Если его не оцѣнятъ и заставятъ выйти, онъ сильно ожесточится».
— Ну, какъ же моему семинаристику не найти здѣсь работы? Вонъ, Саша Чернокопытовъ, совсѣмъ еще мальчуганъ, а получаетъ пять цѣлковыхъ за урокъ.
— Ну, довольно, Лиза, — перебила ее мать: — начнемъ работать.
— Нѣтъ, мама, я тебѣ не дамъ самой диктовать, ты слишкомъ устанешь.
Она наклонилась надъ листомъ и начала преводить вслухъ, останавливаясь и поглядывая на мать. Такъ она проработала съ полчаса. Поправки были довольно частыя, но Лиза увѣряла мать, что такъ ей все-таки легче работать. Въ слѣдующую паузу она подсѣла къ ней на кушетку, обняла ее и заговорила уже болѣе ребяческимъ тономъ:
— Погоди мама, мы не долго будемъ такъ бояться потерять работу. Богатства я не хочу; но мы выиграемъ процессъ, половину отдадимъ на хорошія дѣла, чтобы на наши деньги учились бѣдные студенты, а изъ другой — мы подаримъ нѣсколько тысячъ семенаристику, онъ долженъ взять. И сами мы будемъ проживать столько, чтобы ты могла не работать, а мнѣ не нужно денегъ. Ты за меня плати, пока я не могу сама… выигрывать свой хлѣбъ, — завершила Лиза совершенно серьезно, не замѣчая, какой она сдѣлала галлицизмъ.
— Буто-бы тебѣ не хочется быть богатой? — спросила ее мать.
— Нѣтъ. Мнѣ все равно; но зачѣмъ же другіе, можетъ быть, совсѣмъ нехорошіе люди, будутъ имѣть наше наслѣдство? Ты вѣришь, мама, этому господину, который хочетъ хлопотать?
— Почему-же мнѣ ему не вѣрить?
— Ты мнѣ говорила, что нъ совѣтуетъ тебѣ взять деньги вмѣсто всего, что тебѣ можетъ достаться.
— Ну-да, мой другъ.
— Ты возьмешь, а тебѣ достанется въ десять разъ больше.
— Ты не понимаешь, Лиза, какъ ведутся такія дѣла. Тутъ много разныхъ расходовъ; а мы съ тобой, какъ ты знаешь, не капиталисты. Даромъ, мой другъ, никто нынече не станетъ раобтать. Мнѣ предлагаютъ продать мое право. Большаго состоянія намъ съ тобой не нужно…
— Продать, мама… стало быть, кому-нибудь выгодно если хотятъ купить.
— Это значитъ, мой другъ: что на удачный исходъ процесса есть много шансовъ; но вести его я сама не могу. Можетъ быть, и отыскался-бы адвокатъ, каторый взялъ-бы на себя расходы процесса, выговоривши извѣстный процентъ въ случаѣ выигрыша…
— Да вѣдь Борщовъ вызвался, мама, помочь тебѣ.
— Мнѣ совѣстно его безпокоить, да онъ и не занимается адвокатурой.
— А тотъ господинъ, который былъ вчера, развѣ онъ адвокатъ?
— Нѣтъ, мои другъ, онъ пишетъ.
— Зачѣмъ-же онъ берется за такое дѣло?
— Самъ онъ не берется за него. Онъ только далъ мнѣ добрый совѣтъ, предостерегъ отъ людей, которые хотятъ ужь слишкомъ поживиться на нашъ счетъ.
— Кто-же эти люди? — живо спросила Лиьа.
— Да вотъ хоть-бы тотъ-же адвокатъ, помнишь — пріѣзжалъ сюда…
— Такой фатъ, съ бакенбардами?
— Его зовутъ Воротилинъ.
— Ну, а этотъ, мама, онъ — хорошій человѣкъ?
— Я его мало знаю, мой другъ, но его тонъ мнѣ нравится.
Лиза нѣсколько нахмурилась и выговорила какъ-бы про себя:
— Не знаю… онъ точно актеръ, и нижняя губа у у него противная.
— Нельзя-же, Лиза, судить всегда по первому впечатлѣнію.
Дѣвочка смолчала и продолжала переводить, а Зага-рина задумалась. Замѣчаніе Лизы напомнило ей, что и она сама, когда въ первый разъ увидала этого господина, т.-е. Иларіона Семеновича Малявскаго, нашла его весьма несимпатичнымъ. Это было въ редакціи той газеты, гдѣ она работала. Малявскій вступилъ съ ней въ разговоръ очень просто, сидя надъ корректурой статьи, помѣщенной имъ въ газетѣ. Было это вечеромъ, съ глазу на глазъ. Сначала разговоръ былъ общій. Малявскій говорилъ умно, и если не особенно ярко выставлялъ свои принципы, то выказалъ все-таки общую порядочность. Освѣдомившись о фамиліи Загариной, онъ тутъ-же сообщилъ ей, что знаетъ нѣкоего господина Воротилина, который надѣется прибрать къ рукамъ ея наслѣдство, предложивши ей плутовскую сдѣлку. Она была нѣсколько удивлена такимъ оборотомъ разговора, но Малявскій сообщилъ ей это такъ просто, что видѣть въ его поведеніи что-либо преднамѣреное она никакъ не могла. Ей нельзя было не поблагодарить Малявскаго за сообщеніе. Разговоръ пошелъ дальше и Малявскій, нисколько не навязываясь, какъ первый попавшійся порядычный человѣкъ, изъявилъ свою готовность навести болѣе точныя справки, а чрезъ два дня пріѣхалъ къ ней. Онъ сказалъ, что продать выгодно свой процессъ она во всякомъ случаѣ можетъ, что въ адвокатскомъ мірѣ дѣло ея извѣстно и охотники найдутся. Еще разъ предостерегъ онъ ее отъ Воротилина, прибавивъ, что готовъ служить посредникомъ между нею и такими дѣльцами, больше которыхъ никто ей за процессъ не дастъ.
Загарина не считала себя вправѣ отнимать у дочери своей средства, по крайней мѣрѣ такія, которыя дали-бы ей возможность подольше поучиться и начать какое-нибудь серьезное дѣло, когда она станетъ на свои ноги. Хлопотать сама она дѣйствительно была не въ силахъ. Изъ друзей ея одинъ только Борщовъ могъ-бы помочь ей, но она не рѣшалась энергически просить его взяться за это дѣло, потому что сама слишкомъ мало надѣялась на успѣхъ. Борщовъ въ послѣднее время заѣзжалъ къ ней, но рѣдко. Видно было, что онъ поглощенъ чѣмъ-то личнымъ. Она почти догадывалась, что это такое. Онъ познакомилъ ее, мѣсяца два передъ тѣмъ, съ Повалишиной. Катерина Николаевна сразу ей чрезвычайно понравилась. Она была даже поражена, встрѣтивъ такую русскую женщину: ей начинало уже сильно сдаваться, что среди соотечественницъ она только и будетъ находить, что малокровныхъ, изъѣденныхъ резонерствомъ или смѣшныхъ въ своемъ задорѣ и неумѣлости женщинъ. Повалишина обдала ее воздохумъ искренности, молодого пыла и оргинальнаго умственнаго развитія.
— Мнѣ про васъ говорили, какъ про человѣка, — сказала ей Повалишина — а намъ люди необходимы. Помогите-же намъ.
Ее необычайно оживило это обращеніе къ ней такой свѣжей и симпатичной личности. И она готова была съ радостію откликнуться на зовъ Катерины Николаевны и посвятить тому, что занимало Повалишину, все свое свободное время. По здоровье ея дѣлалось все несговорчивѣе. Она не каждый день могла ходить въ редакцію и по вечерамъ чувствовала ужасное утомленіе. Катерина Николаевна стала навѣщать ее, разсказывать ей про результаты своей дѣятельности, и очень скоро вступила съ нею въ дружественныя отношенія. Онѣ часто говорили о Борщовѣ, и тонъ Катерины Николаевны заставлялъ предполагать въ ней болѣе, чѣмъ простую симпатію…
III.
Точно въ отвѣтъ на то, о чемъ думала въ эту минуту Загарина, явилась Катерина Николаевна. Она съ большимъ безпокойствомъ распросила своего новаго друга о здоровьѣ и потребовола, чтобы Загарина хоть на нѣсколько дней оставила свои занятія.
— Я или сама, — говорила она: — буду переводить за васъ, или пришлю вамъ кого-нибудь.
Катерина Николаевна казалась взволнованной, что не ускользнуло отъ Загариной. Лиза поговорила немножко съ гостьей и удалилась въ комнату, поняла,
