class="p1">– Будьте любезны, позовите, пожалуйста, Ольгу.
– Представьтесь.
– Ну, честно говоря, я ее муж.
– Вы не ее муж. Я – ее муж. Точнее, вдовец теперь.
Фёдор посмотрел на прапорщика. Тот сидел за столом и читал этикетку «Столичной».
– Она умерла?
Прапорщик поднял взгляд.
– Да, умерла. Стал бы я говорить, что я вдовец, если бы не умерла.
– Ну, может, понарошку.
– Это как?
– Например, она вас бросила и как бы для вас умерла.
– Ни хуя не как бы, – сказал вдовец. – Ее кремировали. А урну я своими руками поставил в колумбарий.
– Как это случилось? Когда?
Прапорщик поставил чекушку и вышел из комнаты.
– Вы кто? С какой целью вопросы задаете?
– Я ее бывший муж на самом деле.
– Понятно. Тот, что безработный, или тот, что владел биотуалетами?
– Я не безработный.
– Устроились? Поздравляю.
– Думал, вы и есть владелец туалетов.
– Нет, она от него ушла ко мне как раз. Второго сентября она умерла. Причину называть не буду. Если хотите, скажу номер колумбария, можете навестить. Я уж ревновать не стану.
– Да, я записываю, – соврал Фёдор.
Вдовец назвал номер.
– Обязательно схожу.
– Ага.
Почему-то он постеснялся прощаться и торопливо отключился. Попытался вспомнить, чем занимался второго сентября. Пил, конечно. А еще, кажется, встретился первый раз с Панибратовым. Потом неожиданно вспомнил, как однажды почти час отлизывал ей. Челюсть онемела, болел язык, в глазах мелькали точки. Она все никак не могла кончить. А он трудился из принципа. Впрочем, она не просила прекратить. У него получилось. И у нее получилось. Она выгнула спину, застонала и стиснула ногами его голову. Кое-как выговорила:
– Не трогай. Тронешь меня сейчас – убью!
Он и не собирался. Слез с кровати, вышел на кухню, закурил и тут же выронил из ослабшего рта сигарету. Стало смешно. Но это тогда. А теперь он заплакал. Смартфон заиграл, но Фёдор некоторое время не обращал внимания. Сцапал со стола чекушку, допил, шмыгнул носом и вытер глаза.
Звонил Карцев.
– Кто это? – спросил он.
– Хуй в пальто, – ответил Фёдор.
– Федька! Ты куда пропал? Мы в розыск подали уже. Я думал, ты умер. Думал, тебя убили и расчленили. Мы обратились в «Лизу Алерт». Мы даже в СМИ дали объявления.
– Жив. И почти здоров.
– Мне эсэмэс пришло, что абонент в сети, я чуть не обосрался. Я уже не верил, Федя! Расскажи, что случилось.
– Потом расскажу. Ты можешь меня забрать?
– Конечно, а ты где?
– В каком-то отделе полиции на проспекте то ли Культуры, то ли Макулатуры.
– Это где-то на Гражданке.
– Приезжай, – сказал Фёдор.
Нажал отбой и увидел дату на экране. Было первое октября.
Пришел прапорщик.
– Ну что, дозвонился кому? – спросил он. И добавил: – Из живых.
– Другу, – ответил Фёдор. – Приедет, заберет меня.
– Вот и ладненько. Но ты уж подожди его на улице.
Фёдор отсоединил смартфон от зарядного устройства и встал.
– Слушай, а у тебя еще есть водка?
Прапорщик хмыкнул:
– Ну ты и наглец! Друг привезет. Обрадовался, наверно, что ты нашелся?
– Надеюсь.
Фёдор вышел из отдела, постоял под трепещущим триколором, сел на ступеньку. Хотелось курить. Возвращаться и выпрашивать у ментов сигарету он постеснялся. Вскоре его стало поколачивать. Алкоголь быстро выветривался. Дергало спину. И болела левая рука. Он достал смартфон, который успел зарядиться на четыре процента, и позвонил Карцеву.
– Федь, я уже еду, – ответил тот сквозь фоновый шум.
– Хорошо, Жень.
– Дождись меня.
– Куда ж я денусь?
На самом деле, будь у него деньги, он бы, наверно, и правда сбежал в ближайший алкомаркет, а потом опять радостно провалился во тьму. Спохватившись об украденном бумажнике, Фёдор открыл банковское приложение. На счетах было пусто.
«Сам я виноват», – проползла вялая и гадкая, как червяк, мысль.
Он заблокировал бесполезную карту. Смартфон тут же выключился. Хотелось швырнуть его об асфальт. А еще хотелось, чтобы явился псих с кнутом и излупил его до полусмерти. Кто-то писал, что физические муки заглушают муки душевные. Фёдор подумал, что вряд ли это сработает. Просто будет вдвойне больнее и тошнотворнее. Впрочем, он это заслужил.
Из отдела вышел крупный мужчина лет пятидесяти. В руках он держал лист бумаги и читал его испуганными глазами.
– Я извиняюсь, – сказал Фёдор и слегка скривился от собственной алкашной манеры речи. – У вас не будет сигареты?
Мужчина отвлекся и растерянно посмотрел на Фёдора.
– Почитайте, что тут написано.
– Зачем?
– Я ничего не понимаю. Перед глазами все скачет.
«Будто у меня не скачет», – подумал Фёдор.
Он взял лист дрожащей рукой, прищурился. Почерк был почти врачебный. Но кое-что он разобрал.
– Так, так, так… «Гражданка Трескунова Б. С. в состоянии сильного алкогольного опьянения… – так, так… – половой акт… – Половой акт? Да. – Половой акт в беседке детской площадки с лицом без определенного места жительства… Нецензурно оскорбляла сотрудников полиции… удар, – так, – нанесла удар в область внутренней части бедра…»
– Это про мою жену, – сказал мужчина. – Вы себе можете это представить?!
– А моя жена умерла, – ответил Фёдор.
Тот не слышал. Возвышался как гора и покачивался, готовый, кажется, упасть. Фёдор слегка отодвинулся.
– Будет уголовное дело! Ее будут судить! Боже мой, а дети?!
– Сочувствую, – пробормотал Фёдор.
Возникло странное ощущение, будто он смотрит на плохую игру бездарного актера. Мужчина постанывал, морщил лицо, потом начал бить себя по рукам. В конце концов неуклюже сбежал по ступенькам, проскочил мимо последней и чуть не грохнулся.
– Может, выпить? – слабо окликнул Фёдор. – Для утешения?
«А я с тобой».
Но тот уже бежал в сторону стоянки.
«Трескунова Б. Какое такое женское имя есть на букву „Б“?» – подумал Фёдор.
Мысль быстро улетучилась, потому что началась аритмия. Он сполз на несколько ступенек вниз и прилег, опершись на локоть. Представил, как Карцев обнаружит теплый труп со свесившейся, как у дохлой курицы, головой. Интересно, кто отправит его в родной городишко? Кто будет заниматься похоронами? Кому доведется возиться с бесполезным телом?
К приезду Карцева Фёдор не умер. И даже сердце немножко успокоилось. Моросил прохладный приятный дождик. Из отдела выходили люди, не обращая внимания на Фёдора. Выглянул прапорщик:
– Ты жив, писатель? Дружок твой едет там?
– Жив, – ответил Фёдор. – Едет.
– Ну лежи, отдыхай. Только, если через час не приедет, ты уж добирайся сам.
– У меня денег нет. Меня обворовали.
– Ты пешочком. Потихоньку и дойдешь.
Карцев приехал минут через пятнадцать. Невзрачную свою машину он оставил у стоянки, вылез из салона, огляделся и побежал к входу.
«Волнуется», – подумал Фёдор и чуть-чуть улыбнулся ему.
Дружок, прыгая через ступеньку, промчался мимо и забежал в отдел. Фёдор перестал улыбаться, сел. Зачем-то обшарил пустые карманы.
