день. Свадьба расстроилась сама собой – возлюбленный, который, как выяснилось, и не собирался жениться, исчез, пока Валя занималась похоронами и поминками. Да и не обещал он ей жениться. На последней встрече заявил, что думал – она городская, не деревенская. И все эти проблемы с похоронами бабушки ему неинтересны. Познакомился с бабушкой, чтобы Валя наконец уступила. А про то, что будет потом, он и не задумывался.
Отец на похороны не приехал. Да и не мог приехать – Валя не знала, в каком городе он живет, чтобы сообщить о смерти. И никакой подсказки в виде спрятанной телеграммы или письма в бабушкиной шкатулке, где она хранила важные документы, не нашлось. Отец будто пропал без вести. Валя не верила, что так может быть – спокойно вычеркнуть из памяти мать и дочь. Ни одним словом не дать о себе знать, ни разу не поинтересоваться, как они живут. Но, видимо, может. Теперь уже Тереза и ее мама готовили, накрывали столы на поминки, помогали соседке чем могли. Молча. Они привыкли обходиться без объяснений.
Валя тоже осталась одна, без мужа. Хотя к ней сватались. Но она не знала, как доверять другому человеку. Как мать могла довериться ее отцу и бесконечно терпеть его измены и предательства? Как отец мог бросить семью, ни разу даже не попытавшись выйти на связь? Ведь ему ничего не стоило написать письмо, прислать открытку. Если он так был обижен на родную мать, которая выставила его за дверь, то при чем тут дочь? Почему он не писал Вале? И почему так легко бросил умирающую жену, которая подарила ему ребенка и терпела столько, сколько могла вынести. А та молоденькая секретарша? Она как? Валя часто думала: как сложилась ее жизнь? Она родила мальчика или девочку? Отец ее тоже бросил или поддерживает?
Теперь, когда предки стали тенями прошлого, Валя и Тереза сблизились. Они встречались на кладбище – могилы родных находились рядом. Передавали друг другу большую лейку, чтобы полить цветы. Собирали увядшие. Потом сидели на лавочке. Чаще всего молча, но иногда разговаривали, делились воспоминаниями детства. Оказалось, обе мало что помнят.
– Как корова языком слизала, – призналась как-то Тереза.
– Бабушка говорила, что меня бычок в детстве лизнул, – ответила Валя, – поэтому у меня вот тут вихор всегда торчит. Помнишь, как меня в школе дразнили из-за этого?
– Это помню, да, – ответила, улыбнувшись, Тереза, – у меня только корова постаралась, а тебя еще и бычок лизнул!
– Тера, а когда мы умрем, кто могилы убирать будет? – даже не спросила, скорее констатировала Валя. Что, мол, никто и не побеспокоится.
Тереза, чтобы не показать слез, взяла рассаду ноготков, которые любила мама, и начала копать ямки для посадки. Тера… Так ее называли только в семье, больше никто. Было больно услышать домашнее имя и в то же время радостно – Валя ей не просто соседка, родной человек.
– Ты хочешь здесь дерево посадить или маленький цветочек? – невольно рассмеялась Валя. Тереза не заметила, как вырыла глубокую яму.
– Можно и дерево, – ответила она. – Пусть тень над могилами будет. А то на самом солнцепеке. Каждый раз думаю, что умру от солнца, а не от сердца.
– Давай посадим, – легко согласилась Валя. – Успеет вырасти, пока мы с тобой не умрем.
– Что ты заладила сегодня – умрем, не умрем, – возмутилась Тереза. Валя была права – за их могилами точно никто не присмотрит, не посадит цветов. Не оставили они после себя ни детей, ни внуков. Родственников, самых дальних, и тех не осталось. Хотя были. Но сгинули – из страха, что и к ним придут, заберут, посадят. Найдут за что.
– Пойдем, совсем жарко стало. Зайдешь? – ласково предложила Валя.
– Если кофе нормальный сваришь, а не как обычно. Лишнюю ложку мне положи, – буркнула Тереза. Но ей и вправду не хотелось оставаться одной в доме. Слишком большом для нее одной.
Они шли по улице, когда Валя вдруг застыла на месте.
– Что опять случилось? – Тереза устала и вправду готова была отдать жизнь за чашку кофе.
– Смотри, – Валя показывала на ворота соседей.
Когда-то там жила большая семья – дядя Георгий, его жена тетя Лиана, их трое детей. Но они давно уехали. Говорили, что купили квартиру в городе. Обещали приезжать на лето, но больше так и не появились. Все соседи решили – значит, у них все хорошо. Наверное, в другие места на лето уезжают, раз в деревню не возвращаются. Дом на продажу выставляли, да кто купит? Кому надо? Никому. Их деревня ничем примечательным не отличалась. Дом старый, в ремонт придется вложиться так, что, считай, заново отстроить. Без машины никак – рейсовый автобус до города раз в неделю ездил, и то если не сломается по дороге. Если есть деньги на собственную машину, тогда зачем такой старый дом? Можно новый купить в другой деревне. Которая на берегу реки стоит, где дороги хорошие, а не как у них. Чудом, что еще в сельпо грузовик еду завозит, дай бог здоровья Гарику-водителю. Но он из местных и немножко дурачок. Ничего не боится. Сядет за руль и едет. Ему все талдычат – обожди, пусть хоть ливень утихнет, дорога подсохнет, а он – нет. Едет, везет. Без него бы ни муки, ни сахара, ни масла не было. Гарик всегда улыбался – как не привезти? Все же ждут. Еще одним спасителем был Коля – обладатель единственного в деревне мотоцикла с коляской. Он, в отличие от Гарика, никогда не улыбался и на все просьбы – отвезти, привезти – откликался неохотно. Но тоже никогда не отказывал. Только без конца ныл и причитал, мол, вообще не собирался никуда ехать, мотор барахлит и так далее. Так что выбор у местных жителей был небольшой – или ехать с Гариком, который несся как сумасшедший, улыбаясь, шутя, выворачивая руль в последний момент. То есть закрыть глаза и молиться, чтобы этот путь не стал последним. Или всю дорогу терпеть нытье Коли, который всегда ехал осторожно, медленно, и иногда хотелось его стукнуть или ущипнуть, чтобы уже надавил на педаль газа. Но эти двое обеспечивали жителей всем необходимым – от продуктов питания до одежды, хозтоваров и особых заказов. За первое отвечал Гарик, за второе – Коля. Именно он, загрузив в свою коляску, казавшуюся бездонной, шоколадные конфеты, пряники, печенье, привозил их в деревню. Только он мог отвезти среди ночи в городскую больницу заболевшего соседа и вернуться с лекарствами для остальных жителей. Не переставая при этом
