ли? – понимающе усмехнулся он.
– Не то чтобы… Но есть кое-какие дела.
Кто бы сомневался! Разве что мать, наверняка уверенная, что нашла сыну изумительную кандидатку в жены, и столь же наверняка ожидающая изъявлений благодарности.
Когда, проводив «кандидатку», он вернулся, в прихожей еще клубились двое-трое гостей. Благодарили за «прекрасный, прекрасный вечер», изливаясь в однообразных пожеланиях имениннику.
Валентин отозвал того в сторону – получилось, в родительскую спальню. Мать неодобрительно зыркнула вслед, но начинать нотации при гостях не стала.
– Вот. – Он протянул отцу коробку.
– Что это?
– Ну, ты все жаловался, что телефон хрипит, да и вообще, неудобно из прихожей разговаривать.
Аппарат стоял в прихожей, сколько Валентин себя помнил. Это было действительно неудобно, разговаривающего слышали из любой точки квартиры, кроме разве что балкона. Когда Валентин в последние школьные годы назначал первые свои свидания, его это страшно раздражало. Он подтаскивал аппарат к ванной, витой шнур трубки как раз проходил в щель под дверью. Разговаривать, правда, приходилось, свернувшись клубочком на полу. И мать, запинаясь о протянутый поперек коридора провод, сердилась: «Что там у тебя за секреты!»
Потом он поставил вторую телефонную розетку в своей каморке.
– Вот, – повторил Валентин, открывая коробку. – Кордлесс. То есть беспроводной телефон. Вот база, ее в телефонную розетку воткнешь, трубка в ней торчит, заряжается, а если надо поговорить, иди куда хочешь. База мощная, можно даже на улицу выйти, только недалеко. Ладно, разберешься, в инструкции все по-русски написано.
Гест вполне мог бы подарить отцу и мобильник, и оплачивать его мог, но это было бы как с бараньей ногой – чересчур. Себе он завел сотовый почти сразу, как бросился в «библиотечную» авантюру. Но для отца беспроводной домашний аппарат – это уже была революция. И он тут же принялся осваивать новшество.
Мать, к удивлению Валентина, обошлась без нотаций. Сегодня в ее планах стоял «разговор по душам».
– Ну как тебе Танечка? – сияя от предвкушения сыновних восторгов, спросила она, усадив его на привычное место за кухонным столом.
– Танечка как Танечка, – довольно равнодушно отозвался он.
– Да как же! Такая хорошая девочка! И красавица, и воспитанная, и семья приличная, не какие-нибудь…
– Да отличная девочка, мам.
– Ну вот видишь!
Он потихоньку начинал злиться. Нет, он вовсе не собирался портить отцов день рожденья рассказом о собственных жизненных планах. Ясно было, что отец примет все, а матери то же самое категорически не понравится. Но ее стремление им руководить, ее непрошибаемая убежденность в собственной правоте, уверенность, что без нее он забудет даже рубашку переодеть, порядком бесили. И сейчас почему-то особенно.
Танечку она ему, видите ли, нашла!
– Мам, хороших девочек вокруг – толпы. Целый университет. Не считая прочих… мест. Ты мне каждую будешь подсовывать?
– Но… как же? Ты взрослый уже, вон какой вымахал. Жениться пора.
– Пора, – согласился он почти весело. – Я и женюсь.
– Ну вот… Надо же, чтоб девочка была… – Мать осеклась, до нее дошла, наконец, его последняя реплика. – Погоди! Ты… женишься? В смысле – уже решил? На… на… на той вот?
– На Леле, мам. Ты отлично помнишь, как ее зовут.
– И где, позволь поинтересоваться, вы собираетесь жить? – Голос матери сочился сладостью. – Ты ее за стройность выбрал? Чтобы в твоей конурке помещаться?
– Смешно. – Он пока сдерживался, но уже с трудом. – Кстати, где бы мы жили с твоей кандидаткой, с этой, с Танечкой?
– Там у бабушки своя квартира. Как Танечка замуж выйдет, бабушка к родителям, то есть к сыну своему, Танечкиному папе, переедет, чтоб у девочки собственное жилье было.
– Типа невеста с приданым.
– Не язви. Ты по молодости в облаках витаешь, цветочки, романтика, а жизнь… – Она многозначительно вздохнула.
– Да не язвлю я, мам, так, сорвалось.
Но мать, похоже, завелась надолго.
– Не язвит он. Только о своих удобствах думаешь! Мы эту квартиру не от Деда Мороза получили. И в очереди стояли, и много чего еще пришлось вытерпеть. А, что бы ты понимал! Мне, знаешь ли, совершенно не улыбается по утрам в очереди у ванной стоять и на кухне со второй хозяйкой локтями сталкиваться.
– Да не придется тебе…
– Неужели? В примаки пойдешь?
– Если бы я готов был идти в примаки или ютиться с Лелей в кладовке, мы поженились бы уже давно.
– Но она же… у нее… они же… Они же приезжие… У них что, большая квартира? Или тоже бабушка с жильем есть?
– Относительно приезжие, отчим Лелин как раз питерский. Квартира у них примерно как наша, двухкомнатная. И никаких бабушек-дедушек-тетушек. Но ты не беспокойся, никого мы стеснять не собираемся, жить будем в своей квартире. Там пусто пока, только матрас на полу, но так ведь и полагается молодым специалистам? Ты рассказывала что-то такое про неустроенный молодой быт…
– Молодым специалистам? – растерянно переспросила мать. – Тебе в, – она оттарабанила сложное название «конторки», где числился Валентин, без малейшей запинки (он сам-то до сих пор спотыкался), – выделили площадь? Как… замечательно!
– Вообще-то я ее купил. – Он не собирался этого говорить: хочется матери обманывать себя насчет очевидных вещей, и ладно, но очень уж она его разозлила.
– К-как – к-купил? – Она вытаращила глаза так, словно он сообщил, что вовсе не ее сын, а потерянный в младенчестве наследник английского престола. Срочно! Как звонить психиатрам?! Сын с ума сошел!
Паника так явственно читалась на материном лице, что он заметил почти миролюбиво:
– Ну как люди квартиры покупают?
– Не знаю, – процедила мать. – Из моих знакомых никто никогда квартиры, – почему-то на этом слове она споткнулась, как будто во рту оказалось что-то колючее, – не покупал. В кооперативные некоторые вложились, но тут же совсем другое дело! И – как это вдруг? Ты университет закончил, трех лет еще не прошло, как такое возможно?
– Ну как, как, если деньги есть, почему не купить, в чем проблема?
– Деньги? – переспросила она с таким недоумением, словно впервые в жизни услыхала об их существовании и не слишком понимает, что это и на каком дереве растет.
– Да ладно, мам! Неужели ты и впрямь решила, что вот это все, – он махнул в сторону гастрономических развалин, – продуктовый набор, который мне выдали в той гнилой конторе, где я как бы работаю.
– Погоди-погоди, как это – как бы? И продуктовые наборы… почему… у нас вот дают.
– Угу. Два пакета гречки и банка просроченной сайры.
– Неправда! И не меняй тему! Как это – «как бы работаю»?
– Потому что официально я вроде бы там, но вся работа в этом учреждении – сидеть с девяти до пяти и
