я обязательно буду такой, как отец? Подлость передается по наследству? Тогда бы весь мир уже давно умер. Я понял, что боялся непостоянности, разных обстоятельств, но почему я должен плыть по течению? Столько всего навалилось в последнее время. Проблемы с отцом, моя трусость по отношению к Женьке. Я просто уже не выдерживаю. Надо написать наконец это вымышленное письмо отцу, таблицу составить и сходить еще раз к Одуванчику. Пусть хоть он порадуется, какие на свете психи бывают.
Раньше мне хотелось, чтобы все меня любили, а теперь я хочу, чтобы я мог любить и не бояться. Иногда я думаю, что, когда люди жили в племенах, им было проще. Не было никаких сантиментов. Он на охоте, она с детьми. А сейчас развели нежности, завели психологов и прочую лабудень. Сами усложняют себе жизнь. Вообще, теперь мужчины чувствуют себя в мире женщин неловко. Всё время надо догадываться о том, чего они хотят. Это как лотерея. Если не угадал, то приз тебе не дадут. Будь ты хоть суперменом с айкью больше, чем соединений в таблице Менделеева. Может, я залез не в свой возраст? Нет, ну в самом деле. Я уже давно общаюсь и дружу с теми, кто старше меня. Мне с ними интереснее. Макс вон и тот не всегда с женщинами справляется, а я куда лезу? Может, мне это и вправду еще не под силу.
С утра я сидел и писал письмо отцу, которое он никогда не увидит. Потом составлял табличку. Я забрался с ноутбуком на диван и думал, что написать. Женю сегодня увидеть не удастся, опять какие-то дела. Может, оно и к лучшему – будет время всё как следует обдумать. Пора уже брать на себя какую-то ответственность.
Только я сосредоточился и написал «Привет, папа», как послышалось, что мама отпирает дверь. Но мои надежды не оправдались, и они пришли вместе с Нателл. Судя по тому, что они были в спортивной форме и все красные, у них состоялась утренняя пробежка. Хорошо, что я поздно встаю, а то бы я не вынес их утренних сборов.
– Что делаешь, Саш? Ты поел? – почти не глядя на меня, мама направилась в душ.
– Нет, я не хочу пока, мам.
– Ох, как же я устала, ты даже не представляешь, Сашка. А ты всё прохлаждаешься? – Нателл бухнулась на кресло, как верблюд, который долго шел в караване, и наконец-то увидел оазис, и приземлился рядом с водопоем.
Людям всегда кажется, что самое страшное проходит у них. Что у других такого не бывает. Нателл как раз из таких персонажей. Знала бы она тогда, что у меня творилось в голове! А она усложняет всё словами, чтобы остальные не подумали, что у нее всё хорошо. Как будто это зазорно, если у тебя всё хорошо.
Я тут постоянно кручусь с одними женщинами, поэтому кое-что в них понимаю. Вообще, есть разные женщины. Например, куклы такие. Их видно сразу, как фарфоровую красавицу среди тряпичных дюймовочек. Макияж – основное занятие. Они живут по заповедям женских журналов и обеспечивают доходами производителей косметики. Если бы не куклы, издатели и распространители каталогов косметики давно бы разорились.
Есть еще стервы. Они так закричать могут и язвительные словечки отпустить, что мало не покажется. Или, как беременные, мандарин в белом шоколаде в третьем часу ночи зимой потребуют. Некоторые вообще строят из себя женщин-вамп. Мне иногда кажется, что Нателл как раз из таких. Кровь выкачивает не только из мужчин, но и из женщин. Только попадись ей на пути. Высосав одну жертву, находит другую.
Вамп – еще куда ни шло, но вот те, которые только и думают, что надо скорее выйти замуж, – это нечто. Я даже аббревиатуру для них придумал – ВУЗки – Выйти Удачно Замуж. Такие обычно поначалу красивые, держат форму, все дела. Пока не выйдут замуж. Все силы они тратят на поиски этого самого «замуж», раскладывая плюсы и минусы кандидатов. Наверное, у них пятерки были по математике. Когда такие находят комплект «всё включено» (квартира + машина + приличный счет + etc.), успокаиваются. Теперь можно сидеть дома, поглощая мучное килограммами и запасаясь импортными сжигателями жира.
Есть еще такие мамочки. Даже когда им всего шестнадцать, они уже как мамочки. В любую минуту готовы подставить плечо любовным откровениям несчастных подруг. Они всегда знают, кому и чем помочь. Беда в том, что, оставаясь «вечными матерями», они считают всех вокруг своими дитятями. Поэтому и мужики у таких маменькины сынки. Они гладят их по головке, кормят с ложечки, укутывают в пледик. А вообще они тетки боевые: и гвоздь вобьют, и мебель передвинут.
Не люблю слишком заумных женщин. У них еще девиз «Все тупые, кроме меня!». Читают кучу заумных книг, слушают концептуальную музыку. Мужики чаще всего слышат от таких: «Что вы себе позволяете?» Еще бы. Ведь они не читали Хандке, не видели нового немецкого кино и понятия не имеют, чем характеризовался «розовый период» художеств Пикассо. Бывают еще амазонки. Они как бы поневоле становятся одинокими волчицами. Тачки водят, дело какое-нибудь открывают и ребенка заводят. И всё это одновременно. Мужики таких боятся. Хотя некоторые амазонки на равных с ними – вроде как свой рубаха-парень: и на футбол пойдет, и пивка можно выпить с ней.
Я всё думал, а кто же такая Женя. Женя – она как ребенок, что ли. Сущее дитя по полной программе. Боится смотреть ужасы, засыпает при свете. Плачет от новостей про свиной грипп. Она рассказывала, что один раз она увидела по телевизору сюжет о бездомном щенке и позвонила туда, чтобы забрать его себе, но его уже забрали. Вообще, говорит, у нее у родителей там осталось несколько кошек, которых она домой в свое время понатаскала. И был еще другой сюжет, который ее поразил. В какой-то рубрике «Без комментариев» показывали, как из живых цыплят делают фарш. И для этого есть специальный человек, который кидает шевелящихся цыплят в мясорубку. От такого я бы и сам заплакал. Да, и вот такой девушке я могу больно сделать. Ничего не скажешь. Если бы там была какая-то стерва, мне бы не так жалко было, но тут другое дело. У меня просто ступор, когда я ее вижу. Как будто я не имею на нее права.
Время шло к обеду, а письмо и с места не двигалось. Меня постоянно отвлекали разговоры мамы и Нателл. С кухни доносились их голоса, и это было почему-то похоже на телевизор, настолько я отключился. Но одну фразу я уловил. Оказывается, отец еще несколько раз звонил, а
