бредила.
В то же самое время, в больнице, боролся за свою жизнь Влас. У него было тяжёлое сотрясение головного мозга, многочисленные переломы и повреждение позвоночника. Сильные ушибы и ссадины покрывали всё его тело. Громоздкие, массивные доски сделали своё дело, они покалечили мужчину в полную силу. Лидия Николаевна весь этот месяц находилась при Власе. Она устроилась в больницу младшей сестрой, привезла из деревни свои вещи, и осталась жить тут же, при больнице, чтобы постоянно быть рядом и ухаживать за Власом помимо своей основной работы – она кормила больных, мыла полы, посуду, и помогала врачам и сёстрам. В свободное же время она не отходила от Власа. Она и сама стала худой и бледной, похожей на тень, измученную бессонными ночами, проведёнными в тревоге и горьких думах.
Какова же была её радость, когда в одно прекрасное утро Влас открыл вдруг глаза, обвёл палату осмысленным ясным взглядом, и, разлепив спёкшиеся сухие губы, удивлённо произнёс хриплым, как спросонья, голосом:
– Лидия Николаевна, а где мы? И почему вы со мной?
Лидия Николаевна, стоявшая у окна, резко обернулась, и с волнением вглядевшись в лицо Власа, радостно рассмеялась:
– Вы пришли в себя, какое счастье! Мы в больнице, Влас, на вас упали леса, уже прошло три недели, вы были в бреду, но теперь всё будет хорошо, вы непременно поправитесь.
– А Надийка? – вспомнив всё, резко подскочил на постели Влас, и тут же, упав обратно на подушки, застонал, резкая боль пронзила всё его тело.
– Тихо-тихо, вам ещё нельзя вставать, – подскочила к нему Лидия Николаевна, – С Надийкой всё в порядке, вы спасли её, вовремя оттолкнули из-под падающих лесов и весь удар пришёлся на вас.
– А вы?… Вы что же, всё это время были со мной?
– Да.
– Спасибо вам за всё, – сказал Влас, не сводя глаз с Лидии Николаевны, и взял её за руку, – Спасибо.
Он приложил её пальцы к своим губам.
– Да что вы, – смутилась она, – Ведь у вас никого нет, я всего лишь выполняла свой человеческий долг.
Влас перекрестился слабой рукой и тихо произнёс:
– Господи, слава тебе за всё.
С этого дня мужчина пошёл на поправку. И в это же самое время, в деревне, начала приходить в себя Надийка, ещё ничего не зная о судьбе своего крёстного. Лидия Николаевна послала в деревню через Корнея радостную весточку о том, что Власу стало лучше, и что он будет жить! В один из зимних звёздных вечеров в избу Захарихи шумной, гомонящей толпой ввалились Корней с Варварой и Мишанькой, и Степан с Марией и Ладушкой. Мишанька совсем уже подрос, он уверенно топал по полу своими толстенькими, крепкими ножками, обутыми в валеночки, и всё норовил забраться в постель к своей крёстной, Надийке, которая слабо улыбалась малышу.
– Ну что ты, моя девочка? – с болью посмотрел на неё Корней, – Ну что ты моя красавица? А ну, давай, не хворай, пора и на ноги вставать, похандрила и будет.
– Мы тебе радостную весть привезли! – подкатилась к ней смеющаяся, пышная, как булочка, Варвара.
– Какую же? – настороженно спросила девушка.
– Влас поправляется! – хором закричали все, и засмеялись.
Надийка вспыхнула, кровь прилила к её лицу, она закрыла лицо ладошками и заплакала.
– Ну вот, напугали мы тебя, дурни, – пробормотал Степан.
– Нет, нет! – воскликнула Надийка, отнимая ладошки от лица, – Это я от счастья. Бабуня! Я кушать хочу!
– Слава тебе Господи, – села на стул Захариха, испустив глубокий вздох, и тут же побежала на кухню, наливать скорее горячего супчика, который томился в печи.
А Варвара достала из корзины душистый белый хлеб, привезённый из их села гостинцем, отломила щедрый ломоть и протянула девушке.
– А ну-ка, жуй, свеженький, а пахнет-то ка-а-а-к!
Надийку усадили на подушки, и она тут же принялась с аппетитом хлебать похлёбку, а все радостно говорили друг с другом и не могли наговориться. Наконец, Надийка поела и принялась рассказывать о том, какие видения видела она во сне. Как она летала по небу вместе с красивой молодой женщиной, и как они вдвоём тянули из чёрной страшной ямы Власа.
– Вы не представляете, как мне было тяжело! Мы его тянем-тянем, а его всё засасывает, как в болото, в эту чёрную бездонную яму. Но я набралась сил и дёрнула, что есть мочи, и вытащила Власа на берег. А берег такой, что вроде и земли-то нет, а кругом небо. И наверху небо, и под ногами небо, чудно так!
– Вот и ладно, – сказала Захариха, – Пошёл наш Влас на поправку, это, знать, ты его своими молитвами да любовью на свет Божий вытянула, из лап смерти вырвала.
– Моими молитвами? – удивилась Надийка.
– Да, – кивнула Мария, – Ты в бреду всё молилась за Власа, как только могла, и Богу, и Богородице, и всем святым, которых ты на своих иконах вышивала. А ещё…
Мария посмотрела на Захариху.
– Что ещё? – спросила Надийка.
– А ещё ты молилась своей маме, ты просила её о помощи.
– А ведь это она мне помогла, – прошептала Надийка, – Это она, вместе со мной, тащила дядю Власа из ямы.
***
Власа выписали из больницы к Рождеству. Надийка к этому времени уже стала изредка выходить на улицу, в сопровождении Марии. В один из дней в дверь постучали, и в избу, пахнув морозом и свежестью, вошла румяная и красивая, хотя и очень похудевшая, Лидия Николаевна.
– Здравствуйте! Можно ли к вам?
– Ах, Лидия Николаевна! – воскликнула Надийка и, прихрамывая, поспешила к ней навстречу.
– Здравствуй, моя девочка! Милая ты моя, как ты похудела! – прижала к себе Надийку учительница.
– Это ничего, я уже поправляюсь, – махнула рукой Надийка, – А как там дядя Влас?
– Всё хорошо, моя девочка, всё хорошо. Он уже дома. Сегодня утром мы его привезли с Корнеем. А ведь я к вам с новостью пришла.
– С какой?
– Мы с Власом решили пожениться.
– Ой! – воскликнула Надийка, – Какая радость!
Девушка в порыве обняла Лидию Николаевну. А Захариха сложила молитвенно ладошки возле груди и вся засветилась от доброй вести.
– Да, Влас сделал мне предложение в больнице, – ответила, улыбаясь, Лидия Николаевна.
– Не зря вы за ним ухаживали два месяца! – пошутила Надийка.
– Не зря, – поддакнула та.
– Ну, а вам-то он по сердцу? – спросила, затив дыхание, девушка.
– По сердцу, я как его увидела, у меня прям внутри всё оборвалось.
– А помните, как дядя Влас на вас смотрел при первой встрече? – спросила Надийка, – Я уже тогда всё поняла. Он ведь тоже полюбил вас с первого взгляда. Как же я рада за вас!
Надийка помолчала.
– А можно мне к вам в гости прийти?
– Конечно, можно, я и пришла ведь к вам с приглашением, приходите вместе с бабушкой завтра. Я пирогов напеку. А сейчас я пойду, мне нужно Власа кормить. Он ещё плохо ходит, с палочкой, но ничего – уже взялся за свои инструменты, принялся что-то из дерева вырезать. И очень по тебе соскучился.
Лидия Николаевна засмеялась и приложила палец к Надийкиному кончику носа.
– Всё, я побежала!
После её ухода, Захариха перекрестилась и сказала:
– Вот, и слава Богу. Жизнь-то налаживается. И Влас поправляется, и ты тоже, и судьба у Власа решилась. Значит, будем жить. А сейчас давай пить чай, и спать укладываться.
– Давай, бабуня, что-то у меня сил совсем нет.
– Слабенькая ты у меня ещё, – обняла Захариха внучку и поцеловала её в макушку, – Ну да ничего, всё у нас наладится.
На следующее утро Надийка проснулась в радостном и волнующем предвкушении – сегодня ей предстояло увидеться с любимым своим крёстным, который спас ей жизнь, и которого не видела она уже два месяца. Нос ей защекотал привычный запах свежего хлеба. Бабушка пекла свои шанежки и каравай. Надийка поднялась и отправилась на кухню, где Захариха хлопотала у печи. Прохладные, гладкие доски пола приятно перемежались с тёплыми, шершавыми половичками и ногам было так славно ступать по ним.
– Бабуся, а мы сегодня пойдём к дяде Власу с тётей Лидой? – подкралась она неслышно к Захарихе, что склонилась с ухватом у устья печи, собираясь вынимать чугунок с кашей.
