И будет ли.
Наутро на заветном месте красовалась целая коллекция. 1. Клубок спекшейся от ржавчины проволоки, в котором запуталась, как рыбка в сетях, латунная гильза, покрытая ядовитой зеленью. 2. Половина расколотого фаянсового унитаза. 3. Ком полусгнивших тряпок.
Роксай обнюхал разложенные на траве раритеты и заскулил.
Пока я стояла и раздумывала, куда девать всю эту гадость, калитка открылась и вошел Сергей.
– Привет, Ольга, – сказал он. – Что тут у тебя за выставка?
Сергей живет в деревне Рахманово, неподалеку отсюда. Он строитель, а летом, во время отпуска, еще и подрабатывает. В прошлом году мы наконец собрались поднять наш покосившийся домик, и шофер из местных, привозивший нам доски, посоветовал пригласить Сергея с товарищем и пообещал с ними познакомить: «Ребята хорошие. Будете потом меня благодарить».
Работники они действительно оказались замечательные, и, пока поднимали домик, мы с ними подружились. А потом я рекомендовала их соседям, которые тоже затеяли у себя какое-то благоустройство… Теперь у Сергея с Иваном собралось заказов года на два вперед. Работы у них невпроворот, но не проходит дня, чтобы то один, то другой не забежал к нам перекинуться парой слов.
– Привет, Сергей, – говорю. – Что-то странное у нас творится…
И рассказала ему про ложку и все прочее.
Сергей внимательно выслушал и почесал облупленный на солнце нос.
– Понятно, – говорит. – Это у вас земляной ключ забил. Такое бывает. Всякая дрянь со дна земли всплывает. Перекопай, и все пройдет.
– Как это перекопать? – спрашиваю.
– А так, – говорит Сергей. – Очень просто. Возьми лопату и перекопай это место штыка на полтора. Тут главное – брать поглубже. Да захвати пошире.
И он рукой обвел в воздухе границу, захватывающую чуть ли не весь мой газончик.
– Ну уж нет, – сказала я. – Этак я всю лужайку перед домом поуродую. Вот осенью, может быть, перекопаю.
– Смотри, – пожал плечами Сергей. – Я тебя предупредил. У нас в Рахманове в прошлом году Вася Голованов тоже не захотел грядки портить. И что вышло? Пришлось потом весь огород трактором перепахивать…
– Что же там было такое?
– А вот то и было, – сказал Сергей многозначительно. – Ты, Ольга, время-то не тяни. Пожалеешь.
– Ладно, подумаю, – сказала я.
Сергей посмотрел на меня как бы с сожалением и ушел.
Может быть, я и послушалась бы его совета, не упомяни он про «дно земли». Уж от кого-кого, а от Сергея я такой околесицы не ожидала. Серьезный сорокалетний мужик, непьющий, сноровистый, имеющий обо всем собственное мнение и слегка ироничный, заговорил вдруг как древняя деревенская бабка…
Однако всплывают же откуда-то все эти предметы, – пришло мне в голову. И тут же я сама себя оборвала. Что за бред такой! Я, кажется, заразилась Сергеевым лексиконом.
Впрочем, если вспомнить, что еще лет тридцать назад на месте наших дач находилось болото, куда жители всех окрестных деревень ходили собирать чернику, то слово «всплывает» может показаться не столь уж неуместным. Место это долго осушали, рыли дренажные канавы, но вода в глубине, должно быть, все же осталась. Судя по всему, в доисторические времена здесь проходило русло большой реки. Земля до сих пор буквально нашпигована камнями, и, получив участок, мы много лет подряд, вскапывая огород, извлекали из почвы груды булыжника и гальки. И даже нашли несколько белемнитов.
Ну хорошо, пусть не «всплывает» весь этот сор. Появляется. Только вот откуда появляется? Версию с шалостями подростков я отмела. В нее никак не укладывалась старинная ложка… В чем же дело?
Думала я долго, но так и не нашла никого объяснения загадочному явлению и решила пока оставить все как есть. Мне было любопытно, хотя, честно говоря, после туманных Сергеевых замечаний стало немного страшновато. Но все же не настолько, чтобы своими руками испохабить лужайку, которую я так часто и тщательно подстригала электрической газонокосилкой.
Назавтра нас ждал неприятный, мягко говоря, сюрприз.
На газоне лежал человеческий череп. Что меня в нем особенно испугало, так это редкие и гнилые желтые зубы на верхней челюсти. Нижняя отсутствовала. Череп можно было показывать по телевизору в рекламе зубной пасты. Вот, дескать, чем кончают те, кто не пользуется патентованными средствами. Плохо кончают.
Я надела красные резиновые перчатки, в которых обычно возилась с землей, и побыстрее – пока мама не увидела новую находку – засунула череп в старый пластиковый пакет. Ну и что с ним теперь делать?
За завтраком я хмуро молчала, а затем, оставив маму мыть посуду, погрузила на тележку «всплывшие из земли» сокровища, которые вчера сложила в углу у ямы с компостом. Сверху я водрузила череп в рваном желтом пакете с надписью «Holiday», а подумав, бросила туда же и серебряную ложку. Отвезла сие добро подальше в лес и закопала.
Вернувшись, я позвала Роксая (он очень любит ходить в гости) и пошла к Корзухиным, которым Сергей с Иваном подрядились обшить дом вагонкой. Иван в одиночестве нарезал рулон толя на листы и оббивал ими угол дома. Сергея, моего консультанта, не было. Иван объяснил, что он придет сегодня попозже.
– Ваня, ты слышал что-нибудь про земляные ключи? – спросила я осторожно.
А что, если Сергей задумал меня разыграть? Мне не очень-то улыбалось выглядеть легковерной городской дурой.
– Как же не слыхать, – сказал Иван. – Кто же о них не слышал.
Видно было, что он не пытается меня поддеть. Да и не в его это стиле.
– А что это такое?
– Да вещь простая. Вот знаешь, есть водяные источники. Вода из-под земли бьет ключом. А то бывают источники земляные. Только их на поверхности не видно. Внизу бурлит, а сверху – никаких признаков.
Фантастика! Иван почти слово в слово повторил строку из «Макбета»: «то пузыри, которые рождает земля, как и вода». Что же выходит? Иван ли Шекспира начитался или у Шекспира – не просто метафора?..
– А это… опасно?
– Спрашиваешь, – сказал Иван. – Еще как опасно. Всякий подземный мусор поднимается наверх. Вроде пены. Так если б один мусор – это бы еще ничего. А то иной раз такое всплывает… Сам я не видел, а вот отец как-то пересказывал то, что ему его отец, то есть дед мой, рассказывал… Дед тогда еще мальчиком был. Как-то утром проснулись, а на огороде мертвая лошадь лежит. Откуда забрела – непонятно. Следов никаких не видно. Дело раннее. «Ну ладно, – думают, – позавтракаем, а потом сволочем ее куда-нибудь». Поели, вышли, смотрят, а лошадь уже стоит. Живая и ботву щиплет. Удивились, но потом все же решили в хозяйстве ее оставить. И ведь знали, что нельзя, но жадность одолела. Вот и пришлось потом каяться. Лошадь-то была превращенная…
– Превращенная? Во что? Или в кого?
– Ни в кого и ни во что, а просто превращенная.
– Так, по-моему, и сказать-то нельзя. Обязательно должно быть пояснение…
– Ты дальше слушай, – перебил меня Иван. – Через несколько дней просыпаются, а на грядке – мертвый мужик. Мертвее, как говорится, некуда. И голый. Побежали сзывать народ. Пока суд да дело, мужик поднимается и идет к ним как ни в чем не бывало. Народ, естественно, кто за колья, кто за лопату, ну и забили его.
– Как забили?! – ахнула я.
– Да так, очень просто. Насмерть…
– Нравы тогда были, видать, еще те, – сказала я.
– Нравы тут ни при чем, – возразил Иван. – Ты сама представь, чтó это был за мужик. Вот так-то.
– Хорошая история, – сказала я. – Сплошной «Кошмар на улице Вязов».
– Так вот, – продолжал Иван, – забили того мужика и бросили на непаханом месте. И его опять под землю утянуло.
– Н-н-н-да, – протянула я, не зная, что сказать. – А насчет того, что надо перекапывать такое место, ты ничего не знаешь?
– Обязательно надо. Даже и не сомневайся. Иного спасу нет.
– Ваня, – спросила я, – а что там дальше с лошадью было?
– Даже говорить тошно. Дед всякий раз трясся, рассказывая. Он после того случая круглым сиротой остался. И сам едва выжил. Так вот… Повели, значит, лошадь в конюшню…
– Иван! – рявкнул из дома грубый голос. – Иди-ка сюда, подсоби!
– Сейчас, – крикнул Иван и продолжал, обращаясь ко мне: – Повели ее…
– Какого хрена «сейчас»? – заорали из дома. – Дуй немедленно! Держать тяжело…
Иван, извиняясь, посмотрел на меня
