когда мне в спину прилетает мяч. Хотя бы не с подачи, и на том спасибо. Оборачиваюсь и нахожу взглядом высокого блондина.
– Прошу прощения! – кричит он и обворожительно улыбается.
Света выразительно приподнимает брови, глядя на меня, а парень уже оказывается рядом.
– А ты новенькая, да? Я тебя раньше не видел.
– Ну да. Яна, – зачем-то представляюсь я и хочу сразу прикусить свой язык. Вот дура.
Парень очень хорош, но какой-то канонической холодной красотой, поэтому я теряюсь рядом с ним.
– Вадим, – он снова обнажает идеальные зубы в улыбке и вдруг ловит кончик моего хвоста пальцами, – у тебя красивые волосы, Яна.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но в миллиметре от головы Вадоса пролетает мяч и с громким хлопком ударяется об стену.
Мы синхронно поворачиваемся на того, кто его послал.
– Извини, братан! – Глеб поднимает руку и улыбается, но взгляд у него недобрый.
– Да ничего. Брат.
Вадим переводит заинтересованный взгляд на меня и хмыкает.
– Увидимся, Яна. Света, удачи с подачами.
– Скотина, знает, что косячу, когда нервничаю, – шипит пунцовая Манкова.
А я все еще смотрю на Глеба, который провожает Вадоса тяжелым взглядом. Потом Янковский смотрит на меня, но быстро отворачивается. Ей-богу, эти сложные переглядки меня уже достали.
Перед игрой Карась собирает нас около тренерской и делает короткое внушение. Тоже говорит о том, что девочки в противоположной команде слабые.
И добавляет:
– Вадим Першин бьет со всей силы. Берегите девчонок, у нас тут не олимпиада, нам нужно обойтись без сломанных носов.
Потом указывает на меня, Глеба и Яна:
– Рассчитываю на вашу тройку под сеткой. Играйте в пас, поняла, Петрова? Но если можно будет обмануть, обманывай.
Я сосредоточенно киваю.
В конце Карась отходит перекинуться парой слов с физруком соперников, а мы с ребятами обнимаем друг друга за плечи.
– Давайте, – говорит Ян, – просто сделаем все, что в наших силах.
– А в наших силах разделать их, – докидывает Глеб.
Мы смеемся, и наш круг распадается.
– Оп! – вдруг звонко кричит Барышев и оглушительно хлопает в ладоши.
– На-най-на! – подхватывает Янковский.
Тут вступают уже наши ребята на трибунах:
– Оп!
– На-най-на, – вопим мы в ответ, и я даже успеваю подстроиться. В таком духе мы продолжаем еще несколько раз. И удивительно, но это действительно заряжает, я чувствую какой-то невероятный эмоциональный подъем.
Игра начинается неплохо. Мы идем вровень, прощупываем друг друга. Тишину нарушают только мягкий стук пальцев о мяч и крики «Я!».
Тональность вечера меняется, когда на подачу приходит Вадос. Он стучит мячом об пол, потом разбегается и с прыжка подает ровно в меня. Я готова, и отбиваю мяч над собой, но руки горят огнем. Глеб играет в пас, Света пробует загасить, но парень из их команды ставит блок. Некстати вспоминаю, что его зовут Максим.
Хотя это совершенно неважно, потому что очко уходит к соперникам, а подает снова Вадос. Я на полусогнутых ногах жду. И он бьет снова в меня. Пас, нападающий удар от Вани Кузнецова, аут. Широко улыбаясь, Вадос идет подавать. Мне снова обжигает руки ударом. Пас, нападающий, блок, Света не успевает к мячу, и снова их очко. Я готова выть. От боли и от злости. На лбу выступает испарина.
Ян оборачивается на меня с тревогой во взгляде:
– В порядке?
– Да, – отвечаю грубовато.
Подача Вадима, я снова отбиваю вверх с каким-то утробным рычанием. Глеб играет в пас, Света готовится ударить, но я уже сделала крюк и кричу:
– Мой!
Манкова быстро ориентируется, отходит, и я бью прямо в их блондинку в пятой зоне, которая откровенно зазевалась. Мне немного не с руки, но мы зарабатываем очко. Девочки у них и правда нулевые.
– Красотка, – Глеб дает мне пять и коротко обнимает.
Я тяжело дышу, но улыбаюсь. Смотрю на свои руки, от кисти до локтя они просто алые.
Мы отыгрываемся и снова идем вровень. Потом выходим вперед, когда успокаиваемся и начинаем хитрить. Я лично несколько раз скидываю мяч под сеткой, когда там стоят их девочки. Они не особо расторопные, а парни просто не успевают их прикрыть. Мы выигрываем первую партию, вторую, проигрываем третью, но снова выигрываем четвертую.
Наш победный мяч просто гениален. Подача Максима из их команды, мяч летит непредсказуемо и быстро, поэтому я успеваю только кинуться вперед, резко упасть на спину и достать его ногой. На счастье, он летит ровно наверх. Глеб разыгрывает, а Ян гасит. Мы выигрываем, и зал взрывается аплодисментами и улюлюканием. Я все еще лежу на полу. Мокрая, красная, обессиленная. Чьи-то сильные руки рывком поднимают меня. Это наш кудрявый Паша Кудинов, он заключает меня в объятия, и к нам присоединяются все остальные. Мы всей толпой теряем равновесие, и вот я снова на полу, но уже в центре хохочущей кучи.
И только я поднимаюсь, как на меня с визгом налетает Оливка:
– Яна, ты такая крутая! Ну почему ты скрывала, что ты звезда волейбола!
Я еле отлепляю от себя Настю, чтобы заверить, что она меня с кем-то спутала, но меня уже тащат на сбор к Карасю. Вокруг творится какой-то хаос.
Тренер выглядит очень довольным, говорит, что гордится нами, и оставляет разбор игры на потом, чтобы мы могли отметить хороший матч. Напоследок он ласково и неумело треплет меня по голове.
Внутри меня все ликует. И, оглядевшись, я даже успеваю заметить мамины нелепые кудри. Видимо, она смотрела матч из окна в коридоре и теперь поспешила скрыться.
Когда мы со Светой возвращаемся в раздевалку, девчонки из соседней школы уже переоделись, и мы сталкиваемся в дверях. Они окатывают нас ледяным презрением, а Манкова весело кричит:
– Сори, девчат, зато вы красивые!
И я закатываюсь нервным смехом. Мне все равно, что они подумают, но я чувствую, что с каждым безудержным смешком из меня уходит напряжение сегодняшнего дня. В конце концов, хватит вечно переживать о том, что подумают другие!
Мы со Светой надолго зависаем, наперебой обсуждая моменты игры. Когда она уходит принять душ, в раздевалку заходит Оливка.
– Яна, я так за тебя рада, – она порывисто меня обнимает.
– Брось, – ворчу, – я же не одна играла.
– Ты была просто как богиня, честное слово. Мне кажется, Паша и Андрюша оба от тебя без ума, с двух сторон мне в уши восторгались.
– Ага, стоило сыграть одну игру, чтобы меня заметили. А до этого полтора года всем было удобно меня игнорировать.
– Ян, да ну их. Ты просто молодец, вот и все.
Я оттаиваю, глядя в ее добрые глаза:
– Да, извини. Спасибо.
