Радио молчание - Элис Осман

К тому времени наша дружба вышла на следующий уровень:

пасибки тоже лю тя

Я, как обычно, жутко нервничала в ожидании результатов экзаменов. А еще переживала из-за того, что почти три недели не виделась со своими школьными друзьями. Если повезет, я смогу просто зайти, схватить листок с оценками и смыться прежде, чем кто-нибудь спросит, сколько баллов я набрала.

– Уверена, ты справилась на отлично, Франс, – сказала мама, захлопывая дверь машины. Мы только подъехали к школе, и я обливалась потом в форменном пиджаке. – Прости, я понимаю, это ни капли не успокаивает.

– Вообще ни разу, – честно ответила я.

Мы прошли через парковку к зданию старшей школы и поднялись по лестнице к НОЦ. Мама всю дорогу поглядывала на меня – видимо, хотела еще что-то сказать. Но будем откровенны: никакие слова не помогут, когда вы вот-вот увидите четыре оценки, от которых зависит ваша дальнейшая жизнь.

Поскольку мы с мамой слегка припозднились, аудитория была забита битком. Учителя стояли за партами и раздавали коричневые конверты. В дальнем конце зала виднелся стол с бокалами вина для родителей. Девочка из моего класса по истории плакала в пяти метрах от меня, и я изо всех сил старалась на нее не смотреть.

– Пойду возьму тебе вина, – сказала мама. Я выразительно на нее посмотрела. – Фрэнсис, это просто школа.

– Это просто школа, – повторила я, покачав головой. – Мама, это никогда не было просто школой.

Мама вздохнула.

– В масштабах вселенной все это не имеет значения.

– Ну если ты так считаешь. – Я закатила глаза.

Я получила высшие баллы по всем предметам. О лучшем результате нельзя было и мечтать. Я думала, что обрадуюсь. Буду прыгать и плакать от счастья.

Ничего подобного. Единственное – я не была разочарована.

Результаты экзаменов за десятый класс я узнала накануне исчезновения Кэрис. Она в этот день должна была получить оценки за одиннадцатый класс, что, конечно, куда важнее. Никто не ждал, что Кэрис наберет много баллов, но я и подумать не могла, что она расстроится.

Я получила А+ за курс естественных наук, который прошла годом ранее, и как раз выходила из той же самой аудитории, разглядывая табель с крохотной, напечатанной шрифтом Times New Roman «а+» – первой из будущего множества. Мы с мамой спустились на первый этаж и собирались выйти на улицу, когда мимо нас прошли Кэрис и Кэрол Ласт.

Они направлялись к парковке, и до меня долетели слова «впечатляюще жалкий результат». Кажется, их произнесла Кэрол, но я и по сей день не до конца в этом уверена.

У Кэрис по щекам бежали слезы; мать сжимала руку дочери так крепко, что, наверное, той было очень больно.

Предусмотрительно отвернувшись к стене, чтобы меня не видели учителя, я практически залпом осушила бокал с вином, который принесла мама. Затем мы устремились к выходу из аудитории, стараясь не пересечься с доктором Афолаян. Выйдя из школы на солнечный свет, я посмотрела на конверт с результатами. Я так сильно стиснула его в кулаке, что он весь помялся, и мое имя смазалось.

– Ты как? – спросила мама. – Что-то ты не очень рада.

Она не ошиблась, вот только я не знала, как это объяснить.

– Фрэнсис!

Я обернулась, мысленно взмолившись, чтобы это не был кто-то из моих друзей. Но все мои надежды обернулись прахом: Рейн Сенгупта, секунду назад болтавшая с кем-то на галерее, бежала к нам, оставив своего собеседника.

– Ну что, уже посмотрела? – спросила она, кивая на мой конверт.

– Ага, – я улыбнулась. – Четыре A.

– Срань господня, это круто!

– Да, спасибо. Я очень рада.

– Значит, по поводу Кембриджа можно не беспокоиться?

– Да, думаю, все получится.

– Супер.

Повисла пауза.

– А у тебя как? – наконец догадалась спросить я.

Рейн пожала плечами.

– Две С, D и E. Кошмар, конечно, но, думаю, Афолаян примет меня обратно, если я пересдам.

– А… – Я понятия не имела, что полагается говорить в таких случаях, и от Рейн это не укрылось.

– Да все в порядке, – рассмеялась она. – Я все равно не готовилась, а моя работа для курса по искусству – полный отстой.

Неловко попрощавшись, я пошла с мамой к машине.

– Кто это был? – поинтересовалась мама, когда мы сели.

– Рейн Сенгупта.

– Не припомню, чтобы ты о ней рассказывала.

– Она просто из нашей компании. Мы не слишком близки.

Телефон загудел – пришло сообщение от Аледа.

Мама опустила козырек от солнца и повернулась ко мне.

– Ну что, готова ехать?

– Да, – ответила я.

В тот вечер старшеклассники, получившие результаты экзаменов, собирались оттянуться в «Джонни Ричардз» – я тоже получила приглашение в фейсбуке, но идти не хотелось. Во-первых, я знала, что все просто-напросто напьются, а это я прекрасно могла сделать и у себя в гостиной за просмотром видео на ютьюбе. Только в гостиной мне не придется волноваться о том, чтобы успеть на последний поезд, или отбиваться от навязчивых приставаний. Во-вторых, в последнее время я практически перестала общаться с друзьями, за исключением недавнего разговора с Рейн. Если бы мы были героями «Симсов», то наш уровень дружбы опустился бы до нуля.

Алед собирался праздновать день рождения с Дэниелом. Я сочла это несколько странным, поскольку с начала лета они не то чтобы часто зависали вместе, но Дэниел много лет был его лучшим другом, так что я воздержалась от замечаний. Мама купила шампанское и предложила заказать пиццу и поиграть в «Тривиал Персьют» [14]. А подарок Аледу я решила отдать завтра.

Так что я никак не ожидала увидеть Дэниела Юна на пороге своего дома в 21:43.

К тому времени я успела порядком набраться, но, будь я даже трезвой как стеклышко, все равно не смогла бы удержаться от смеха. Дэниел заявился ко мне в своей старой школьной форме – той, что носил до шестого класса, пока не перешел в Академию. Теоретически она была совершенно обычной – черный блейзер с брюками, синий галстук с золотой буквой «Т», – но поскольку к двенадцатому классу Дэниел успел вымахать, брюки заканчивались в районе лодыжек, а блейзер едва сходился на плечах. Сами понимаете, вид у Дэниела был тот еще.

Так что ему пришлось стоять и ждать, пока я успокоюсь.

– Господи, да ты вылитый Бруно Марс! – воскликнула я, смахивая набежавшие от смеха слезы.

Дэниел нахмурился.

– Бруно Марс – наполовину пуэрториканец, наполовину филиппинец, а вовсе не кореец. Подобное сравнение оскорбляет мои чувства.

– А мои чувства оскорбляет длина твоих штанов. Ты что, собрался на прослушивание в мюзикл «Парни из Джерси»?

– Что? – моргнул Дэниел. – Да, конечно, только об этом и мечтаю. Это же