книжки? Не бойся. Делать ведь что-то все равно надо, на зарплату не проживешь, да ее и не платят.
– Это верно, – вздохнула трубка. – Только получается, зря ты учился?
– Образование никогда не лишнее. И потом… Сегодня ж не последний день Помпеи. Кто знает, что завтра будет, глядишь, и химия моя пригодится. Да я просто уверен. В той же сантехнике, мне недавно тип один рассказывал, знаешь, сколько новых материалов есть, о которых мы ни слухом ни духом, слаще морковки ничего не кушали, герметичность стыков паклей обеспечиваем. И вообще, строительные и отделочные материалы – это ж золотой прииск. Не сейчас, лет через несколько, когда люди строиться начнут, а они начнут, поверь. Да мне просто придется химию свою вспомнить, если я не последний лох. Не беспокойся, пап, все хорошо.
– Ты на мать-то не обижайся, она тебе добра желает, просто…
– Да знаю, знаю, она человек с принципами. Я не обижаюсь.
– Счастья вам с Лелей!
Убрав «трубу» в карман, он вдруг насторожился. Тень возле прятавшихся в дальнем углу двора гаражей была слишком густой. И словно бы шевелилась.
Он переместился на несколько шагов влево и назад, к единственному освещенному подъезду дома за спиной. Лампочка над козырьком тлела тускло, но все-таки.
Десять лет назад Валентину и в голову не пришло бы испугаться. Он вырос в этих дворах! Особой дружбы ни с кем не водил, однако знал всех, и его все знали! Но за десять лет бывшие приятели подросли. И пошли по разным дорожкам. По очень разным. И если кому-то сейчас не хватает на дозу… взывать к старой дружбе не просто бесполезно – вдвойне опасно: раз старый друг, так помоги, а не хочешь – на тебе по башке, сам возьму все, что надо. И не факт, что физическая подготовка окажется победным преимуществом. Теоретически наркоман – существо слабое, и справиться с ним, и убежать от него не фокус. А если употребляет недавно? А если не наркоман, а пьянь? Либо на следующую «банку» не хватает, либо, что еще хуже, играющие в крови градусы толкают на «подвиги»?
Да, точно, кто-то там шевелится. До арки, за которой следующий двор и выход на улицу, метров сто пятьдесят. Может, рвануть сейчас?
Тень отделилась от гаражей – темная, сгорбленная, как горилла, и такая же массивная.
Он переложил мобильник из внутреннего кармана в наружный – какое-никакое, а оружие. Хотя драться с пьяным или обколотым – себе дороже: если с первого удара не вырубишь, кранты. Вариант вызвать по мобильному ментов Гест отмел сразу. Во-первых, что им говорить? Здоровый молодой бугай тени испугался? Скажут: «вот когда нападут, тогда и вызывайте». А когда нападут, будет уже не до вызовов. И во-вторых, менты тоже всякие встречаются. Некоторые патрульные группы защитой граждан вовсе не озабочены, наоборот, промышляют, обирая пьяных или, по их мнению, подозрительных. Времена мутные, каждый крутится, как может. И как совесть позволяет.
Возле первой тени прорисовались еще две, чуть менее громоздкие… Пожалуй, одним мобильным тут не обойтись.
Он поднял из-под ног обломок бетона – подъездное крыльцо явно уступало натиску времени и погодных катаклизмов. Отступил с освещенного пятачка в тень. Рядом слабо, синевато мерцало окно низкого первого этажа.
«Анька-пулеметчица», – мелькнуло вдруг в голове. Точно! Он вспомнил: там жила Анька-пулеметчица, которая раньше на их шумные дворовые игры постоянно грозилась милицией. Хотя от нее самой шуму хватало. Пулеметчицей Аньку прозвали, потому что она была машинисткой и частенько брала работу на дом, так что тарахтенье пишущей машинки – тяжелой старой «Башкирии» – разносилось летом по всему двору. Плюс имя соответствующее… Сейчас за окном было тихо, только едва слышно бормотал телевизор. Окно низко. Если туда что-нибудь швырнуть – мобильник, камень, не важно, – Анька точно кинется в милицию звонить.
От гаражей донесся грохот, звон и хриплый двухголосый мат… Кто бы там ни находился, ближайшие полминуты им будет не до него…
Бросив в окно камень, Гест рванул в сторону спасительной арки, уже на бегу сообразив, что и там тоже может случиться какая-нибудь «засада»… Но менять планы было поздно… В арке оказалось пусто, во дворе за ней – тоже.
Выбравшись на улицу, он выдохнул и свернул направо, к едва видимому синему огоньку. Отсюда обозначавшая вход в метро буква «М» казалась светящейся точкой, но Гест столько раз ходил этой дорогой!
За открытым окном второго этажа женский голос пропел:
– Юлька! Юленька, мы справились! Все получится!
Неведомая Юлька засмеялась.
«И я справился, – повторял он в такт шагам, – значит, у меня тоже все получится». Смех неведомой Юльки словно бы шагал вместе с ним – звонкий, переливчатый, как колокольчик. И имя такое звонкое – Юлька. Юлька! Юлька! Юлька! Жаль, что уменьшительное. Имя Юлия раздражало его до тошноты: именно так звали соседку, обожавшую сладкие цветочные ароматы, которые тяжелым душным облаком постоянно висели в подъезде.
Жаль. Такое хорошее предзнаменование…
И вдруг – словно все едва теплящиеся фонари вспыхнули в тысячу раз ярче – он понял! Ведь Янка эта сегодняшняя тоже неспроста появилась! Не будь ее, когда бы он еще о женитьбе сказал!
Если родится девочка, мы назовем ее Уль-Янкой! Не Юлией, а – Ульяной!
О, сколько жизни было тут,
Невозвратимо пережитой!
О, сколько горестных минут,
Любви и радости убитой!..
Федор Тютчев
«Какая жалость, что Ульянка отказалась ехать», – с легкой досадой думал Гест, глядя на однообразное, но такое притягательное свинцово-серое, чуть в зелень, колыхание вокруг. Море всегда представлялось ему гигантским живым существом. Нет, не китом или ктулху каким-нибудь (разве у них может быть полупрозрачная шкура?), а кем-то вроде исполинской медузы. Иногда существо оживало, шевелилось, ворочалось, шкура сминалась крупными складками – это немного пугало. Но чаще бескрайнюю поверхность колебала лишь легкая (сравнительно с общими масштабами, конечно) рябь – существо дремало. Или, может, думало свои древние думы.
Ульянка к морю была равнодушна – даже странно немного для девочки, выросшей в наполненном флотской и вообще морской символикой Питере. Хотя, может, именно поэтому? Что привычно, то не волнует? Но ведь не из одного моря это короткое путешествие, по Стокгольму бы погуляла, пока папа переговорами занят. А у нее, видишь ли, другие планы. Ну какому, скажите, студенту понадобится в библиотеку за неделю до начала занятий? Отговорка, конечно. Но Валентин не настаивал. Он так долго учился держать в узде свое стремление оберегать дочь, что теперь
