рад видеть вас разумными и справедливыми! Согласны? Вот и прекрасно! На этом и закончим вечер интересных встреч! Спокойной ночи, малыши!
— Саша, ты можешь перехватить у кого-то из своих немного деньжат? — убирая посуду со стола, виновато спросила Кира. По тому, как она это сказала, не глядя на мужа, можно было судить, как не по себе ей эта просьба. — Надо, как мы решили, собрать что-то нашим бедным родственникам, да и тебе нужны будут в командировке деньги. Может, рыбину какую там купишь по дешевке. Икры не надо, не потянут наши финансы.
— Еду, чай, к своим, а не к чужим — прокормят и на дорогу дадут, — с серьезной миной заявил Александр.
— А если не дадут? Если они сами бутылки сдают?
— Вечерок с ними поработаю, и решу все наши финансовые проблемы.
— А если серьезно? Есть у вас богатенькие?
— Если серьезно, то должны быть. Но богатенькие всегда выглядят бедненькими, и никогда не дают в долг. Факт!
— И по-настоящему бедненьким не с руки отдавать последний рубль. Факт! Что делать?
— Что делать? Как быть? Кто виноват? Вопросы можно выстроить в бесконечный ряд, а ответ я знаю только на один — «Кто виноват?»
— Неужели тебе признался виновник во всех своих прегрешениях? И кто же он?
— Не скажу. Огорчу тебя.
— Огорчить меня может только одно — твое безразличие ко мне. Пока я этого не замечаю. Так что, смело можешь посвятить меня в свои тайны.
— Виноват во всем я! Обрек вас на нищету и невзгоды. «Стойко переносить все тяготы и лишения военной службы» я не захотел в одиночестве, взвалил их еще на трех невинных людей. Прошу простить меня.
— Уж если кто и виноват в этом, то только я. Транжира и беспутная хозяйка! Другая за эти бы деньги кормила вас как на убой, одевала бы из самых модных бутиков! Прости непутевую!
— Покаялись, — обнял Александр нежно за плечи Киру, поцеловал в зардевшуюся щеку — и на душе стало легко. — Найду я завтра деньги. Сколько надо?
Самолет приземлился на аэродроме среди бела дня. В числе встречающих был и командир полка полковник Шевченко со своим начальником штаба. Группа стояла, поделившись на кучки, на бетонке, щедро пересыпанной снежными заплатами. Дул неприятный холодный ветер, леденил лицо, забирался под куртку. Начальник штаба подполковник Вотинцев закурил, потянуло приятным дымком, показалось, что теплее стало. Николай посматривал в сторону затянутого мглою неба, откуда должен появиться самолет.
«Пять лет не виделись, — вспоминал друга, а теперь и близкого родственника Николай, — наверное, важная птица, на кривой козе не подъедешь! Портит должность часто людей. Хороший, свой в доску, выполз в люди — в упор не видит! Через губу не переплюнет! Поучает! Может, и этот такой стал?»
— Николай Анатольевич, — обратился начальник штаба к Николаю, — завтра полеты, послезавтра парковый день, я планирую стрельбы для офицеров из личного оружия, вы не против?
— Почему я должен быть против? — посмотрел на начальника штаба Николай. — Это же у вас согласно плану? Вот и проводите. Только надо обратить внимание на безопасность — стреляем мы от случая к случаю, пистолет у многих в руках, как граната у обезьяны: не знает, что с ним делать. А личное оружие должно быть хорошо освоено, оно должно быть также привычно, как ложка за столом. Надо почаще стрельбы проводить, причем усложняя упражнения, скажем, появляющиеся, передвигающиеся мишени…
— Беда в том, что дают нам по плану патронов с гулькин нос. Попробуй потом отчитайся! — посетовал начальник штаба.
— Планируй, стреляй, отчитаемся! — заверил командир начальника штаба.
Послышался отдаленный гул, все обратили взоры в сторону сопок: оттуда должен заходить на посадку лайнер.
Вот и он, как из молочного облака появился. Крен влево, крен вправо, выровнялся, плавно опустился на бетон, выбив белое облачко из-под колес, прокатился, развернулся на полосе, медленно подрулил к ангару. Подкатили трап. Открыли двери. Прилетевшие не спешат выходить. Первым показался генерал Коротков. Он не торопится. Посмотрел на небо, налево, направо. Спускаясь, ставит ступни уверенно, правая рука — на поручне трапа, всматривается в толпу.
«Осторожный, малый! — ухмыльнулся Николай. — Риск не для него!»
От толпы отделился зам генерального директора, с улыбкой подошел к генералу, подал ему руку, обнял, как родного и близкого человека.
— Как долетели? — спросил учтиво.
— Без приключений, — ответил Коротков. — На посадке немного потряхивало, но это мелочи.
— Поздняя осень, погода неустойчивая, — дал объяснение зам. И предложил всем зайти в актовый зал, чтобы определиться с планом работы комиссии. — Потом ужин и устройство в гостинице. Отдохнете на нашей земле, а завтра по графику.
Николай приблизился к Александру, когда только толпа двинулась в сторону здания.
— Ну, здравствуй, брат! Рад тебя видеть!
Обнялись крепко, похлопали по спине друг друга.
— Может, вместо гостиницы ко мне? — спросил Николай. — Это недалеко. С транспортом нет проблем, доставим вовремя и заберем без ожидания, а?
— Не получится. Такие комиссии работают обычно до самого отбоя. Им то одно взбредет в голову, то другое, и кто-то должен исполнять их идеи, часто бредовые, причем немедленно. Конечно, мы встретимся, — заверил Александр друга. — Может, даже сегодня. Если не затянут бодягу с планами да размещением. А лучше, знаешь, давай на завтра. Я буду точно знать время, когда смогу прийти к вам.
— Завтра у меня полеты в две смены. В обеих я занят.
— Послезавтра?
— Послезавтра нет полетов, но у меня встреча с избирателями на 19 часов.
— Ну, брат, втесался ты в историю — и рюмки с тобой не подымешь!
— На пенсии отдохнем. Сделаем так: сегодня короткая встреча, разведка, так сказать, а потом подгадаем долгую, неторопливую, годится?
— Попробуем, — согласился Александр.
— Час ушел на изучение плана совместной работы комиссии из представителей ВВС и завода, в столовую Александр не пошел, передал вещи подполковнику из своего отдела и поручил оформить его в гостинице.
— Что мне говорить Короткову, если он спросит вас? — поинтересовался подполковник.
— Скажи, он у командира полка. А если будет требовать моего присутствия, передай: к одиннадцати часам буду на месте.
У порога Николая с гостем встречали всем семейством. Хозяйка страшно волновалась! Белое, как мел, лицо, испуганные глаза, дыхание прерывистое, постоянно подступает к горлу ком. В глазах — темно.
«Веду себя, как невеста перед смотринами! Ну, не понравлюсь ему, что с того? Я же не за него собираюсь замуж? Он же не будет уговаривать мужа бросить меня с детьми и найти другую?»
Дети мечутся по квартире, их никто не одергивает, не делает замечаний. Они это быстро поняли и довели градус вольности до предела.
