не имела ни малейшего представления о том, кто мы такие, гоняла по студии, как бестолковых баранов, выиграла у нас в «камень-ножницы-бумагу» последнюю пачку чипсов и тайком танцевала на заднем плане во время саундчека.
Блисс Лэй заслуживает того, чтобы стать знаменитой.
Но ни она, ни Роуэн этого не хотят. И я их понимаю. Если люди узнают, что у Роуэна есть подружка, случится катастрофа. Фандом взорвется, пресса сойдет с ума, а Блисс в мгновение ока превратится в звезду мировой величины. Вот только ее мало интересует слава. Однажды мы втихаря провели ее на церемонию награждения, и она случайно разговорилась с Дэвидом Теннантом, даже не подозревая о том, кто это. Дэвид подумал, что она хочет сделать с ним селфи, а Блисс просто искала уборную.
– Погоди, дай угадаю. – Блисс вскидывает руку. – Уже блюет в туалете. Или трахается с кем-нибудь.
– Надеюсь, что ни то ни другое, – вздыхает Роуэн.
Блисс, позабыв о Листере, поворачивается ко мне и ласково гладит по щеке.
– Джимми, ты как? Я по тебе охренеть как соскучилась. Ты нормально питаешься?
Еще один занимательный факт о Блисс: родительские инстинкты у нее развиты даже сильнее, чем у Роуэна, хотя казалось бы, куда дальше?
– Со мной все хорошо. И я ем… иногда.
– Надеюсь, что-нибудь полезное. – Блисс хлопает в ладоши. – Так, кто найдет мне «Капри Сан» [11], тот молодец.
•
Какое-то время мы торчим на кухне, стараясь держаться вместе, чтобы ни у кого не возникло желания с нами заговорить. Правда, это не очень помогает: к нам все равно подходят люди. Я никого из них толком не знаю – с некоторыми вскользь пересекался на разных шоу и концертах, других и вовсе видел только по телевизору или на обложках журналов. Роуэн представляет Блисс как нашу ассистентку по рекламе – это ее обычное прикрытие. Пока все верят.
Поначалу Блисс с Роуэном были идеальной парой. Роуэна бесконечно радовало наплевательское отношение Блисс к славе – она воспринимала его как равного и никогда не смотрела снизу вверх. Блисс нравились острый ум Роуэна и его зрелость: иногда казалось, что он старик, застрявший в теле шестнадцатилетнего парня. Друг с другом они забывали о своих проблемах: Роуэн переставал быть загруженным сверх меры музыкантом из бойз-бенда, а Блисс – студенткой, которая с трудом сводит концы с концами. Они просто наслаждались тем, что вместе.
Печально – и неудивительно, – но долго это не продлилось. На одной влюбленности далеко не уедешь.
И в последнее время становится только хуже. Уж не знаю, виной ли тому постоянные разъезды Роуэна, или они просто наскучили друг другу, но чем дальше, тем чаще их встречи заканчиваются ссорой.
Что, собственно, сейчас и происходит.
– Не понимаю, зачем тебя туда понесло. – Роуэн укоризненно качает головой. – А вдруг бы они поняли, кто ты?
Блисс рассказала, что сходила на встречу нашего фандома – из чистого любопытства. Что ж, это вполне в ее духе.
– И откуда, по-твоему, они бы узнали? – Блисс раздраженно закатывает глаза. – Расслабься, Роуэн. Я не дура. Мне просто стало интересно посмотреть, что это за люди. Некоторые из них довольно клевые, кстати. Например, я познакомилась с девушкой по имени…
– Они фанаты, – обрывает ее Роуэн. – Их не волнуешь ты, их вообще ничто не волнует, кроме «Ковчега». Ты хоть представляешь, что они могут с тобой сделать?
– Ты так говоришь, будто они серийные убийцы.
– Это недалеко от истины.
Роуэн с Блисс продолжают пререкаться, а я открываю очередную бутылку пива. Мне нравится Блисс, и я люблю Роуэна, но если честно – поскорее бы они уже расстались.
•
Я пытаюсь напиться, но без особого рвения – на часах уже десять, а я приканчиваю всего лишь третье пиво и ничего не чувствую.
Громкость музыки нарастает, люди начинают танцевать. Пол вибрирует, в переменчивом свете прожектора мелькает дорогая одежда, блестят белые улыбки и бокалы с шампанским. Над головой танцующих облаком тумана висит сигаретный дым. Я открываю окно и высовываюсь наружу за глотком свежего воздуха, позабыв о том, что на улице идет дождь. Пара секунд – и рубашка насквозь мокрая.
– Привет, Джимми, – окликают меня сзади. Обернувшись, я оказываюсь лицом к лицу с Магнитом (настоящее имя – Маркус Гарнетт), победителем последнего сезона «Икс-Фактор». Насколько я знаю, дела у него идут неплохо, пара его синглов – кажется, баллады – попали в чарт.
На церемонии награждения BRIT Awards в этом году он сидел за нашим столиком.
– Привет. – Я протягиваю ему руку для пожатия. – Как жизнь? Все хорошо?
Магнит кивает. У него мягкие, немного детские черты лица – думаю, поэтому нам с ним легко. Остальные люди, с которыми мне приходится общаться, выглядят и ведут себя так, будто они лет на десять старше, – и рядом с ними я ощущаю себя ребенком.
– Не жалуюсь, – смущенно улыбается он. – Слушай, не хочешь подняться на второй этаж? Музыка так долбит, я сейчас оглохну.
Я хмыкаю.
– Да, конечно. Просто Листер хочет, чтобы на нас все соседи ополчились.
– Это он решил устроить вечеринку?
– Ага. Ты же знаешь, он такое любит.
Страсть Листера к шумным вечеринкам давно уже ни для кого не секрет.
Мы поднимаемся по лестнице мимо людей, которые болтают и пьют. Я замечаю в углу Роуэна и Блисс: они смеются над чем-то. Роуэн больше не кажется таким напряженным. Может, у них все еще наладится. Не знаю.
– Только вернулись из европейского тура? – спрашивает Магнит. Кажется, я слышу этот вопрос уже в десятый или одиннадцатый раз за вечер. Слово в слово. И вновь отвечаю, что в четверг у нас заключительный концерт.
Мы останавливаемся в коридоре верхнего этажа. Музыку здесь не так слышно, но в ушах все равно гудит.
– Насыщенные выдались деньки, да?
Где-то хлопает дверь, от неожиданности я подпрыгиваю.
– Ага…
– Но это же неправда? Про тебя и Роуэна, – улыбается Магнит.
– Что? Да нет, конечно… – Я подношу к губам стакан и обнаруживаю, что он пуст.
– И чего только фанаты не придумают, – смеется Магнит.
А вот мне почему-то не смешно. Были бы у Магнита такие фанаты – интересно, как бы он запел. Вслух я этого не произношу, только коротко бросаю:
– Ага.
Внизу включается новый трек, все визжат.
Магнит кладет руку мне на плечо.
– Если тебе захочется с кем-то поговорить, ты всегда можешь позвонить мне. – Он по-прежнему улыбается, но выражение лица у него странное, от былой мягкости не осталось и следа.
Магнит поглаживает меня по плечу, а я внезапно чувствую, что выпитый за
