мне водки. Чего угодно!
Карцев повесил на полотенцесушитель спортивные штаны с футболкой и положил на край раковины маникюрные кусачки. Они чуть слышно звякнули о керамику.
– Мы тебе капельницу вызвали.
И вышел.
Фёдор попробовал прочитать инструкцию на флаконе, но из-за мелкого текста ничего не разобрал. Выдавил на ладонь зеленоватую густую жижу и размазал по волосам. Ему и самому вдруг захотелось стать жидким, смыться в канализацию, унестись по трубам и пропасть навсегда. Так это выглядело заманчиво, что он сунул большой палец правой ноги в сливное отверстие и немножко им подвигал. Палец застрял. Фёдор хмыкнул, представив, что не сможет выбраться самостоятельно, и придется вызывать спасателей, которые будут ломать ванну кувалдами, чтобы вызволить его дурацкий, уродливый палец.
Минут через пять вернулся Карцев. Фёдор так и стоял, не пытаясь даже освободиться. Нервное веселье куда-то быстро сгинуло, пришли апатия и ощущение тщетности.
– Федь, – сказал Карцев. – Ты долго еще? Мы ждем там. Инна хочет поговорить. Скоро нарколог приедет.
– Принеси нож, – ответил Фёдор, злобно и радостно представляя, как пилит себе палец.
– Не нужен тебе нож. Инна тебя и голыми руками кастрирует. Выходи.
– Ладно.
Он дернул ногой и освободился, содрав немного кожи. Трясущимися руками промыл волосы, окатился, кряхтя, перебрался через бортик ванной. На маникюрные кусачки Фёдор даже не посмотрел. Но заглянул в шкафчик, глупо надеясь на чудо. Может быть, туда прямиком из водочного магазина телепортировался шкалик, а лучше четвертинка. Или добрый Карцев показал себя фокусником и незаметно поставил. Выручил друга. Ничего там, конечно, не было. Фёдор сдержался, не шарахнул от души дверцей, но, закрыв ее, изо всей силы прижал ладонью. Неприязненно покосился на свое отражение. Лицо будто ошпарили кипятком, оно напоминало кусок мяса с испуганными глазами.
Инна и Карцев сидели на кухне. Фёдор постоял в проходе, потом сел рядом с Инной. Она немножко отодвинулась и отвернулась. Хотелось взять ее за руку, но он не осмелился. В тишине время от времени покашливал Карцев. И жужжала где-то под потолком поздняя осенняя муха. Фёдор подумал о том, что, может быть, уже сегодня или завтра эта муха умрет. Срок ее почти вышел.
Карцев кашлянул как-то особенно сильно и неприятно, громко сглотнул и сказал:
– Инна, ты хотела поговорить с Федей. Мне уйти в комнату?
– Сиди, – ответила она. – Сейчас у меня нет никакого желания с ним говорить.
– Ага, ну ладно.
– Еще поговорим.
«Болтают, будто старые друзья», – подумал Фёдор.
– Федь, чаю хочешь? – спросил Карцев.
– Не знаю, нет. Инна, ты хочешь?
– Сам как думаешь, хочу ли я чаю?
– Прости меня.
– Ой! Думаешь, сказал это, и все, и достаточно?
– Думаю, нет. Но что мне сейчас еще сделать? Палец себе отрезать?
Она подскочила и нависла над ним, вытаращив глаза. Волосы как-то сами собой тут же растрепались, губы задрожали. Но все равно она была очень красивая.
– Да! Отрежь прямо тут.
«Как раз ведь собирался».
– Так! – слабо, испуганно выкрикнул Карцев. – Я всем делаю чай. С мятой!
– Нет мяты, – сказал Фёдор. – Какая, нахрен, мята?!
Карцев суетливо рылся в шкафчиках. Инна продолжала стоять, сжав кулачки. Фёдору захотелось, чтобы она его ударила. Но она села, отвернулась и заплакала. Он посмотрел на ее сутулую вздрагивающую спину.
– Чая тоже нет, – сказал Карцев. – Я схожу в магазин.
– Да хуй с ним, с чаем! – заорала Инна. – Кому он нужен?!
Вскочила и, больно стукнув Фёдора коленом, убежала в комнату. Карцев едва успел посторониться.
– Прости, Жень, – сказал Фёдор.
– Да чего уж.
– Давай уйдем?
– Куда?
– На улицу. Пройдемся.
– Нельзя, Федь. Что ты! Сейчас врач приедет с капельницей.
– Мне-то что с того?!
– Подумай об Инне. Она к тебе приехала, переживала за тебя. Это подло будет.
Вернулась Инна и встала в дверях. Всхлипывая, наставила на Фёдора указательный палец. Он сильно дрожал.
«Как у меня с похмелья», – подумал Фёдор.
Его собственная трясучка была уже близко.
– Если ты сбежишь и выпьешь еще хоть каплю, я пойду и трахнусь с первым встречным мужиком. Пусть это будет хоть бомж! – сказала Инна. – Федя, ты меня знаешь, если я что-то сказала, я выполню!
Он знал. Карцева снова одолел мелкий, фальшивый кашель. Захотелось встать и дать ему поджопник.
– Ты меня услышал? – спросила Инна, опуская руку вместе с пальцем. Внизу палец обмяк и пристроился к остальным четырем.
– Я тебя понял, – сказал Фёдор.
– Прекрасно, – сказала она почти спокойно.
И как ни в чем не бывало села рядом. Брать ее за руку Фёдор больше не хотел. Впрочем, и себя он бы сейчас за руку не взял.
Некоторое время они все сидели молча, чуть-чуть отвернувшись друг от друга. Будто незнакомцы на вокзале, ждущие каждый свой поезд. Потом Карцев достал смартфон, насупился и сказал:
– Новости почитаю.
Ему не ответили.
Вскоре Инна тоже достала смартфон. Фёдору нечего было достать. Он чуял приближение похмелья. И немного дрожал в дурном предвкушении. Оно уже подкралось, но пока сидело в кустах, будто голодный дикий зверь, приготовившийся к броску.
– Да уж, – сказал Карцев смартфону и покачал головой.
Инна коротко взглянула на него. Она с кем-то переписывалась в ватсапе.
– Жень, есть сигареты? – спросил Фёдор сквозь зубы, чтобы не лязгнуть ими.
Последний зыбкий шанс – никотином вытащить остатки опьянения.
– Нет, – сказала Инна.
– Извини, нет, – сказал Карцев.
– Жалко, что ли?
– Закончились.
Фёдор чувствовал, что он врет. Боится Инну. Удивительная женщина. В любой ситуации, компании и паре становится главной. Но, может, так и надо? И если бы Фёдор не упирался, а подчинился ей во всем, то и жизнь его была бы другой. Вот только лучше или хуже? Хотя куда уж хуже?
Он и сам не понял, как так получилось, но вдруг немножко повернулся к ней и сказал:
– Инна, милая, мне сейчас будет очень плохо. Я не собираюсь дальше напиваться. Но если не выпью хотя бы грамм сто…
– Два мужика, – ответила она. – Трахнусь с двумя. А если получится, то одновременно.
От злости он хотел заорать, что пусть трахнется хоть с тремя, но трель домофона заткнула ему рот. Его прошибло холодным потом. А во рту появился неприятный вкус, будто сожрал протухшей квашеной капусты.
– Врач, – сказал Карцев и ушел открывать.
Инна убрала смартфон и положила руки на плечи Фёдору. Заглянула в глаза. У обоих они были карие. Сказала неожиданно ласковым, нефальшивым тоном:
– Все будет хорошо, Федя. Просто потерпи чуть-чуть.
У него защипало в глазах. Он уткнулся носом ей в грудь, обнял, почувствовал, как встает член, устыдился и заскулил.
– Тихо-тихо. – Она слегка похлопывала его
