я, чтобы не пускаться в долгие объяснения.
– Вижу ли я, что он притворяется? А вы как думаете?
– Тогда зачем вы его забрали?
– Когда звонят из школы, мы обязаны отреагировать на вызов. А раз уж приехали, пришлось его забрать. Мы обязаны, по закону. О чем директор мне неоднократно напомнил на случай, если я забыл.
– Не понимаю. Фрэнк проделывает такое не в первый раз. Они никогда не вызывали «Скорую». Всегда звонили нам.
Санитар с отвращением помотал головой.
– Директор – тот еще субчик. Встал над ним и заявил: «У тебя приступ, мы вызвали «Скорую», и ты поедешь в больницу. Такова жизнь, дружок». Как будто таким способом можно преподать ребенку урок. Дать восьмилетнему мальчишке возможность прогулять занятия, прокатиться на «Скорой помощи» с сиренами. Какой ребенок от этого откажется?
– Ему почти десять, – сказала я.
– Без разницы, – пожал плечами медик.
– Из школы нам сообщили, что у Фрэнка приступ, – сказала я. – Ни словом не обмолвились, что он симулирует. Я так перепугалась!
– Возможно, этот умник хотел проучить не мальчика, а вас, – предположил санитар. – Мне показалось, что он вполне на это способен.
В комнате ожидания я объяснила Мими, что произошло.
– С Фрэнком все в порядке.
Она безучастно открыла глаза.
– С ним ничего уже не будет в порядке. Он – как мой брат.
Мими взяла сумочку и направилась к двери.
– Вы куда?
– Работать.
– А как же Фрэнк?
– Останься с ним. Я вызову такси.
– Вы уйдете, не поговорив с ним?
– Дома поговорю.
– Вы нужны ему, Мими, – сказала я.
– Понимаю, Элис, ты хочешь помочь, – сказала она, – только видишь ли, я не горю желанием видеть Фрэнка в больнице, если в этом нет необходимости. Мне не нужно, чтобы этот образ отпечатался у меня в голове. Тем более сейчас, когда я почти у цели.
Я коснулась ее запястья.
– Конечно. Я понимаю. Идите. Не волнуйтесь, я обо всем позабочусь.
– Весьма отрадно, – сказала она. – Убери руки.
Я убрала, и она ушла.
Я протиснулась в раздвижные двери как раз вовремя, чтобы услышать беседу Фрэнка с медсестрой.
– Когда моя мама попала в отделение «Скорой помощи», Динь-Динь дала ей халат, и я подумал, нельзя ли позаимствовать у вас куртку. Или в крайнем случае докторский халат. Размер S.
Медсестра и осматривавший Фрэнка стажер переглянулись.
– Ты замерз, малыш? – спросила она. – Могу принести одеяло.
– Я не замерз, – ответствовал Фрэнк. – Мне неловко.
– А вот и твоя мама, – сказал, завидев меня, стажер. – Дружище Фрэнк в отличной форме, так что можете пройти со мной и подписать кое-какие бумаги.
Он усадил меня в пустой комнате с длинным столом для обследований, над которым висело всевозможное оборудование, и сел рядом. Поскольку пациента на столе не было, приборы молчали, а через монитор тянулись ровные разноцветные линии. Стажер сложил ладони перед собой и посмотрел на них, точно собирался молиться и не знал, с чего начать. Я сомневалась, что столь молодой врач хоть раз за всю свою практику сталкивался с такими детьми, как Фрэнк.
Закончив рассматривать свои руки, врач исподлобья посмотрел на меня. Его добродушное лицо внушало доверие.
– Я могу объяснить насчет Динь-Динь, – сказала я.
– По-моему, Динь-Динь сейчас не самое главное. Меня беспокоит ваш сын.
– Меня тоже.
Когда мы наконец покончили с разговорами и писаниной, на улице почти совсем стемнело. По дороге к машине я хотела взять Фрэнка за руку: он не дался. Я решила не настаивать: у мальчика и без того выдался тяжелый день. Он сел сзади и пристегнулся. Я зашла с другой стороны и присела рядом.
– Ты не можешь вести машину, сидя на заднем сиденье, – сказал он.
– Знаю. Что с тобой, Фрэнк? Хочешь поговорить?
– Представь себе, да. Где мама? Я уже не впервые замечаю ее отсутствие в знаменательные моменты моей жизни.
– Ей пришлось вернуться к работе.
– Над книгой?
– Да. Она совсем скоро закончит.
– Откуда ты знаешь? Ты видела книгу?
– Нет. Она так сказала.
– Не понимаю, чего она так долго возится, – сказал Фрэнк. – Я написал книгу за полдня. От всей души надеюсь, что в конце концов у нее выйдет что-то стоящее всех этих «бури и натиска».
– Я тоже надеюсь. Твоя мама хочет дописать книгу как можно скорее, чтобы опять проводить больше времени с тобой, – добавила я.
– Так, все, хватит на сегодня разговоров, – сказал Фрэнк. – Будь добра, помолчи.
Никому из нас не хотелось ехать домой. В кинотеатре немого фильма шел фестиваль Китона, мы зашли и попали на середину картины «Пароходный Билл». Герой Бастера, бедный паренек, убегает со старого колесного парохода своего отца, чтобы провести вечер с девушкой, к которой испытывает нежные чувства. По несчастливому стечению обстоятельств девушка оказывается дочерью пароходного магната, соперничающего с его родителем. Чтобы усыпить бдительность отца, Бастер кладет на койку подушки и накрывает их одеялом. Когда отец сорвал одеяло и обнаружил обман, я рассмеялась и никак не могла остановиться.
– Тише! – шикнул на меня Фрэнк, когда понял, что я не собираюсь заткнуться. – Это, конечно, смешно, Элис, только нас сейчас выведут из зала за неподобающее поведение. Они так делают, тебе точно не понравится.
– Извини, – прошептала я. – Сиди и не двигайся, я скоро вернусь.
Я попила воды из фонтанчика и сделала несколько глубоких вдохов, после чего набрала психиатра Фрэнка и оставила сообщение. Я надеялась, что это уже сделала Мими, хотя меня, конечно, терзали сомнения. Затем я позвонила мистеру Варгасу. Он так обрадовался моему звонку, что я чуть не заплакала.
– Элис! Что нового?
Я не смогла выдавить ни слова.
– Элис, ты там? – встревожился он.
– Извините, что-то со связью.
– Я спросил, как дела.
– Хорошая новость, – сказала я. – Книга близится к завершению.
– Прекрасно! А что я тебе говорил? Терпение! Терпение и лайковые перчатки.
Я представила себе эти перчатки: красные, по локоть, из тонкой итальянской лайки, невероятно красивые. Пока я не узнала Фрэнка, мне такие и присниться не могли.
– Элис, ты где? Алло?
– Я здесь.
Мы досмотрели картину с Бастером Китоном до конца. И следующую тоже. Когда подъехали к дому, Фрэнк уже спал. Мне с большим трудом удалось извлечь его из машины, занести в дом и уложить в постель, прямо в одежде и кроссовках. Услышав стук машинки, я решила не беспокоить Мими. Захочет – сама выйдет.
Не знаю, сколько я простояла, рассматривая лицо Фрэнка в полоске света из коридора. Во сне он выглядел таким невинным. Фрэнк действительно был красивым ребенком – ровно настолько, чтобы получить некоторые преимущества в жизни и при этом не упасть с
