спинки кресел, распускались галстуки.
Несколько экранов транслировали видео с камер над игровыми столами, но меня не интересовала игра. Я не отрываясь смотрела на Лео и не могла не отдать ему должное – в отличие от Джоша, Лео в условиях стресса умел безупречно держать лицо, хотя я знала наверняка, что он никогда не отличался выдержкой, был слишком импульсивен и нетерпелив. Однако теперь он сидит с непроницаемым выражением, передвигая фишки, позабыв о Фрейе, продумывает очередные ходы соперников или считает в уме карты. Да, сложно поверить в то, что Фрейя любила Лео, хотя и могу допустить, что в ее сердце произошло нечто, принятое ею за это чувство. Чего я точно не могла представить, так это того, как Фрейя спокойно занимается домашними делами, в то время как ее муж числится без вести пропавшим.
Пока я предавалась этим невеселым мыслям, завершился первый этап игры, по результатам которого несколько игроков покинули столы – ни Лео, ни Джош в их число не вошли. На несколько минут включился верхний свет, и участники сменили позиции, а затем вновь началась игра, длившаяся в общей сложности порядка двух часов и завершившаяся победой одного из игроков, имя которого мне ничего не говорило. Для меня это стало плохой новостью: победа незнакомца означала, что Лео проиграл и, вероятнее всего, не захочет даже говорить со мной.
С досады я поднялась и стала проталкиваться сквозь поднявшуюся со своих мест публику, которая желала поздравить и выпить за победителя. Не было никакой надежды найти в этом столпотворении Джоша, и, достав телефон, я сбросила ему сообщение, что буду на улице.
Спустившись вниз и захватив из гардероба пальто, я вышла на свежий воздух. Голова мгновенно прояснилась, я прислушалась к тихому плеску волн у причала, он успокоил мои взвинченные нервы. Наверху же веселье только разгоралось, и я с досадой посмотрела на ярко освещенные окна, понимая, что мне необходимо вернуться и предпринять хотя бы попытку пообщаться с Лео.
В смятении я присела на лавочку недалеко от входа и, прикрыв глаза, глубоко задышала. Это помогло – через несколько секунд сознание расслабилось.
К реальности меня вернули приближающиеся шаги, и, открыв глаза, я увидела Джоша.
– Players only love you when they’re playing? [25] – спросила я, заметив его напряженное лицо.
– Я в норме, – коротко кивнул он, стараясь скрыть досаду от проигрыша. – Я говорил с Лео. Сказал, что тебе нужно задать ему несколько вопросов.
– Что он ответил?
– Он ждет наверху в комнате для отдыха, – ответил Джош, к моему удивлению. – Я провожу тебя.
– Эмма, худышка Эмма, да ты стала настоящей красоткой! – Лео встретил меня на пороге небольшого зала с приглушенным светом и мягким гарнитуром нежно-голубого цвета. – Я рад видеть тебя. Хочешь? – Он кивнул на ведерко, в котором стояла подмороженная бутылка водки.
Я оглянулась на Джоша, он отрицательно покачал головой. В знак солидарности я тоже решила отказаться.
– Жаль, что тебе не удалось выиграть, – почти искренне произнесла я, усаживаясь в кресло. Джош остался стоять с хмурым выражением лица.
– А мне жаль, что ты думаешь, будто мне есть до этого дело, – усмехнулся Лео и опрокинул в себя стопку, содержимое которой, очевидно, испарилось еще на языке. – Соня сказала, что ты была шокирована, узнав про наш с Фрейей брак. – Он усмехнулся. – Честно сказать, меня это даже немного расстроило.
– Скажи, что ты любил Фрейю, и я больше не задам тебе ни одного вопроса, – не осталась я в долгу.
– Спроси лучше, любила ли она меня. – Он тряхнул головой и поглубже угнездил бутылку в ведерке со льдом.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну для начала – что ты хотела бы знать?
– Она оставила записку с моим именем в домике на пляже. Я должна выяснить причину этого поступка.
– Эта девочка всегда знала, на какие кнопки нажать, чтобы любой начал играть по ее правилам. – Он закинул руки за голову. – Моя семья тоже попалась в ее ловушку.
– О чем ты говоришь?
– Фрейя преследовала свои интересы, но, когда я это понял, она уже стала моей женой. Когда она получила то, что ей было нужно, то просто потеряла ко мне интерес.
– Я знаю, что это ты выплатил ее долг. Ты говоришь об этом?
– Может быть.
– Тебе не показалось, что перед исчезновением ее что-то тревожило?
– Я совру, если скажу, что она была счастлива. В последние месяцы Фрейя изменилась: стала раздражительной, вспыльчивой, я не узнавал ее, она могла уйти из дома и пропасть на пару дней. К тому времени я превратился для нее во врага. Мама была разочарована, впрочем, не только она. Думаю, даже Соня не раз пожалела, что протянула Фрейе руку помощи. – Лео опрокинул в себя еще одну стопку, закусив севиче из краба.
– Мне кажется, ты чего-то недоговариваешь.
– Дело твое. – Глотнув еще водки, он поморщился. – Я рассказал тебе это не для того, чтобы ты меня подозревала, а для того, чтобы поняла: твоя подруга никогда не жила интересами других. Она преследовала лишь свои и руководствовалась только ими. Ей нужны были деньги, чтобы покрыть долг, и когда я их предоставил, то перестал быть интересен. Она не стеснялась показать свое истинное отношение ко мне.
– Возможно, у нее были на то причины. – Я нахмурилась. – Я знаю, что твои родители с сестрой уплыли на яхте незадолго до ее исчезновения, но на острове ведь осталась не только Фрейя, но и ты?
– Думаешь, я каким-то образом к этому причастен? – Он рассмеялся и повернулся к Джошу. – Ты тоже так думаешь? Она стала для меня обузой, не отрицаю. Но у нас большой дом, я мог жить, несколько месяцев не пересекаясь с ней, мне не было нужды избавляться от нее.
– Ты был на соревнованиях, верно? Почему же ты не взял с собой жену? Фрейя ведь любила и никогда не пропускала ТТ.
– Я приглашал ее на открытие, она отказалась, сказала, что у нее есть дела, ну я и не настаивал. Можешь думать что хочешь, Эмма. Подозревай, если от этого тебе станет легче, но у меня для тебя есть совет получше. Подумай о себе и о том, как ты оказалась на острове. Почему ты все-таки приехала после стольких лет жизни в Лондоне.
– Я опоздала, мне нужно было приехать гораздо раньше.
– Тем не менее ты здесь: вернулась, потому что Фрейя оставила о себе напоминание – она хотела, чтобы ты приехала на остров, взялась за ее поиски. Она точно знала, что делает. Ты оказалась здесь не потому, что сама пожелала, давай говорить начистоту: тебя вынудили это сделать. Фрейя заставила тебя снова оказаться здесь. Поищи смысл в ее намерениях, а не в поступках, и тогда, возможно, ты поймешь, что всегда смотрела не в ту сторону.
– Пусть так, но что, если волосы и записка – это крик о помощи?
– В таком случае тебе действительно следовало приехать раньше, – ответил он, опрокинув в себя еще одну порцию водки.
Она носила светлые волосы. Девушка с портрета, набитого чернилами у Дилана на ребрах – там, где кровь бежит быстрее и громче слышен стук его сердца.
Когда он выходил из душа и вода стекала по крепкому телу, я различала в сумраке комнаты неясное пятно на боку, напоминавшее незажившую рану. Оно
