— Какой дракон? Брат Тинджол, ты совсем обезумел. Ты хоть понимаешь, в каком мире живешь?
Тинджол знал, что по всей земле изменились растения. Виной тому были страшные войны, что гремели на каждом материке и отравляли царство природы. У растений проснулся разум и они стали защищаться. И поэтому Тинджолу нравилось жить здесь, где мир казался таким же, как и несколько веков назад. Где люди не умели читать и писать, где не знали, как управляться с механизмами, где все еще верили в важность ритуала небесного погребения. На высокогорье, где не выжить ни единому деревцу.
— Дракон идет сюда, — сказал Тинджол. — Я слышу его, я чувствую. И он скоро будет здесь.
Ринпун покачал головой, поглаживая лошадь, которой не было покоя в этом месте.
— Брат Тинджол… Я смотрю на твои мускулистые руки и вижу в них великую силу. Я смотрю в твои глаза и вижу там великую мудрость. Но я смотрю на твою лысую голову, слышу твои слова и больше не вижу монаха. Я вижу сумасшедшего.
— Я говорю правду, — сказал Тинджол. — Дракон идет сюда. И только я знаю, как его остановить.
Давным-давно, когда стали пропадать первые дети, кто-то обнаружил ходы. Первая пещера вела во вторую, вторая в третью, пещеры превращались в туннели, а туннели спускались все ниже и ниже. Их стены покрывали невиданные растения, которые шевелились даже в отсутствии ветра. А во тьме этих подземелий передвигалась громадная фигура. Тогда тридцать три мужчины вошли в катакомбы, а вернулся лишь Тинджол. Он замолчал на долгие десять лет и уехал от людей в высокогорный монастырь Тибета. С тех пор под миром росла система туннелей, а жители больших городов слышали по ночам страшный вой. Но дети перестали пропадать, ведь чудовище из тьмы было накормлено. На какое-то время. А Тинджол… Он успел рассказать, что видел настоящего дракона, что дракон дотронулся до него. Дракон из самых темных недр земли оставил на Тинджоле отпечаток.
— Слишком много бед, брат Тинджол. А еще эти дьявольские птицы… У нас были люди из города. Они приезжали на большой машине, похожей на бочонок с бобами. Очень странные люди. У них были какие-то склянки… Они рассказывали о страшной болезни, брали нашу кровь. Проверяли ее. Говорили, что растения выбрасывают семена, и те плывут по воздуху. Плывут, а потом опускаются на людей, попадают в нос или уши и пускают корни внутри. Двух наших мужчин забрали в город, потому что в них нашли ростки.
— Прекрати, брат Ринпун. Мне это не интересно. Езжай обратно, а я буду делать свою работу. Иначе твоя лошадь сойдет с ума.
Ринпун выгрузил свертки с едой и погнал лошадь назад в деревню. Когда повозка достигла холма, в развалинах монастыря у дороги шевельнулась черная точка. Тинджол давно заметил воришку. Тот приходил ночью и брал немного еды, а иногда прятался за камнями и наблюдал за ритуалом. Мальчишка жил среди порушенных стен и разбитых фигурок Будды уже пять дней. Еды Тинджолу хватало, а другой платы за свои услуги он не брал, так что и воровать было нечего. Поэтому к появлению чужака он отнесся спокойно.
Тинджол отволок тело Лхаце на огороженный камнями луг с пожелтевшей травой и усадил его у столбика с одним флажком. Присел рядом и стал читать мантры из Тибетской книги мертвых. Раньше этим занимались ламы, но после того, как началась великая война, после того, как природа сошла с ума, джатор оказался в числе табу. Небесное погребение стало историей, как целые страны и культуры. Теперь Тинджол сам отпевал души и сам же разделывал трупы для подаяния птицам.
Оставшиеся приверженцами религии бон верили, что тело должно служить добру и после смерти. Приносить пользу. Загрязнять землю или священные воды гниющей плотью — не богоугодное дело. Эту проблему веками решал джатор.
Спустя час Тинджол услышал шаги за спиной. Чужак больше не таился. Он сел между стариком и мертвецом и, затаив дыхание, наблюдал за обрядом. Тинджол никак не реагировал, прочитывая мантру за мантрой, готовя душу покойной к перерождению, пронося ее через сорок девять уровней Бардо. Оставляя смерть позади.
Во время отпевания, которое длилось целые сутки, Тинджол обменивался взглядами с чужаком. Тот был юн и напуган, из его боков выпирали кости, а его одеждами были грязные лохмотья. Он читал по губам и прилежно повторял все мантры. И он выдержал несколько часов молитвы подряд, пока Тинджол жестами не отправил его отдохнуть.
Так у старика Тинджола появился ученик, который откликался на имя Цитан.
Проснулся Тинджол вечером следующего дня. На столбике у тела Лхаце появился второй флажок, а само тело осталось нетронутым. Цитан, вооружившись бамбуковой палкой, не позволял птицам добраться до него раньше времени. Юный помощник с честью выдержал проверку. Две дюжины грифов сидели у пустых столбиков, обратив к обидчику уродливые лысые головы.
— Знаешь ли ты, юный Цитан, что призвание рогьяпа передается из поколения в поколение, от отца к сыну? А если бог не наделил рогьяпа сыновьями, то делом должен заняться муж дочери.
Они спрятали труп под корытом и уселись в тени хижины. Солнце почти скатилось к линии горизонта. Грифы оставили надежду поживиться и улетели.
— Да, учитель, — ответил Цитан, уплетая рисовую похлебку.
Тинджол улыбнулся.
— Пока в Тибете есть хоть один человек, почитающий небесное погребение, должен быть и рогьяпа. Ты мне очень пригодишься.
— Да, учитель. Спасибо.
Юный Цитан рассказал о том, как скитался по пыльным дорогам, воровал еду, пытался выжить. Его родители зацвели, как и многие другие, поэтому люди из большого города сожгли их вместе с отравленными лесами. С тех пор Цитан остался один и держался подальше от городов. Бродил по нагорьям и деревням, сторонился людей. Искал спасения в храмах, но не оставался там надолго, ведь даже обитель бога не могла противостоять растениям.
— Ты что-нибудь знаешь о драконе, юный Цитан? — спросил Тинджол, раскуривая трубку.
— Нет, учитель. Я знаю лишь то, что мир уже не такой, как прежде.
— Все так. Но дракон — самое страшное порождение нового мира. Хищные растения, о которых рассказывают люди из города, служат дракону. Поверь мне, я знаю, что говорю.
Цитан поморщился.
— Когда я ночевал в развалинах храма, то видел их. Большие кусты. Очень большие. И они приближались. В первую ночь растения едва показывались из-за холма, но когда темнота пришла вновь, они уже росли у дороги. Нам нельзя тут оставаться, учитель.
— Ты неправ, юный Цитан, — сказал Тинджол. — Когда тебя еще не было на свете, меня коснулся дракон. И теперь я чувствую его приближение. Растения не придут за нами, пока дракон не разрешит. А завтра мы его остановим.
— Учитель, а как выглядит дракон?
— Он соткан из тьмы, а глаза его горят светом тысячи костров. — Тинджол докурил, вытряхнул табак, спрятал трубку в карман жилетки и укрылся льняной накидкой. — И этот жар, это пламя до сих пор живет во мне.
— Как же мы его остановим?
— Пора спать, Цитан. Завтра будет третий флажок, третий день перерождения души. Завтра мы проведем джатор.
— Хорошо, учитель.
И они отправились спать.
На следующий день растения подошли совсем близко, но Тинджол не переживал. Цитан старался не смотреть в сторону холмов, погрузившись в таинство джатора. Он справлялся очень хорошо для своих лет, и со временем из него мог вырасти прекрасный рогьяпа.
Когда мантры закончились, пришло время самой трудной части. Цитан привязал труп Лхаце к столбику, чтобы птицы не смогли утащить его целиком, и Тинджол принялся за работу. Он делал надрезы по всему телу и вынимал внутренности, а грифы дожидались подаяния в небе, страшными тенями кружа над скалистой землей. У Цитана тоже был нож, и мальчик так уверенно вспарывал кожу, будто занимался этим с начала времен.
Они сидели и смотрели на птиц, которые поедали мертвую плоть. Тинджол курил, Цитан не отрывал взгляда от перепачканных клювов. Лхаце становилась ветром, костной пылью, частичкой стаи грифов. Когда птицы обглодали скелет, Тинджол взял топорик и превратил кости в песок. Смешал прах с пшеничной мукой и высыпал птицам. Грифы вернулись и унесли остатки тела Лхаце вслед за ее душой. На небо. Джатор был завершен.
— Ты достойно держался, юный Цитан. Но ты должен помочь мне еще в одном деле.
— Конечно, учитель. Что угодно.
Они отправились к расщелине у горного склона, где хранились завернутые в мешковину запасы Тинджола.
— Что это, учитель?
— С помощью этого мы остановим дракона. Нужно все перенести к молельным флажкам до наступления темноты.
Ноша была тяжелой. Завернутые в мешковину предметы были большими и плохо пахли, но Цитан не жаловался. Растения стали еще ближе. Насытившиеся грифы убрались прочь. Надвигалась тьма.
Когда все было готово, Тинджол заговорил:
— Скажи мне, юный Цитан, какова истинная цель джатора?
