круга времени. Потом она быстро глянула вбок и увидела, как ее папа беспрестанно попыхивает электронной сигаретой на дальнем краю их семейной скамьи: сосет свою черную футуристическую штуковину, как голодный младенец – материнскую грудь, и, запрокинув голову к сводчатому потолку, выдыхает белые облака пара, словно душу умершей матери.• • •
«Что мы скажем нашим внукам?» – спросила она у брата, накручивая на палец несуществующий телефонный провод.
«То же самое, что говорили нам, – задумчиво ответил он. – Да, я тоже плескался в дерьме. Да, я тоже был там, лаял на полицейских собак. Да, я ходил на портал и требовал, чтобы диктатор сменил мне подгузник».
• • •
Пару лет назад муж купил ей ДНК-тест, еще до того, как стало известно, что все результаты хранятся в большом банке данных, чтобы когда-нибудь можно было посадить в тюрьму твоего дальнего родственника – за кражу буханки хлеба. Она вяло плюнула в пробирку, отправила в лабораторию и дождалась результата. Как оказалось, она была потомком одной из filles du roi, француженок из низшего сословия, отправленных за океан, чтобы выйти замуж за французских поселенцев в Канаде и тем самым вывести их из дремучей бобровой дикости. «Это многое объясняет, – простонал муж. – Это все объясняет». Да, наверное, объясняет. Ей представлялась ее ДНК, текущая из ее тела назад во времени, и время было заполнено лицами дальних родственников за тюремной решеткой, и почему-то именно она была виновата в том, что они там оказались. Виновата хотя бы тем, что перевела часы на другую эпоху, минуя их всех; тем, что вообще родилась.
• • •
Однажды ей довелось выступать вместе с лектором, который смеялся голосом своего прадеда, хохотал пять минут кряду, в прямом смысле слова катался по полу от смеха; еще в самом начале он объяснил, что, когда он выступает на сцене, его предки всегда стоят рядом с ним, у него за спиной. Когда он закончил свое выступление, она разгладила ромашки у себя на платье, подошла к микрофону и объявила, щурясь на свой персональный прожектор: «У меня даже нет слов, чтобы передать, насколько всецело и полно моих предков здесь нет». Но затем ее голос внезапно наполнился силой, и она укоренилась на сцене, точно дерево, у которого есть душа, и открыла портал, где пребывал ее голос, и это было, наверное, лучшее из ее выступлений – она бурлила, как кровь, мчащаяся по артериям реальности, и вдруг осознала, что предки не только стоят за спиной, но еще и придут в мир опять.
• • •
Ее разбудила луна, ударив светом в окно. Ежедневно, в четыре утра, первобытное чувство опасности, долга и возможной угрозы волков поднимало ее с постели и велело пойти проверить костер. Она поднималась и шла, и костер мира по-прежнему горел в своем каменном круге, и она снова ложилась и пыталась уснуть, но лежала без сна еще час или два. Она представляла, как вырастает из крошечного семечка, тянется к небу бобовым стеблем, ее разум шелестит листьями и укрепляется с каждым побегом; как она развивается в нынешнюю себя из одноклеточного организма среди влажных, красиво расставленных папоротников. Вновь распускается, точно цветок, в материнской утробе, не зная вообще ничего о жизни снаружи. Как в портале на чужом языке или совсем в раннем детстве, когда ты еще не умеешь читать.
• • •
Вот что странно: все лучшее на портале как будто принадлежит всем и каждому. Бесполезно втолковывать «Это мое» какому-нибудь подростку, который тщательно вырезал имя, лицо и отпечатки пальцев из твоих фраз. Ей это нравилось, нравился безразмерный свободный язык у нее в голове, это был и ее язык тоже. Фрагмент твоей жизни перерезает свою пуповину и размножается среди людей, поначалу нигде и совсем по чуть-чуть, а потом вдруг – везде и помногу. Все и никто. Бывают ли у _____________ близнецы?
• • •
Слова, которые опалили огнем ее тело, когда она собиралась запостить их в портал, но не сейчас, а через год:
в какие странные времена мы – в кавычках – живем
• • •
смотри, вот она! – написала сестра и прислала ей снимок узи на двадцатой неделе беременности: как бы отпечаток большого пальца, проступавший оранжевым пятном в темноте. видишь, какая большая у нее голова?
привет, малыш-инопланетянин! – написала она в ответ. добро пожаловать на нашу кошмарную планету!
Часть вторая
Несмотря ни на что, мир не рухнул. Что его удержало? Что не дало ему опрокинуться?
Когда-нибудь ты будешь тосковать и по этому времени тоже, если справишься и сумеешь жить дальше.
• • •
У выхода В-6 все было омыто золотым светом. Она сидела, свесив ногу с края плоской земли – так близко к тому, чтобы упасть, – пока не увидела пару с одинаковыми экстравагантными стрижками типа маллет. Муж достал щетку и принялся расчесывать свою длинную гриву на затылке, потом передал щетку жене, и та тоже стала причесываться, с точно таким же благоговейно торжественным видом, словно творила священнодействие; эти маллеты были их вотчиной, и, когда Бог снизойдет на их земли, там не будет ни камушка, ни пенька, ни сорной травинки. Они синхронно тряхнули головами, словно одной головой на двоих, взялись за руки и закрыли глаза. Она сидела в золотом сиянии, превратившем этих двоих в точные подобия друг друга, и ей уже не так сильно хотелось умереть.
• • •
Курсор мигал там, где был ее разум. Она расставила в нужном порядке правдивые слова и вытолкнула их в портал. И они тут же стали неправдой, не такой правдой, которую она в них вкладывала изначально. Что создало вымысел? Расстояние, компоновка, акценты, пропорции? Может быть, правда становится ложью, когда входит в чью-то чужую жизнь и бьется, пустячная и пустая, о ее незыблемую громаду?
• • •
Идеальные дети вечно играют в портале – невозможно поверить, что они не повзрослеют, не обгонят нас в росте, не станут лучшими обезьянами на схеме эволюции человека.
• • •
Двадцатитрехлетний влиятельный блогер, властитель дум, сидел рядом с ней на банкетке и рассказывал о своих ощущениях как публичной фигуры; у него была поразительно гладкая кожа, как будто и вовсе без пор. «Ты читал…? Ты читала…?» – наперебой говорили они друг другу. «Ты читал…? Ты читала…?» Они радостно поднимали ладони – мол, давай пять, – потому что обрели друг в друге не просто родственную душу, а кое-что даже лучше: их объем сетевого присутствия был абсолютно, счастливо и безнадежно аналогичным.
• • •
«У меня есть теория», – сказала она в микрофон и умолкла, потому что ей показалось, что в зале кто-то застонал. Она попыталась продолжить, но не смогла вспомнить, что собиралась сказать. Что-то о том, каково быть женщиной в современном мире.
• •
