ее легкими далеки от разрешения. А стало быть, об отъезде из Давоса можно забыть.
В Кате произошла серьезная перемена. Она стала пациенткой. Спустя пару дней Томас и сам стал замечать, как затягивает местная рутина. У них с Катей не было никаких срочных дел. Только наблюдать за пациентами, узнавать подробности их жизни, испытывая к ним почти навязчивый интерес. Томас захватил с собой книги, но обнаружил, что к вечеру совершенно выбивается из сил и не может сосредоточиться. Днем же последней мыслью, которая приходила в голову, была мысль о чтении. Хотелось расслабиться и просто тихо лежать, размышляя о размеренной жизни в санатории.
Томас любил послеобеденный отдых, предвкушение того, что скоро они увидятся с Катей и погрузятся в обсуждение того, что успели перечувствовать за то короткое время, пока не виделись.
Томас признался Кате, что он всегда знал: в незнакомых местах время течет медленнее.
– Когда я оглядываюсь назад, мне кажется, я живу здесь давным-давно, а со времени моего приезда прошла вечность.
Дежурный врач всякий раз останавливал Томаса с Катей в коридоре, давая понять, что знаком с книгами Томаса, но именно Катя является средоточием его забот. Однажды, переговорив с Катей, он обернулся к Томасу, подвел его к свету и пристально вгляделся в его белки.
– Вас осматривал кто-нибудь из докторов? – спросил он.
– Я не пациент, – ответил Томас.
– Возможно, вы могли бы провести здесь время с большей пользой, – заметил врач и, окинув Томаса подозрительным взглядом, удалился.
Когда врач пригласил Томаса на прием, он не стал его предупреждать, просто прислал двух санитаров после завтрака. Им было велело привести его в клинику. Когда Томас спросил, должен ли уведомить жену, они ответили, что незачем ее беспокоить.
В клинике доктор велел Томасу снять пиджак и сорочку. Томас ощущал себя старше, чем на самом деле, и более уязвимым. Некоторое время он ждал, пока доктор вернется и, не сказав ни слова, примется обследовать его спину, простукивая ее кулаком, мягко положив другую руку ему на поясницу. Несколько раз доктор возвращался к определенным местам: рядом с ключицей и чуть ниже.
Пригласив коллегу, доктор велел Томасу глубоко вдохнуть и кашлянуть. Они принялись двигать стетоскопом, прислуживаясь к шумам. Судя по тому, как медленно и сосредоточенно они исследовали его спину, Томас догадался, что докторам есть что сказать.
– Как я и думал, – заметил один.
Надо было сказать санитарам, подумал Томас, что ему некогда и он не явится на прием.
– Боюсь, вы здесь не случайно, – промолвил другой. – Я понял это, стоило мне вас увидеть. Вам повезло, что вы к нам попали.
Томас схватил сорочку. Хотелось прикрыться.
– У вас проблемы с легким. Если вы не приступите к лечению немедленно, окажетесь здесь спустя несколько месяцев.
– Какому лечению?
– Такому же, какое принимают остальные пациенты. Лечение потребует времени.
– Как долго?
– Все об этом спрашивают, но потом спрашивать перестают, понимая, как трудно дать точный ответ.
– Вы уверены в диагнозе? Вам не кажется странным такое совпадение? Что болезнь проявилась именно здесь?
– Просто вдыхать целебный здешний воздух, – ответил доктор, – уже само по себе лечение. А кроме того, именно он позволяет проблеме проявиться, заставляя скрытую болезнь выйти наружу. А теперь ступайте в постель. Скоро мы направим вас на снимок.
Рентгеновский аппарат пробудил Томаса от сна, в который его погрузил Давос. Однажды утром ему сообщили, что после обеда отведут его в лабораторию, которая располагалась в подвале. Когда он спросил Катю, что это значит, она ответила, что волноваться не о чем, врачи просто обследуют его грудную клетку и легкие более тщательно.
Ему пришлось ждать в маленькой комнате вместе с высоким шведом. В замкнутом пространстве Томас чувствовал, что присутствие шведа возбуждает его больше, чем что бы то ни было с тех пор, как он поселился в санатории. Он думал о рентгеновских лучах, проникающих под кожу, находя участки внутри него, которых никто не видел и не касался. Когда ассистент велел им обоим раздеться до пояса, Томас смутился и готов был сказать, что разденется после того, как швед отправится на процедуру, но не решился.
К тому времени, как он стянул пиджак, швед уже снял сорочку. В тусклом свете его кожа мягко золотилась, на спине проступали выпуклые мышцы. Томасу пришло в голову, что в этом узком пространстве он мог бы случайно задеть своего компаньона, ненароком провести рукой по голой мужской спине. Прежде чем он отказался от своей идеи, швед обернулся и, не извиняясь, большим и указательным пальцем схватил Томаса за бицепс правой руки, чтобы измерить его крепость. Затем по-мальчишески улыбнулся, нахмурился и продемонстрировал мускулы предплечья, после чего похлопал себя по животу, показывая, что набрал лишний вес.
В кабинете ассистент стоял напротив картотеки. Когда глаза привыкли к сумраку, Томас различил аппарат на штативе, похожий на фотографический, и ряды стеклянных фотопластин вдоль стен. Он также разглядел стекло, распределительную коробку и высокий вертикальный прибор. Этот кабинет мог быть фотостудией, особой комнатой для проявления фотоснимков, мастерской изобретателя или лабораторией волшебника.
Вскоре появился врач.
– Даете слово не кричать слишком громко? – обратился он к обоим пациентам. Все рассмеялись.
– Хотите увидеть наши поделки? – спросил врач.
Он щелкнул выключателем, чтобы осветить пластины, на которых отпечатались скрытые части тел: руки, ноги, колени, бедра, предплечья, кости таза, смутные и призрачные. Рентгеновский аппарат, словно шелуху, счищал плоть и мышцы и, проникнув сквозь мягкие ткани, добирался до сердцевины, до того, чем станет человеческое тело, когда плоть сгниет.
Затаив дыхание и разглядывая внутренности тех, с кем должен был регулярно сталкиваться в коридоре, Томас обнаружил, что плечом касается руки шведа.
Доктор решил, что первым пойдет швед. Его посадили перед камерой, велев прислониться грудью к металлической пластине и широко развести ноги. Ассистент прижал его плечи к пластине и массирующими движениями погладил по спине. Затем велел глубоко вдохнуть и задержать дыхание, после чего щелкнул переключателем. Томас видел, что швед закрыл глаза. Прибор вспыхнул синими искрами, замигал красным, затем все стихло.
Пришла очередь Томаса.
– Обнимите пластину, – сказал доктор. – Вообразите, что это кто-то, кто вам дорог. Затем прижмитесь к этому человеку и глубоко вдохните.
Когда все было кончено, доктор попросил Томаса и шведа подождать. Хотел показать им, что запечатлела камера.
На снимке шведа Томас увидел грудину, соединенную с темной и внушающей ужас колонной позвоночника. Затем перевел глаза на нечто, напоминающее мешок, рядом с грудиной.
– Видите его сердце? – спросил доктор.
Когда пришла очередь его снимка, Томас ощутил, что вступает в святая святых. На снимок упал
