ней в прошедшем времени. Словно она жила когда-то, а сейчас её нет. Для Павла – её больше нет.
– Ну… Я рада, что у тебя всё хорошо. А дети есть у вас? – через силу улыбнулась Тася, которой хотелось только одного: прыгнуть с поезда. Нажать на стоп-кран, отжать двери и прыгнуть.
– Сынишке восемь лет, – с гордостью сказал Павел и тут же поправил сам себя. – Это её сын. Отец подарки ему возит, игрушки. И деньги привозит. Он в фирме работает – крутой, из-за границы не вылезает, вот оттуда и привозит всё… Игрушками ребёнка покупает! Ничего, Славик ко мне привыкнет, мы с ним все время вместе, а отца он почти не видит.
– Не привыкнет, – сказала Тася. – У него есть папа и мама, а ты никто. Нянька.
– Это ты нарочно говоришь, – обиделся Павел. – Славик маленький ещё, вот вырастет и поймёт, кто ему папа, а кто… Мы в морской бой играем, и в шахматы, и сказки вместе читаем. Он меня «дядя Паша» зовёт. Привыкнет и будет папой называть!
«Думаешь, он любить тебя будет? Вырастет – и поймёт, кто есть кто, а не поймёт, так мать объяснит» – хотелось сказать Тасе, но она не сказала, пожалела. Медведь-пестун, вечно чужих нянчит, а своих так и нет… А если бы были, то им бы повезло: Пашка был бы самым лучшим в мире отцом – заботливым и любящим. Тася вышла на первой же остановке. Павел крикнул вслед: «Ещё увидимся!»
«Зачем? – устало подумала Тася. – Мы никогда не увидимся».
Но судьба распорядилась иначе. Через пять лет в тасиной квартире раздался телефонный звонок.
– Тася, это я, Павел. Тут такое дело… Надо встретиться. Поговорить.
– Ну, говори. Я слушаю.
– Нет, по телефону не получится. Давай встретимся где-нибудь… Где скажешь.
Было в его голосе что-то такое, что она не стала возражать.
Павел вознамерился было приехать к Тасе домой, но она перенесла встречу на нейтральную территорию супермаркета, недавно открывшегося на Ярославском шоссе. Поскольку на улице стоять было холодно.
Павел пришёл раньше. Стоял у входа в супермаркет, понуро опустив голову, и у Таси защемило сердце. В косо летящем сквозь серые сумерки дожде Павел показался ей таким, каким она увидела его впервые – молодым, широкоплечим, импозантным. Тогда они впервые увидели друг друга – и полюбили сразу и безоглядно. Такое не скроешь и не изобразишь.
Что же случилось с ними?
Тася вспомнила, как когда-то ждала его звонков и радовалась как девчонка – каждой встрече! И завидовала самой себе. А потом он ей попросту надоел. Тасе было с ним невыносимо скучно, и в отпуск он с ней не поехал, а она так надеялась! И замуж её не позвал, а ведь ухаживал… Старомодно, как в романах Эмилии Бронтэ. Даже руки к ней не протянул ни разу.
Тасе такое ухаживание не нравилось. Кому рассказать – не поверят. Она и не рассказывала… Ухаживал-обхаживал, цветы дарил, по театрам водил. А потом женился на другой. Сказал – ещё увидимся, и через пять лет позвонил. Увиделись. Что ему от неё надо? Опять разводиться собрался?
– Ну, как ты? Как жизнь? – жизнерадостно приветствовал её Павел. – Ты не меняешься совсем, всё такая же, как тогда, в лесу…
Что это? Мысли он читает, что ли? Или они думают об одном и том же, как тогда, в лесу…
– Не начинай, – остановила его Тася. – Ты поговорить хотел. Говори. Что у тебя случилось?
Павел хотел ответить, но у него «повело» лицо, затряслись губы. Он отвернулся, и Тася поняла, что ему плохо. Очень плохо. А он из последних сил старается держаться, и улыбается – из последних сил.
На них смотрели.
Тася взяла Павла за руку и вывела из магазина. Он шёл покорно, как ребёнок уцепившись за её руку. Тася подставила лицо дождю, и теперь было не разглядеть, слёзы блестят на её щеках, или это просто дождь… Просто дождь…
Павел молчал. Тася его не торопила. Так они и стояли под дождём, и нечего было сказать друг другу. Что же случилось с ними, почему у них так получилось, или не получилось, и теперь уже вряд ли получится…
«Может, я сама виновата? Оттолкнула от себя хорошего, в общем-то, парня, чуть не в лицо ему сказала, что он мне надоел. Но ведь и правда надоел! – лихорадочно думала Тася. – Да что ж тут думать-то, пять лет прошло! А погодка… Холод, ветер и снег с дождём, из дома выходить не хочется. Так почему он сейчас не дома, почему – с ней? Наверное, его обидела та, другая. Очень сильно обидела. И он пришёл к Тасе за утешением. – Нет, это полный бред..
Что же могло такое случиться, что он о ней вспомнил?
– Что произошло, что у тебя случилось, Паша? – тихо говорила Тася, перебирая его пальцы в своей руке (Павел так и держал её за руку, не отпускал). – С мамой… что-нибудь? – Павел помотал головой. – Тогда с кем? Она тебе изменила?
– А ты откуда узнала? Кто тебе сказал?
– Да никто не сказал, сама догадалась.
– Изменила? Один-то раз куда ни шло, простил бы. А она всё время мне изменяла! А я, дурак, не знал! – Павел выдавливал, выталкивал из себя слова, и голос звенел от гнева и обиды. – Жена изменяла, а сын вырос и заявляет мне – у меня, мол, папа есть, а ты мне никто. У папы бизнес, он мне машину купит и яхту, когда восемнадцать исполнится. И в кругосветное путешествие с ним поедем! А тебе, говорит, в твоём НИИ копейки платят, ты маме жизнь сломал. Представляешь?! Ему тринадцать всего, а он мне такие вещи… ОН меня ни во что не ставит, а ведь я его вырастил! Я же не Дональд Трамп, чтобы ему яхты покупать!
– А что ты ему покупаешь? – спросила Тася. Вопрос вверг Павла в недоумение.
– Да ему отец привозит всё – из Штатов. Парень в полной упаковке. А я что, я так, по мелочи…
– Ты же говорил, он привыкнет, папой будет звать. Ты же сам захотел – чужого сына растить.
– Говорил, – покладисто согласился Павел. – Пока маленький был, вроде всё нормально было. А сейчас неуправляемый какой-то стал. Он меня ненавидит, Тася. Сын ненавидит, жена изменяет. И ладно хоть с бывшим своим, я бы понял, в конце концов… А тут, смотрю, слесарь к нам зачастил: то кран сорвало, то в раковине засор, то душ подтекает… Я и не думал ничего такого, а она…
– Так она тебе
