Радио молчание - Элис Осман

Он осторожно забрал у меня альбом и принялся разглядывать набросок.

– Ты потрясающе рисуешь, – сказал он, помолчав.

Я смущенно кашлянула.

– Спасибо.

– И мне очень нравится такой стиль.

– Да?

– Да.

– Ну ладно.

Алед не спешил выпускать альбом из рук. Пробежав большими пальцами по обрезу страниц, он повернулся ко мне:

– Это все рисунки для «Города Юниверс»?

Поколебавшись, я кивнула.

– Можно посмотреть?

Я знала, что он спросит, и заранее нервничала, хоть и понимала, что это глупо. Но все же разрешила:

– Да, конечно.

Через несколько дней грипп уложил Аледа в постель, но мы не отказались от идеи опубликовать первый эпизод с моим участием десятого августа, поэтому я продолжала навещать его, несмотря на болезнь. К тому же я сама не заметила, как привыкла видеться с Аледом каждый день, и без него мне было слегка одиноко. Со школьными друзьями я почти не общалась с тех пор, как начались каникулы.

Мамы Аледа вечно не было дома. Я спросила у него, почему так, и он сказал, что она пропадает на работе. Я знала только, что Кэрол Ласт установила для сына строгий комендантский час – в восемь вечера он обязан быть дома. Но этим мои знания и ограничивались.

Как-то днем Алед лежал, завернувшись в покрывало с ночным городом. Его колотил озноб.

– Не понимаю, почему ты приходишь, – сказал он, стуча зубами.

Я не стала уточнять, относятся ли его слова к моим визитам во время болезни или к ситуации в целом.

– Потому что мы друзья. – Я пожала плечами. – Знаю, со мной весело, но еще я беспокоюсь о тебе.

– Но тебе-то со мной вряд ли весело, – со слабым смешком заметил Алед. – Я же болею.

Его светлые волосы потемнели от пота и слиплись. Я сидела на полу и увлеченно сооружала сэндвич из продуктов, которые притащила в гигантской сумке-холодильнике.

– Даже не знаю. Если бы я не ходила к тебе, то просто сидела бы дома. А это еще скучнее.

Алед раздосадовано зарычал и сказал:

– Я просто не понимаю.

Я рассмеялась.

– Но разве не так поступают друзья? – Тут я поняла, что сама в этом не уверена. Ради меня никто подобного не делал. Может, приходить к больному другу с сумкой-холодильником по меньшей мере странно? Вдруг я пересекла черту и вторглась в его личное пространство? Неужели я веду себя слишком навязчиво?..

– Я… не знаю, – пробормотал Алед.

– В конце концов, у кого из нас есть лучший друг? – Я сразу пожалела о сказанном, но мы не могли отрицать, что это правда.

– Дэн? Он ни за что не придет, пока я болею. Какой смысл? Будет скучно.

– Ну мне-то не скучно, – сказала я, потому что это было правдой. – С тобой можно поболтать. И накормить тебя сэндвичами.

Алед снова рассмеялся и спрятал лицо под покрывалом.

– Почему ты так обо мне заботишься?

– Потому что я ангел.

– И то правда. – Он вытащил руку из-под покрывала и похлопал меня по макушке. – И я в тебя платонически влюблен.

– Я так понимаю, «платонически влюблен» – это аналог «я не гей, если что» для традиционных отношений? Но жест я оценила.

– Теперь ты дашь мне сэндвич?

– Еще рано. Мне нужно достичь идеальной гармонии сыра и чипсов.

Поев, Алед уснул. А я написала на его доске «ВЫЗДОРАВЛИВАЙ СКОРЕЕ», нарисовала себя за рулем скорой помощи и отправилась домой, по дороге осмысливая тот факт, что я в самом деле понятия не имею, как общаться с друзьями.

Я далеко не сразу поняла, почему Кэрис решила зависать со мной. А правда была в том, что кроме меня никто с ней дружить не хотел, так что вариантов у нее оставалось немного. Не сказать, чтобы эта новость меня обрадовала: я знала, что, будь у Кэрис выбор, она бы предпочла мне кого-нибудь еще. А я ей нравилась только потому, что умела слушать.

Когда после пожара в школе мы перевелись в Академию, Кэрис стала меньше рассказывать о своих школьных подругах. И хотя она не объяснила мне почему, я сама догадалась: рассказывать было нечего и не о ком.

– Почему ты разговариваешь со мной каждый день? – спросила меня Кэрис как-то весной по дороге на занятия.

Я не знала, что ответить. Потому что она разговаривала со мной? Или потому что мне больше не с кем было разговаривать? Или потому что я была в нее влюблена?

– А почему бы и нет? – ухмыльнулась я.

– Причин хватает, – пожала плечами Кэрис.

– Назови хоть одну.

– Ну, я слегка надоедливая, – начала она. – И реально тупая по сравнению с тобой.

В плане учебы Кэрис действительно звезд с неба не хватала, но я никогда не считала, что это возвышает меня над ней. В каком-то смысле Кэрис стояла над школой: она не парилась по поводу учебы и, главное, не считала нужным париться.

– Ты не надоедливая. И не тупая, – возразила я.

Я правда думала, что все эти разговоры в поезде в итоге выльются в восхитительную историю любви. Что однажды утром Кэрис проснется и поймет, что ей нужна именно я. Что я поцелую ее и она наконец увидит, как она для меня важна.

Это было чистой воды помутнение рассудка. Кэрис во мне вовсе не нуждалась.

– Думаю, ты поладишь с моим братом, – вдруг сказала она.

– Почему?

– Вы оба слишком милые. – Кэрис опустила глаза, а потом посмотрела в окно. Солнце светило ей в лицо.

– Фрэнсис, милая, что происходит?

Мама переплела пальцы и перегнулась ко мне через кухонный стол.

– Шево? – спросила я со ртом, набитым хлопьями.

– За последнюю неделю я ни разу не видела, чтобы ты делала домашнюю работу или готовилась к поступлению в Кембридж. – Мама выразительно вскинула брови и попыталась напустить на себя строгий вид. Но пижама-единорог свела на нет весь воспитательный эффект. – И с Аледом ты проводишь в пять раз больше времени, чем со своими подругами.

Я наконец проглотила хлопья.

– Да… С этим не поспоришь.

– Еще в последнее время ты чаще ходишь с распущенными волосами. Я думала, тебе не нравится такая прическа.

– Просто не хочу собирать их в хвост.

– Но раньше ты собирала.