приеме!
— Начальнику не имеют права отказать!
— Посылочку какую-нибудь собрать нашим провинциалам. Чего у них там нет?
— Чем мы их можем удивить и порадовать?
— Подумать надо. Завтра я позвоню Валюхе, и мы с ней обговорим это. Может, что из одежды надо детишкам? Вы своим самолетом летите? — спросила Кира, чтобы определиться с весом и составом посылки.
— Удивляешь, жена! Своя авиация под боком, а полетим непонятно на чем? Чтобы переученные в летчиков стюарды угробили, едва оторвавшись от земли? Нет, уж! Мы сами с усами.
— Куда уж! Не подеритесь там за штурвал. Все летчики, все асы! Ладно. Отбивные с пюре, жареный карп, пельмени — что прикажете подавать?
— Жареного поросенка.
— Я хотела его на твой приезд из успешной командировки?
— Согласен. Давай отбивную.
— Пива купила — правильно поступила?
— Правильно. Еще правильней было бы, если бы купила коньяк.
— Ты же сам говорил, что коньяк теперь настаивают на птичьем этом, как его, навозе, что ли?
— Кто из нас с тобой жил в столице? Почему я должен тебе говорить, что птичий навоз — это помет?
— Русский язык богат. Можно назвать иначе, но я не сделаю этого.
— Не называй. Где дети? Почему они не встречают своего родителя? — Александр посмотрел на дверь детской комнаты.
— Их нет дома.
— Десять часов — и их нет дома? — Александр смотрел пристально на жену, стараясь понять, отдает ли она отчет своим словам. — Ты понимаешь, где и когда мы живем?
— Успокойся. Они в соседнем подъезде у подружки. Смотрят новый фильм по видику.
— Ты знаешь, какой фильм они смотрят?
— Отец привез из заграничной командировки какой-то сногсшибательный фильм!
— Они все там с ног стали на голову! И нам туда же?
— Еще не генерал, а уже такой дотошный, — Кира хитро поглядела на мужа.
— Шутки-шутками, Кира, но за детьми глаз да глаз нужен. Чтобы потом…
— Сейчас и потом у нас будет все как у людей! Успокойся! Вот и они, легки на помине! — показала она на дверь, за которой слышались возбужденные детские голоса.
Влетев в коридор, дети не перестали громко разговаривать.
— Перестаньте кричать! — цыкнула на детей Кира. — Люди спят, а вы как с цепи сорвались!
— Пап, — обратился к отцу Валя, — Рембо дрался со своими, а у нас, если бы он так поступал, что с ним сделали бы?
— Во-первых, я не знаю, как он вел себя там; во-вторых, что ты сам думаешь по этому поводу?
— Он убивал и подрывал своих, которые плохо с ним обошлись. Они издевались над ним, вот он и дал им прикурить. Думаю, так им и надо!
— Теперь и мне что-то понятно. Скажу, что надо быть человеком, справедливость всегда побеждает!
— Ой ли? — усомнилась в словах мужа Кира.
— Только так! — подтвердил свои слова Александр. — Справедливость всегда в выигрыше, даже если и проиграла!
— Как это понимать? — убирая тарелку, спросила Кира.
— А вот так. Справедливость в борьбе с несправедливостью натолкнулась на какую-то преграду и не смогла доказать свою правоту, ею пренебрегли. Несправедливость торжествует. Окружающие знают цену справедливости и с удвоенной, утроенной энергией защищают ее. Более того, как правило, через какое-то время, выясняется и правда, это еще больше возвеличивает справедливость и принижает несправедливость.
— До того, как кто-то разберется, кто прав, кто виноват, справедливость будет ходить с опущенной головой в образе преступника, а несправедливость в образе победителя? Может быть и такое, что никто и никогда не раскроет истины, тогда как быть? — Кира поставила перед мужем кружку с чаем, посмотрела на него. Александр не спешил с ответом. Глотнул, обжог губы, посмотрел на жену.
— Такое часто случается, — наконец заговорил он, когда всем казалось, что вопрос останется без ответа. — Только это не беда. Главное, ты знаешь, что не подлец, и совесть твоя чиста. Ты с чистой совестью и высоко поднятой головой продолжаешь жить и творить добрые дела, не обращая внимания на то, кто и что думает о тебе. Рано или поздно все встанет на свои места. Каждый получит свое: справедливость будет поощрена, а несправедливость наказана. Только так!
— Прямо-таки священное писание! — улыбнулась Кира. — Так не бывает, но к этому надо стремиться!
— Да, стремиться обязательно надо, — поддержал Киру Александр. — Люди без устремлений — птицы без крыльев. Их удел — копаться в навозной куче. Это самое страшное! И цель у каждого должна быть большая и нужная всем!
— Папа, а у тебя какая цель? — спросила Лена.
— Да, какая? — повторила вопрос дочери Кира.
— Обыкновенная, — посмотрев на дочь, сына, жену, ответил глава семейства. — Маленькая цель — воспитать вас здравомыслящими, нужными Родине людьми; большая — самому не быть лишним ни вам, ни, тем более, Родине. Поскольку я военный человек, командир, то и должен быть таким, кому не стыдно говорить уставное: «Делай, как я!» Для этого я должен быть очевидным примером для вас, для своих подчиненных, для всех других. Быть примером для всех — практически неисполнимое желание, но к этому надо стремиться! Все правильно вы поняли? Повторяю: стремитесь быть хорошим примером для окружения! Бойтесь равнодушия и безразличия! Будьте упрямы в достижении цели! Пусть для вас примером послужат замечательные люди, вот они, — Александр показал на подборку книг из «ЖЗЛ», которую случайно приобрел в «Букинисте» Москвы, и чему был несказанно рад.
— Там же одни старики, — отозвался на совет отца Валя. — Я смотрел.
— Не важно, молодые они или старые, они великие! А как они стали великими, ищите ответ в их биографиях. Чужая жизнь должна быть интересна только в одном — она ваша путеводная звезда, подсказка вам в жизни! Опять же, прочитать книгу о Менделееве, не значит стать химиком. Вас должен заинтересовать только сам процесс достижения им цели. Короче, голова вам дана совсем не для того, чтобы на ней разместить рот и глаза, а чтобы увиденное, услышанное она обмозговывала и выдавала правильный ответ.
— Прямо, компьютер какой-то, а не голова? — подчеркнула Кира, с интересом прослушавшая «воспитательную речь» мужа, в глубине души довольная в выборе такого разумного спутника в жизни.
— Да, похоже! — согласился Александр. — Только человеку даны, кроме головы-компьютера, еще душа и сердце. Они иногда, вопреки здравому смыслу, подсказывают не то, что придумает голова, и все же бывают правы. Холодная голова и горячее сердце часто не в ладах друг с другом. Вот так, дети мои! Кстати, когда мне хотелось чего-то выходящего за рамки нормального, то голова одергивала: «Как стыдно будет твоим родителям, если ты сделаешь это!» — говорила она. Хотелось бы, чтобы и ваши головы вам вовремя подсказывали, одергивали. Я был бы
