не было запланировано дотошными командирами времени, этой ночью они взяли свое сполна. Снилась Она. Мама. Ее руки, ее тепло, глаза, улыбка.
— Ты плохо спал? — спросила утром Валентина Ивановна, увидев помятый вид сына. — Было холодно? Я забыла предложить тебе теплый плед.
— Нет, я не мерз. Просто что-то не спалось долго, — ответил Коля. — Луна, наверное, светила.
— Шторы бы задвинул, — посоветовала Валентина Ивановна, огорчившись неудобством, причиненным Коле.
— Нет, луна мне не мешает, — поспешил успокоить Валентину Ивановну он. — Я люблю смотреть на луну. Тогда думается хорошо.
— Ночью надо спать, — безапелляционно заявила Валентина Ивановна.
— Человек спит одну треть жизни, одну треть чистится, моется, бреется, ест, пьет чай, кофе, водку. Третья треть вообще бестолку тратится: человек выслушивает упреки сначала жены, потом на работе ему выговаривает начальник или недовольные подчиненные, по дороге домой у машины зачихал двигатель, то да се и дню конец… ужин, сон… Одна отрада — смотреть на луну и думать о чем-то хорошем.
— Иди, поэт, приводи себя в порядок, да будем тратить время за столом. Завтрак готов! — Валентина Ивановна нежно погладила Колю по спине, прижала его голову к своей щеке. — Иди!
Глядя вослед сыну, подумала: «Что ждет тебя в твоей жизни? Какая она будет? С женой бы повезло, коль с матерью не получилось, да чтобы дети были здоровенькие да послушные. Ужас, что сейчас в мире творится! Все перевернулось с ног на голову: мальчишки схватились за пистолеты и кинулись в разбой, престижное занятие для девочек — проституция! Ужас!»
Вечером, устав от ничегонеделания, Коля позвонил и сказал Кире, что будет ждать ее после работы у садика. К его приходу в группе оставалась одна девочка четырех лет. Это было частым явлением: непутевые родители не спешили забирать свое чадо. Приходили под хмельком, долго и бестолково собирали вещи, громко разговаривали, одевали как попало и волокли за руку к выходу. Кире тогда хотелось «надавать по морде», как она сказала однажды заведующей, отобрать ребенка, а родителей посадить в каталажку за издевательство. Заведующая, конечно, не утвердила эту справедливую экзекуцию неблагополучных родителей, тяжело вздохнула и сказала, что для этого есть специальные органы, которые и должны определять меру наказания.
Вот и сегодня задержались горе-родители, уже полчаса назад они должны забрать ребенка, а ими и не пахнет. Кира выскочила на улицу, чтобы извиниться перед братом и попросить его подождать еще минут десять.
— Если не придут эти уроды, — сжав зубы, зло процедила она, — я им точно устрою такой фейерверк, что мало не покажется. Взяли за моду, приходить, когда им вздумается! Ага! — прищурилась она ядовито, — легки на помине!
Коля обернулся и увидел неспешащую парочку, они были навеселе.
— Ой, Кирочка Анатольевна, — заверещала женщина, поправляя шарф с дыркой на видном месте, — вы уж нас простите, пожалуйста, мы и сегодня задержались немного.
Мужик, в лихо сдвинутой на ухо кроличьей шапке, глупо улыбался.
Кира передернула плечом.
— Если еще позволите себе опоздать хотя бы на минуту, — выделяя каждое слово, тихо, но веско произнесла она, — ваш ребенок окажется в детском доме, и я буду настаивать, чтобы вас лишили родительских прав!
— Да мы… автобус это… спешили… — залепетала женщина.
— Пусть только попробуют! — икнув, выдавил мужчина. — Не имеете права! Никто не имеет права отнять у нас дочь! И вы тоже…
— Вы уродуете ребенка! — повысила голос Кира. — Она дикарка! Все дети как дети, а она всего пугается, дрожит, в глазах испуг и слезы! Вы что, бьете ее?
— Да вы что? Да никогда в жизни! Она у нас, Кирочка Анатольевна…
— Если заслужила наказание, то и получит, — качаясь на неустойчивых ногах, заявил папаша.
— Да не слушайте вы его, Кирочка Анатольевна, он шутит. Никогда у нас…
— Н-не шучу! — изрыгнул папаша. — Меня отец порол так, что шкура лафтаками… и ничего — человек вышел!
— Я последний раз вас предупредила, дальше будет разбираться суд! — Отчеканила Кира, и Коля загордился сестрой.
«Ну, молодец! — с восхищением смотрел он на взъерошенную Киру. — Как она их! Командир в юбке! А если бы была парнем! Я бы так не смог!»
Через пять минут вывалились из садика родители с ребенком на руках у мамы, за ними вышла Кира.
— До свидания, Кирочка Анатольевна! — с полупоклоном пропела женщина. — Простите нас, пожалуйста!
— Я здесь лицо постороннее! — отрезала Кира. — Думайте о ребенке! Вы можете потерять его!
— Да мы… она ж у нас… и бабушка ее любит…
— Пропесочила ты их по первое число! Не думал, что ты «железная леди»! — Коля обнял Киру за плечи, прижал ее голову к своей щеке. — Ей-богу, молодец! Я — мужик, но не смог бы так!
— Ты знаешь, как мне тяжело видеть несчастными детей! Я бы растерзала всех, кто издевается над ними! Ребенок должен жить в любви и ласке, а он живет в страхе, разве это дело! Конфетку ему не купят, не прижмут к груди, не поцелуют в щечку, а отлупить его им ничего не стоит. «Меня отец так лупцевал, кожа лафтаками!» — передразнила она сына того отца, который лупцевал его, и который сам стал извергом. — «Сын у свина тоже свин!» — заключила она, небрежно махнув рукой.
— Ну что, пехом или автобус будем ждать? — спросил Коля.
— Давай, пешочком по морозцу! — предложила Кира.
— «По морозу босиком к милому ходила!» — пропел Коля. — Сегодня градусов пятнадцать, а то и более.
— Тринадцать у нас на градуснике.
— Снег хрустит — за десять. А тут еще и кожа дубеет. Не замерзнешь? Больно легко одета. Шубку бы тебе теплую. Окончу училище, буду получать хорошие деньги, куплю вам с мамой по норковой шубе.
— Годится! — утвердила предложение Кира. — Только не спеши — мы умеем ждать обещанного, а ты сначала для себя купи, что надо.
— Мне все необходимое дадут бесплатно. Оденут, обуют, накормят, спать уложат.
— Бесплатно ничего не дают у нас, я это точно знаю. Купи «мерседес», мотоцикл — ни в коем случае!
— А мне как раз мотоцикл больше по душе! Ветерок, в мокрой майке, скорость, виражи!
— Тебе мало будет этих скоростей и виражей на самолете?
— Там ты без ветра в лицо!
— Все равно, не советую мотоцикл.
На перекрестке улиц перекопали тротуар, переходить надо по двум шатким досочкам.
— Я боюсь! — остановилась перед ямой Кира.
— Вот новость! — удивился Коля. — Только что совершила героический поступок, и «боюсь» ямки.
— Боюсь!
— Давай, на руках перенесу?
— Это еще хуже!
— Давай руку, держись крепко и не гляди под ноги! — приказал Коля.
Кира словно клещами уцепилась за руку, зажмурилась и, бледнея, ступила на
