Эйлиш понимала, что должна следить за каждым словом, чтобы не возбуждать в Джиме ложных надежд. Однако ей не хотелось просто подбросить его до города, чтобы потом долго набираться смелости ему позвонить, в то же время изо всех сил пытаясь выкинуть из головы эту мысль.
– Может, поедем в город? – спросил он. – Я выйду на набережной, а ты припаркуешься, где обычно, и пешком дойдешь до паба. Дверь я закрою на задвижку и буду ждать тебя в коридоре.
Они медленно ехали по узким дорогам между Карракло и Эннискорти. Теперь, оставшись наедине, они могли бы поговорить, но никто не нарушал молчания, которое казалось Эйлиш спокойным, почти естественным. Оба смотрели в ночь, освещенную светом фар. Не имело смысла начинать разговор.
Если бы сейчас их увидела ее мать, или Нэнси, или Тони, то ничего не поняли бы. Она и сама себя не понимала. Эйлиш пришло в голову, что можно высадить его на набережной, дав понять, что она не намерена приходить к нему тайно этой ночью. Можно заявить ему, что ей пора спать. Всего-то и требовалось, чтобы Джим сказал что-нибудь неуместное или начал настаивать.
После Гленбрайна Эйлиш нарушила молчание.
– Как пусто на дорогах, – заметила она.
– Теперь уже близко, – сказал он. – А ты отлично водишь.
Когда они спустились с холма от Драмгулда, Эйлиш остановилась на набережной у паба «Кехо». Время закрытия. Набережная была пуста. Никто не увидит, как Джим выйдет из ее машины.
3
Заперев дверь на задвижку и стоя в коридоре в ожидании Эйлиш, Джим отдавал себе отчет, что Нэнси может позвонить сегодня ночью. Он не станет брать трубку, а завтра скажет, что не слышал звонка. Внезапно ему подумалось, что, если бы Эйлиш не пришла, ему было бы проще. Он знал бы, что делать. Бесконечно прокручивать в голове их разговоры, гадать, какой напиток она попросила бы, воображать, как приближается к ней в свете лампы в комнате наверху.
Вероятно, Эйлиш уже припарковалась. Джим представлял, как она идет по Корт-стрит. Прислушался, но не различил ее шагов. Если она не появится, то, учитывая, что после приезда ее детей они вряд ли увидятся снова, поездка в машине была упущенной возможностью. Ему понравилось сидеть рядом с Эйлиш в тишине, не пытаясь отвлечь ее от дороги. Но если это была их последняя встреча, он не должен был молчать.
Ему пришло в голову, что, пережив сегодня столько душевных волнений, Нэнси наверняка захочет с ним увидеться. Забудет об осторожности и нагрянет без предупреждения. Он вздрогнул при мысли, что Эйлиш и Нэнси столкнутся у его двери, недоумевая, что здесь делает другая.
Когда дверь распахнулась, Джим чуть не попятился.
– Надеюсь, я не ошиблась домом, – прошептала Эйлиш.
– Я решил, что ты передумала, – сказал Джим.
Опасность миновала, думал Джим, поднимаясь по лестнице. В гостиной, принеся напитки, он уселся у камина напротив Эйлиш. Сложись все иначе, она хорошо изучила бы эту комнату. Но не следует об этом говорить. Его слова не должны звучать упреком.
Джим поблагодарил Эйлиш за то, что пришла. Она кивнула и отпила из бокала. Он спросил про ее детей.
– Моя дочь очень серьезная и прилежная девочка, – сказала она. – Не знаю, в кого она такая.
– Ты шутишь?
– Пожалуй. Но шансов у нее куда больше, чем было когда-то у меня.
– А сын?
– Ларри? Он ждет не дождется, когда сюда приедет.
– Сильнее, чем сестра?
– В сентябре Розелла поступает в колледж, и у нее есть чем занять голову.
Джим заметил, что Эйлиш ни разу не упомянула мужа-американца.
– Удивительно, – продолжила она, – сколько в них американского. Не только акцент, но и все остальное. Во вторник утром я встречу их в аэропорту. И это сразу бросится мне в глаза.
Джим смотрел на нее и старался не пропустить ни слова, понимая, что, вероятно, больше им не придется увидеться наедине. Несколько раз ему хотелось выйти на кухню как будто за льдом или за выпивкой и побыть одному, убедить себя, что она здесь, в его гостиной, и он слушает, как она рассказывает ему про свою жизнь.
Скоро она уйдет. Джим знал, Эйлиш пришла не ради того, чтобы провести с ним ночь. Он надеялся только, что она задержится. Ей явно хотелось выговориться. Он будет задавать вопросы, стараясь не слишком на нее давить. Джим ждал, когда она упомянет про мужа. Она рассказала о Линденхерсте, о своей работе в мастерской, о боссе-армянине, но ни разу не обмолвилась о том, кто, кроме детей, ждал ее дома по вечерам.
Он не должен спрашивать. Хватит одного неосторожного слова, и присутствие ее мужа, до сих пор неосязаемое, станет осязаемым. Джим мог спросить напрямую, но не хотел демонстрировать заинтересованность. Так или иначе, Эйлиш придется о нем упомянуть, и тогда Джим все узнает. Однако она этого не делала. У него сложилось впечатление, что Эйлиш осторожничает.
Упомяни она, что счастлива в браке и ждет не дождется возвращения в Америку, это бы все упростило. Тогда Джиму не придется ничего решать. Он ощутит глухое разочарование. Но к этому ему не привыкать. Почти каждый вечер Джим поднимался с этим чувством в эту самую комнату.
С тех пор как они с Нэнси решили пожениться, Джим после закрытия паба часто сидел в кресле и думал о том, что она сказала в их последнюю встречу, или мечтал, как увидит ее снова. Он лучше спал, зная, что она где-то неподалеку. Что сказала бы Нэнси, окажись она сейчас в этой комнате?
Когда Джим наконец вышел на кухню, ему стоило большого труда убедить себя, что Эйлиш сидит в его гостиной, потягивает напиток и рассказывает о пансионе, в котором жила после переезда в Бруклин.
За все эти годы он успел многое навоображать, но не это. Ему захотелось вернуться и спросить ее напрямик: зачем она пришла? Чтобы рассказать, как прошла ее жизнь после их расставания?
– Ты по-прежнему живешь с мужем? – спросил он, вернувшись, и не сразу понял, что перебил Эйлиш, которая рассказывала о своей первой американской работе.
– С Тони? – спросила она, как будто был кто-то другой.
Джим кивнул, заметив, как она смутилась. Если бы у них все было хорошо, Эйлиш сказала бы сразу.
– Ну, он отвез меня в аэропорт. Полагаю, это что-то да значит.
Джим принялся гадать, что именно это может значить.
– Но мне нечего ответить на твой вопрос, – добавила Эйлиш.
Она совершенно определенно давала ему понять, что есть проблема.
– Почему ты так и не женился? – спросила она.
Джим улыбнулся, подумав, что не только он умеет огорошить собеседника неожиданным вопросом. Он решил избавить Эйлиш от рассказа о своих чувствах после ее отъезда в Америку. А если рассказывать о своей жизни, придется скрыть, что Нэнси сидела недавно в том самом кресле, где
