет. Иначе надо писать статью, где есть идея, аргументы и выводы. То есть у него идей нет? Нет. Неважно про что он пишет – любовный сюжет, история про старика и собаку, какой-нибудь случай на рыбалке, не знаю. Его рассказы пересказывать невозможно. Вот перескажи «Даму с собачкой»? Познакомились, стал ее искать, нашел. Ничем не кончилось. Знаешь, у него в Телеграфном из кухни можно выйти на улицу. Он говорит, что его задача – войти в читателя через черный ход, минуя сознание. Чтобы текст стал личной проблемой читателя. Вика, уловив в его взгляде иронию, сразу же кинулась на защиту мужа. Нет, он талантливый, правда! Экспертная оценка есть? – спросил Игорь. Что ты имеешь в виду? Ну, кроме друзей, кто-нибудь про его талант знает? Конечно! Вика назвала две фамилии писателей, которые он тут же забыл. Спросил: это авторитетное мнение? Очень! Тему, ввиду моей вопиющей некомпетентности, следовало поскорее закрыть. Поспешно сказал: тогда вопрос снимается. И благословил: как говорится, семь футов под килем!
Ключ от Бетиной квартиры Игорь дал Вике, наверное, в начале ноября.
